– Сдаюсь! Сдаюсь!
Подходим к Пакс, держа на прицеле. Я обыскал её, забрал БПК и пару непонятных финтифлюшек, после чего сделал пару шагов назад, не отводя ствол от пилота-бунтовщика. Бубнов в это время уже колдовал у приборов управления кораблём. Закончив, он обернулся к Пакс.
– Я спрашиваю, ты отвечаешь. Мне не нравится ответ – тебе стреляют в ногу. Начнём. На кого работаешь?
– Легион, – коротко ответила Пакс.
Я видел, как Либитина нервно тёрла пальцы друг о друга. В глазах страх, метания и что-то ещё.
– Кто ты такая? Роль?
– Первый пилот, доставляла людей на Амтруно.
Она отвечала чётко и ясно. Решила раскрыть карты, потому что проиграла? Нет, я в это не поверю, они же все там фанатики. Пакс на что-то рассчитывала и для этого ей нужны были ноги.
– Почему ты здесь?
– На нашу базу в лесу нагрянули силовики, корабль уничтожен.
– Ещё раз, почему ты сейчас на моём корабле? Зачем?
– Чтобы помешать вам закинуть искусственных людей шарниров на Пило-Глачес.
Бубнов изменился в лице. У него не было такого смятения даже когда он увидел манекен в ресторане.
– Откуда?.. Неважно. Как ты вырубила моих людей?
– Феромоновый седатив. – Пакс кивнула на вентиляцию. К решётке было приделано какое-то устройство. – Только как вы не вырубились? Она-то ладно, но у вас двоих противогазов я не вижу.
– Феромоны? – Капитан проигнорировал её вопрос, подошёл к устройству и, сняв его, нажал на несколько кнопок, после чего оно перестало исходить паром. – Толпу на Мерифоре ты накачала?
– Да.
– На Амтруно?
– Просто скинули информацию о вас всем заинтересованным. А если бы они знали всю правду, то…
– Кто ещё ждёт нас?
– Никто. Я – последняя надежда. Федералы с силовиками почти выжали нас с Амтруно, а шарниры обезопасили себя по максимуму. Так что как только ты убьёшь меня, Бубнов, шарниры победят, а люди проиграют. Что, счастлив?
– Кончай её, – капитан как-то рассеянно махнул Двадцатке, но та не отреагировала. – Не спать! Фильтр сдох, что ли?
– Шарниры? – спросила она у Пакс. – Лнео?
– Именно они.
– Бубнов? Шарниры? – снова спросила Двадцатка.
– У меня нет на это времени, – рявкнул Бубнов и потянулся за револьвером.
Но на пути к рукоятке его рука замерла, потому что один из пистолетов Двадцатки вместо Пакс навёлся на Бубнова.
– Двадцатка, – медленно начал Бубнов, – ты понимаешь, что делаешь?
– Подожди. Ты, – она ткнула стволом в Либитину. – Говори.
– Это всё операция шарниров, – с жаром начала Пакс. – Они заменили ваш груз, теперь тут другие люди. То есть совсем не люди – суррогаты.
– И на черта? – непроизвольно спросил я.
– Они искусственные, служат шарнирам со своего рождения, а вы везёте их на планету Оборонного щита! Ясно же, чего хотят шарниры!
– Послушай меня, Двадцатка, – начал Бубнов. – Я знаю, ты ненавидишь роботов, лнео, подобные штуки. Тебе и не нужно их любить, тебе нужно делать свою работу. Если ты сейчас вышибешь ей мозги, то я пока забуду о том, что ты тыкала в меня стволом. Теперь стреляй.
Двадцатка и не думала слушать Бубнова. Тот, прежде чем продолжить говорить, глубоко вздохнул.
– Нужно всего-то выполнить заказ, потом всё станет неважно, я всех отпущу, а Пакс… ты посмотри на неё!
Не знаю, посмотрела ли Двадцатка, куда сказали или нет, но момент для ввода в игру карты из рукава оказался подходящий. В следующую секунду капитан взорвался ярчайшей вспышкой света. Меня спасло то, что он был позади, и я на него не смотрел, впрочем, даже так меня дезориентировало. Но я не ослеп, поэтому видел, как в воздухе расцветают десятки ложных меток. Обычно такие гранаты используют против роботов, чтобы сбить их наведение, но тут было очевидно, ради кого капитан носил с собой такое приспособление.
Я, стреляя большей частью по памяти, прыгнул в укрытие. Проморгавшись немного, увидел, как Бубнов безуспешно палит вслед Двадцатке, увлекающей за собой Пакс.
– Хорошо, это их замедлит. Больше на мостике не стреляй.
За беглянками тянулся тонкий прерывистый кровавый след.
– Капитан, ты серьёзно продался лнео?
– Как и все вы. Вас давно всех продали, только вы не знали.
– Бубнов, я нечасто тебе прошу ответить на вопрос не по делу, но сейчас должен.
Он, кажется, что-то понял, нахмурился и вопросительно посмотрел на меня. Я не без опаски начал:
– Мы же на лнео работаем? Чего они хотят?
– Не знаю. Разыгрывают свои злобные планы. Ещё вопросы?
– А ты вообще, как относишься к тому, что… Ну… Совершаешь преступление против человечества в принципе?
– Никак.
Уверен, что он не понял вопроса, поэтому пришлось переформулировать.
– Я говорю о другом – мы же тоже люди. Нет, не нормальные, конечно, не спорю. Доржи проводил махинации, поставляя детским домам протухшую рыбу, Гнидой повырезал почек из людей на несколько миллионов, Флюгер… – тут я увидел, что желваки Бубнова сжались, и изменил направление. – Двадцатка убила людей столько, что можно было ими ещё одну колонию заселить. Насчёт тебя даже говорить вслух не нужно, но ведь это только потому, что у нас работа такая. Нет, я не оправдываюсь, да и вообще не о том говорю, но всё же, Бубнов, разве это приемлемо для тебя, предавать свой биологический вид?
Бубнов посмотрел на меня так, что я понял, ещё пара вопросов и он меня стукнет, возможно, чем-то тяжёлым и по виску. Не потому что хочет меня убить, а потому, что я спрашиваю, что не надо и когда не надо. Тем не менее он всё же ответил.
– Ян. Я ненавижу людей.
Глава пятидесятая. Пара точек, десяток запятых
– А ты не боишься, что Двадцатка нас перестреляет? – напряжённо спросил Доржи, сжимая свой пистолет.
– Нет. Хотела бы – уже перестреляла, – ответил ему Бубнов.
Осмотрев корабль и совершив очередной телепортационный прыжок, мы пришли к техотсеку. Именно сюда вели следы этой парочки стерв. Их выбор был понятен – вряд ли мы станем палить в окружении аккумуляторов. По крайней мере, первыми.
Впереди шёл Гнидой в экзоскелете, ПП в одной руке, остатки робота в роли щита в другой. За ним Доржи и я, Бубнов и Сэнду замыкали. Все вооружены, обвешаны бронёй и настроены разобраться с проблемой. Вот открывается шлюз техотсека, перед нами выстраиваются в ряд энергоячейки.
– Пакс! Двадцатка! – орёт Бубнов. – Либо вы сейчас вылезете оттуда, либо я разгерметизирую корабль ко всем чертям!
Блеф удался. Я-то, в отличие от беглянок, знал, что по нескольким причинам капитан не собирался этого делать. В дальнем конце помещения появилась Двадцатка и встала перед одной из энергоячеек. По сути, энергоячейка – это аккумулятор, но сильно усложнённый различными штукенциями, не такими хрупкими, как он сам. Мы прицелились в мятежницу, она прицелилась в нас. Позади неё из-за той же энергоячейки выглядывала Пакс.
– У меня есть предложение, – начал Бубнов.
План был прост. Когда Двадцатка потеряет бдительность, Бубнов пальнёт в неё. Одного попадания кинетического револьвера будет достаточно, чтобы вывести киборга из строя, даже при наличии брони. Свита капитана, то есть мы, – это план Б, прямой, бесхитростный и хорошо вооружённый. На самом деле Бубнов был готов пожертвовать несколькими аккумуляторами, всё для того, чтобы обезопасить груз. Энергии на текущий прыжок хватит и с половиной энергоячеек, а там останется всего один короткий скачок, и мы на месте, у пункта назначения. Именно поэтому с Двадцаткой и Пакс надо было что-то делать прямо сейчас.
– Я знаю, каково тебе, – продолжил Бубнов. Пока его никто не прерывал. – Ты ненавидишь лнео больше, чем эта вшивая легионерша. Я знаю почему, и я знаю, кого ты ненавидишь ещё больше. Ты никогда не просила, но я скажу сам: ты можешь им отомстить. Возьми этот корабль, пару тонн бомб, вирусных или ядерных – без разницы. Уничтожь то место, которое ненавидишь, и стань свободной. Ты ведь хочешь этого?
Двадцатка молчала, не двигалась.
– Ты пришла ко мне, желая отомстить им. Я даю тебе гарантию мести, ты можешь там хоть всем кадыки повырывать. Я тебе в этом помогу. Лично. Но для этого ты должна дать закончить мне это дело. Убей Пакс и возвращайся.
– Не слушай его! Он же всех вас погубит! Всё человечество погубит!
– И ты веришь ей? – Бубнов указал стволом в сторону раскричавшейся Либитины, та непроизвольно дёрнулась. – Я, контрабандист, коих в мире тысячи, уничтожу человечество? Глупость. Зачем ты слушаешь фанатика?
Низкую, на мой взгляд, убедительность речи Бубнова можно было оправдать тем, что занимался он такими вещами нечасто. Капитан полагался на силу. А вот Пакс всё же делала ставку на красноречие.
– Капитан Бубнов! Ты прекрасно знаешь, что сейчас ведёшь войну против всех людей в принципе. Ради чего? Денег? Легион заплатил бы тебе сполна за каждого из этих суррогатов в грузовом отсеке.
– Что она несёт? – пробормотал Сэнду.
Никто из тех, кто вырубился от феромонов, не были до конца в курсе насчёт происходящего – им просто сказали, что Двадцатка свихнулась, а Пакс оказалась легионером и их обеих надо прибить.
– Столько не заплатит, – отвечает капитан.
– Бубнов, одумайся! – голос Пакс был близок к надлому. – Глубоко в душе ты добрый человек!
Секунда тишины, потом многоголосый раскатистый смех с нашей стороны. Я и не думал, что люди в подобной ситуации могут так искренне ржать. Может, мне показалось, но даже у Двадцатки пару раз дёрнулись плечи.
– Бубнов, насчёт денег я абсолютно серьёзна. Ты уже кинул Сэнду и его боссов, – продолжала Пакс, дождавшись восстановления спокойствия. – Кинь и шарниров.
– Что там она мелет? Кто кого кинул?
– Спокойно, Сэнду, – властно сказал Бубнов. – Она хочет, чтобы ты наставил пушку на меня.
– Э, кэп, а ты что, правда на шарниров работаешь?
– Доржи, – процедил Бубнов сквозь зубы. – Сейчас не время.
– Не-не-не, кэп, так не пойдёт, это когда ты на них халтурить начал?