Капитан же вооружился полимерным кастетом, собранным из двух половинок. Большую часть его набора для грязных трюков не позволил пронести шмон на входе, но даже в таких условиях я верил в удивительную способность Бубнова решать нестандартные проблемы. А главная на текущий момент проблема уже приблизилась к нам.
Капитан нанёс несколько ударов, но они все были без труда отбиты, а рука самого Бубнова была схвачена и подвергнута выворачиванию. Я подскочил сзади, но получил удивительно мощный удар ногой в грудь – манекен нанёс его, даже не соизволив повернуть ко мне голову. Я отлетел, по приземлении сломав несколько валявшихся на полу керамических тарелок.
Капитану пытались сломать руку, но он всячески извивался, стараясь не допустить этого. На помощь пришла Инес, вооружившаяся винной бутылкой – её удар даже близко не достиг цели, а полёт от пинка манекена был поразительно долог, но это позволило Бубнову использовать ещё одну припасённую в рукаве карту – маленький пузырёк с полимерной иглой, содержащий в себе пять миллиграммов нейротоксина – дозы, способной убить любого человека два-три раза.
Задумка была хороша, а вот реализация подкачала – внезапно манекен ослабил хватку и сжал руку уже на пузырьке. Я увидел, как ломается игла, пузырёк отлетает под один из сломанных столов. Впрочем, у этого события был свой плюс – Бубнов смог разорвать дистанцию.
Манекен, оценив обстановку, двинулся к встающей Инес. Я рванул ему наперерез, целясь вилкой в шею, но мой робкий выпад был перехвачен. Весил я меньше противника, поэтому закономерно после захвата и броска полетел прямо в Инес. По приземлении мне в нос ударил запах феромонов, я поспешил откатиться и, вскочив, броситься обратно в бой – манекен уже мутузил поваленного капитана.
С зажатым в руке керамическим осколком я бросился на помощь, но манекен отреагировал неожиданным образом – не поворачивая корпус, выгнулся в дугу и, игнорируя удары, вцепился мне в горло. Свет в глазах начал меркнуть. Меня попыталась выручить Инес, запустив в лицо манекена перечницу, которая открылась от удара, щедро осыпав перекошенное лицо перцем. Жаль только, что сведённые судорогой глаза не закрылись бы и от попадания в них кислоты. Обычно тем людям, которых целенаправленно готовят в манекены, сразу вставляют окуляры, защищая самое уязвимое место, но этого, кажется, никто таким операциям не подвергал.
Но именно в этот момент манекен допустил первую ошибку – потерял из поля зрения капитана, который уже вооружился донышком от разбитой винной бутылки. Вцепившись во вражескую ногу, он пропорол её на протяжении всего бедра, после чело получил мощнейший удар коленом по голове и безвольно завалился на спину.
Я, падая подальше от манекена, вырвался из хватки и жадно втянул ртом воздух. Приходя в себя и восстанавливая дыхание, я увидел, как Инес опять отлетает – на этот раз от пинка с разворота. Очередное её приземление было болезненнее, чем обычно – она шмякнулась на один из сломанных столов, окончательно разломав его. После этого манекен вновь взялся за меня, и после нескольких с горем пополам заблокированных мною ударов продолжил удушение.
Кровь из его бедра текла очень неохотно – виной изменения метаболизма, которые вызывает манекенова эссенция. Кроме замедления разрушения организма, напитанного эссенцией, она так же мешает слишком быстро умереть от кровопотери, отравления или, например, удушения. Знал ли об этой особенности Бубнов – мне неизвестно, но следующая сброшенная им карта совершенно не подходила к ситуации на столе.
Скажу честно, я думал, что капитан вырубился, но, видимо, его генномодифицированный организм имел некоторую сопротивляемость потере сознания. Так что капитан, немного повалявшись на полу, встал, вытащил из воротника синтетическую струну и, обвив ей горло манекена, начать душить душителя.
Да, манекен мог очень долго обходиться без кислорода или переносить отсутствие притока крови к мозгу, но это не могло длиться вечно. Своими скрюченными пальцами он пытался дотянуться до Бубнова, но тот вертелся, как опарыш в кипящем масле, не давая возможности избавиться от струны.
Впрочем, как только начинает казаться, что чаша весов смещается в нашу пользу, происходит что-нибудь эдакое. В этот раз судьба удивила меня своей изобретательностью – взрыва фугаса я никак не ожидал.
Два модифицированных тела – одно в краткосрочной, другое в долгосрочной перспективе – отшатнулись от взрыва, и манекен смог вывернуться, ту же перейдя с Бубновым в партер.
Теперь около входных дверей зияла дыра, через которую внутрь ресторана начали попадать звуки улицы вместе с каплями дождя. Смутно припоминая расположение окон, я понял, что взорвалось именно оно. На улице поднялась стрельба.
В этот момент манекен допустил ещё одну ошибку – в поднявшемся шуме, который к тому же дополнял звон в ушах, не услышал приближение Инес. Судя по телодвижениям, он как раз собирался вырвать капитану кадык, но его планам помешал второй пилот нашего корабля.
В одной руке у неё был острый деревянный осколок стола, а в другой – узнаваемый пузырёк с отломанной иглой, из которого она только что выдавила всё содержимое на конец своего импровизированного оружия.
Нельзя недооценивать проникающие свойства куска дерева твёрдых пород, особенно, если он имеет достаточно острый угол. Инес никогда не отличалась сдержанностью, но сейчас она не проронила не звука, вонзая орошённую ядом деревяшку в незащищённую одеждой шею, нажав на неё так, что отравленный конец разделился на щепочки и частично остался в ране. Реакция манекена была мгновенной – разворот, захват, вырывание деревяшки из себя, затем поблёскивающая от крови щепа устремляется Инес в живот…
Но тут успеваю появиться я. Поскольку его руки были заняты, манекен попытался отбиться от меня ногами, но я уже вызубрил этот его удар, и он пришёлся вскользь. Ему пришлось оттолкнуть Инес, чтобы ударить, но я был готов и к этому, вовремя прикрыв лицо. Вот только манекен решил вынести меня из боя не хуком в челюсть, а мощным тычком по печени. От такого удара само тело отключается на какое-то время. Так случилось и в этот раз – выпучив глаза я рухнул ничком и мне оставалось только наблюдать, как манекен расправляется с последним посетителем ресторана, находящимся на ногах.
Инес попыталась ударить, но это была безнадёжная попытка человека, не умевшего драться. В следующее мгновение её рука была вывернута из сустава. Она закричала, попыталась вырваться и убежать, но манекен был проворнее. Широко размахнувшись, он всадил ей в живот злополучную деревяшку, после чего схватил Инес, поднял её над головой и со всего маха ударил о своё колено. Послышался хруст позвоночника. Будто тряпичная кукла она упала на засыпанный осколками пол. Оглянувшись, манекен пошёл ко мне.
Я знал, что если буду действовать прямолинейно, он успеет понять мою задумку и переломает мне пальцы, поэтому я спешно наматывал на руку скатерть, из которой на сантиметр торчал вырванный из торшера провод.
Неумолимая смерть приближалась, но не так бодро, как раньше. Движения манекена, являвшего собой антоним к слову человечность, стали какими-то судорожными, дёрганными и совсем уж инфернальными. Кажется, нейротоксин, несмотря на изменённый метаболизм, всё же начал действовать.
Он резко бросился на меня и сразу же потянулся к горлу – то, чего я и ждал. Изображая нелепые попытки помешать душителю, дотягиваюсь до его груди и прислоняю конец проводка к месту, где у человека располагается сердце. Удар тока я прочувствовал вместе с ним. Противника скрючило и он, одеревеневший, завалился на меня как настоящий манекен. Попытки выбраться из-под него успехом не увенчались, но тут появился Бубнов. Его лицо напоминало развороченное взрывами поле боя времён индустриальных войн. Не было ни одного участка кожи, не покрытого синяком, ссадиной или кровью. Но взгляд… взгляд не изменился ни на йоту.
Даже не попытавшись высвободить меня, он сразу же с размаху вдавил шею противника в пол, после чего повернул манекеновскую голову на сто восемьдесят градусов. Только после этого он соизволил убрать с меня его. Я сразу же бросился к оставленному манекеном телу.
– Инес! Инес!
Она не отвечала. Поискал у неё пульс – тот был, но совсем слабый. За моей спиной Бубнов взял в руки стол и теперь методично бил им труп, превращая шейные позвонки поверженного противника в труху. Внезапно она открыла глаза.
– Инес! Ты узнаёшь меня?! Скажи что-нибудь!
– Ненавижу… это… чувство…
После этих слов она обмякла и больше не шевелилась. Никогда.
Глава тридцать восьмая. Человек предполагает
– Она мертва, – сказал Бубнов после короткого осмотра тела и направился к выходу из обезлюдевшего ресторана.
Я взял Инес на руки и пошёл за ним наружу, под всё продолжающий лить дождь. Выстрелы слышались всё реже и реже.
У входа в ресторан лежало с десяток людей с огнестрельными ранениями, кажется, я всех их видел в паникующей толпе. Недалеко от них грели асфальт ещё два тела – каждое имело короткий ПП с прикрученным глушителем и дырку в голове. Нарастающий гул и приближающийся свет фар колонны автомобилей известили нас о том, что картель всё же готов защищать свою собственность. Недалеко от нас отрикошетила пуля. Бубнов ругнулся, подхватил с одного из тел пушку и рванул в пространство между домами. Я поспешил за ним.
– Да брось её! – зло сказал Бубнов, увидев, что я всё ещё несу Инес.
– Нет.
– Нам нужно смыться, затеряться. Как ты затеряешься с трупом на руках, долбоящер?
Я очень осторожно положил на землю её тело. Она побелела, но была так же прекрасна, как при жизни, разве что кровоподтёки нарушали сказочную отрешённость её лица.
– Не отставай!
Я двинулся за капитаном. Вот только ушли мы недалеко. Через двадцать метров за мусорным контейнером обнаружилась Гупта, сидящая рядом с Циклопом. Он однозначно был мёртв – об этом свидетельствовала огромная лужа крови, которую даже дождь не мог смыть. Девушка подняла глаза и встретилась взглядом со мной. Узнавание мгновенно сменилось яростью.