– Ничего полезного не делаю? Я делаю уж точно побольше тебя!
– Ну, я помню, как ты очень полезно сидел в фургоне, а потом обосрался от попадания в бронежилет.
– Иногда, Ян, я не могу понять, действительно ли ты придурок или притворяешься? Кто, по-твоему, занёс местным полиси… Тьфу, силовикам? – Доржи от негодования чуть не перешёл на родной язык. – Кто отправил отряд спецназа на другой конец города, чтобы они не приехали вовремя? Кто подогнал банде Ангела наркоты, чтобы нижние этажи их логова выбыли из боя? Кто подставил картель?
– Гнидой, вывесивший транспарант в окно.
– Не беси меня. Ни один идиот не поверил бы в участие картеля только из-за этой тряпки. Я, мать твою, разыграл за день партию, которую ты бы не спланировал и за год. Ты там заканчиваешь, нет?
– Заканчиваю, заканчиваю.
Последний штырь вот-вот должен был капитулировать. Когда дверца начала смещаться, я, воспользовавшись монтировкой из местной кучи инструментов, начал выковыривать её. Заметно перекошенная от высокой температуры, она всё же не поддавалась.
– Что-то выбесил ты меня, шут гороховый. Меня по себе судишь, как какой-то обыватель.
Я промолчал.
– Что там с Зафаром? – Доржи продолжил говорить после паузы в пару минут, за которые я успел понять, что не срезал до конца пару штырей, и вновь взялся за резак.
– Кстати, с него и нужно было начать. Я не понял, то это такое. Подозрительный белоручка, богатей, ещё и с тачкой.
– Почему богатей? Машин тут у людей нет по то причине, что они разваливаются на выезде с завода и производят их в век по чайной ложке.
– Да не из-за этого. У него в кобуре сферошлетт.
– Как у тебя?
– Я свой… утратил. И, насколько знаю, на это планете его так просто не купишь. У барахольщика мой ствол не задержался, сразу ушёл. А это значит, что непростой человек этот твой Зафар.
Доржи задумался и замолчал. Я же не стал ему мешать, всецело сосредоточившись на выковыривании дверцы сейфа и поэтому пропустил, как мне пришло сообщение.
– Эй, придурок, БПК глянь, – сказал Доржи, тыкая в свой экран.
Я глянул. Там было послание от капитана. В нём говорилось, чтобы мы с Доржи вернулись, как только сможем.
– Ты скоро уже закончишь? – спросил Доржи.
– Скоро, – незатейливо ответил я.
Мне как раз оставалось совершить последнее усилие – просунуть монтировку в образовавшуюся щель и пнуть её. После этого дверца наконец-таки вылетела. Перед нами предстало сокровище Ангела, которое Доржи чрезвычайно аккуратно взял в руки, медленно приблизив к глазам.
– Доржи, а это то, о чём я думаю?
– Не знаю, о чём ты там думаешь, но это похоже на сплав № 462. Хотя да, о чём тут ещё можно думать. Это он. Вот клеймо Федерации.
– Я вживую только пятидесятиграммовый слиток видел.
– Их обычно так и поставляют. В целях удобства.
– Но в килограммах их не поставляют заказчикам, верно?
– Поставляют. На планеты-верви, которых по пальцам пересчитать.
– Ты же тоже видишь оттиск «5 килограммов»?
– Да.
Мы ненадолго замолчали.
– Доржи?
– А?
– Сколько это может стоить?
– В пекуниях?
– В пекуниях.
– Я не… я не знаю. Много.
– Мы же сможем его продать?
– Не на этой планете. Как он здесь вообще оказался?
– Доржи, – сказал я особенно проникновенно, – скажи мне, что ты намереваешься делать с содержимым сейфа?
– Содержимого много. Тут ещё бумаги есть.
– Леший с этими бумагами. На это смотри, – я указал на слиток, запечатанный в спецконтейнер с прозрачным окошком, усеянный различными кодами, печатями и знаками.
– Я вот думаю.
– Надеюсь, думаешь о том, как правильно сообщить об этой находке Бубнову. Доржи, – я пристально посмотрел ему в глаза, – это не то же самое, что твои заигрывания с картелем за спиной капитана. Другой уровень.
Доржи промолчал. Сегодняшняя ночь была особенно тихой, городские шумы растворялись в ночной прохладе. Каждая машина с испорченным глушителем, каждый человеческий крик прорезали ночь.
– А это точно не подделка? – осведомился я.
– Головой подумай, зачем кому-то такое подделывать?
Мы замолкли, на этот раз надолго.
– Я отдам это Бубнову, – сказал Доржи.
– Правильно.
– Наверное.
– Не наверно, а точно. Пошли.
– Возьми слиток.
– Сам и неси его.
– Я сейчас оставлю это здесь.
– Ладно-ладно, – ответил я, беря контейнер в руки так аккуратно, словно это было величайшее сокровище, недостойное не то что моего прикосновения – даже взгляда. В сущности, сие сущая правда.
Глава тридцать пятая. Главное – манёвры
Светило показалось из-за горизонта, заливая рассветными лучами покинутый богом мир. Монотонно стучал утренний монорельс, даря всему происходящему нотки успокаивающей обыденности. Всему, но не мне – спокойствие покинуло меня ровно в тот момент, когда за пазухой оказался запечатанный пятикилограммовый слиток. Присутствие такой вещи развивает глубокую паранойю в рекордные сроки – уже через пять минут я начал подозревать злой интерес у каждого моего попутчика. Даже у Доржи. Особенно у Доржи.
Однако единственная случившаяся неприятность заключалось в том, что, выйдя из вагона, я в темноте не разглядел на останках тротуара жестянку из-под пива, на которую наступил всем весом. В ней оставалось достаточно пахучей жижи, чтобы щедро окатить меня. Какими же неприятными мелочами может быть наполнена наша жизнь. Слава богу, это не навсегда.
Вместе со мной в квартиру проник запах дешёвого пива. В коридоре на полу сидел Бубнов и чистил револьвер. Взглянув на нас, он поморщился.
– Нашли время для пьянки, – крайне недовольно буркнул он, заканчивая манипуляции.
– Да нет же, я наступил на… а, к чёрту. Слушай, капитан…
– Что?
– Подойди сюда, – Доржи взял инициативу в свои руки.
– Зачем? – в его глазах появилось недоверие.
– Просто подойди. Ян, вытаскивай. Это мы нашли в сейфе Ангела.
Бубнов приблизился к нам с каменной миной, но после того как он увидел запечатанный слиток, эмоции наполнили его лицо. Немой вопрос, узнавание, понимание, снова подозрение, осознание… на лице капитана такой букет душевных терзаний видеть было дико.
– Что скажешь, Бубнов? – спросил я. – Это возможно продать?
– Да. Но не здесь.
– Ну 462 спла…
– Заткнись. Дай подумать.
Мы с Доржи переглянулись. Капитан таращился на слиток так, будто хотел просверлить его взглядом.
– Знаете что? – тихо начал Бубнов. – Я сделаю вам сейчас предложение. Скоро мы улетим отсюда с грузом. За груз нам хорошо заплатят. Больше, чем вы думаете. Так вот: полтора миллиона пекуний каждому с куша поверх доли, и вы прямо сейчас забываете, что видели этот слиток. Навсегда. Ответ?
Глядя в голубые безжалостные глаза Бубнова, я многое понял. Во-первых, сразу же выкинуть этот слиток к чёртовой матери было неплохой идеей. Во-вторых, если я откажусь от предложения Бубнова, то со мной случится большое несчастье. В-третьих, полтора миллиона пекуний – это достаточно, чтобы безбедно жить значительное количество времени на какой-нибудь далёкой спокойной планете, где совершенно никого не будет волновать моя персона и вещи, которые она творила в своей жизни.
Мы вновь переглянулись с Доржи и поняли друг друга без слов. Практически синхронно открываются рты, из которых доносятся два слова: «По рукам».
– Хорошо. Что было внутри сейфа?
– Бумаги, – ответил Доржи.
– Только бумаги, Ян?
– Только бумаги, – хрипло поддакнул я. – Ничего кроме бумаг.
– О бумагах потом. У нас появилось проблема. Пошли на кухню.
В рамках краткого знакомства с ситуацией, ради которой был разбужен очень недовольный этим обстоятельством Гнидой, капитан рассказал о том, что некто связался с нашей командой и предложил работу «коллективу контрабандистов». Это значило, что этот некто в курсе нашего основного профиля. Учитывая, что про него должен был знать только Сэнду и его начальство – а рассказывать хоть кому-то о нас уж точно не в интересах наших нанимателей, – обрисовывалась достаточно подозрительная картина.
– Мне кажется, это ловушка, – сказал я во время короткой паузы.
– Идиоту понятно, что это ловушка, – заявил Гнидой и презрительно сплюнул.
Ему хватило воспитанности целиться в раковину, но не хватило точности, чтобы попасть в сток, и белая вязкая слюна начала лениво стекать по металлической стенке.
– Тихо вы! Да, это ловушка. Но лучше ударить первым. И мы ударим. Они поставили условия и обозначили место встречи – ресторан в северной части города, километрах в пятнадцати отсюда. Его крышует наркокартель. С ним мы дел не вели, и не интересуем их. Не должны. – На этих словах Бубнова я вспомнил про аферу Доржи и нервно сглотнул. – Нейтральная территория, серьёзное место, на входе шмон. Для встречи потребовали капитана, пилота и суперкарго.
– А наш суперкарго кормит червей… – невзначай проронил я.
– Теперь ты суперкарго, – сказал Бубнов и продолжил: – Может, это не ловушка. Но вряд ли. Готовимся к бою. Гнидой, что с людьми?
– Инес стонет как псина, но под обезболивающими перестаёт. Двадцатка абсолютно здорова, заберите её к чертям собачьим отсюда. Она мне всю операционную засрала, пока свои протезы чинила и в останках робота колупалась.
– Флюгер когда очнётся? – нетерпеливо спросил капитан.
– Так он уже очнулся. Ходить пока не может, но всё слышит, видит, понимает, башка работает… ну, как обычно работает.
После этих слов капитан почему-то задумался. Я нарушил тишину.
– Я думал у Двадцатки рёбра переломаны.
– Они же у неё композитные. Танком нужно переехать, чтобы хоть немного её сиськи вмять… которых у неё нет.
– А Инес что, тоже может ходить?
– Ну да. А почему нет? Ты расквашен был поболе её, столько забронёвок, а сейчас сам ходишь и даже глупости говоришь.
– А почему она отлёживается, а я нет?
– Ян, не тупи, в тебе регенок, как на химической фабрике.