ледяной покров сформировался после появления авлакогена или это его составляющая с той стороны. Здесь везде очень сложные формирования, встречаются не только грабены, но и горсты, — чуть ли не тоном Симонова начала вещать Сюин-старшая.
— Ммм, отсюда, значит, отсюда, — я уселся на квадроцикл, внутренне радуясь, что доктор не видит сейчас меня в операторской.
Уши точно покраснели, с другой стороны, у меня фокус на другие науки был во время обучения. Что-то, конечно, вспоминалось: авлакоген — как раз впадина, грабены — прогиб, горст — поднятие. А по факту, если я ничего не путаю, то весь Разлом — это рифтовая зона, состоящая из провалов и разломов в земной коре. Или уже не земной, а того мира, который хочет соединиться с нашим. Но об этом пусть доктор Сюин с профессором Симоновым спорят.
Квадрик завелся, но работать в полную мощность не захотел. Выдал всего половину от моей привычной скорости, при этом начав жрать энергию так, словно он небольшая фура.
— Так, а что нас ждет в криолитозоне? — поинтересовался я, потому что на сканере не было признаков органики, лишь не до конца понятно свечение за границей Разлома.
— Там, где ледяного покрова нет, наблюдается скопление протистов. Разных типов, но в основном состоящие лишь из протоплазмы без ядра, но с псевдоподиями и жгутиками…
— Ммм… — промычал я, забыв отключить общий канал связи.
— Еще слизевики, споровики и прочие паразиты. С термотаксисом у них все предельно ясно, а вот с энерготаксисом двояко. Некоторые реагируют на положительный, некоторые на отрицательный. Но здесь такой не встречается.
— Да, это ценная информация, — я вздохнул. — А что на практике?
— На практике держи дистанцию, избегай контакта со жгутиками и ложноножками. И забудь про энергощиты и силовые удары.
— Хм…
— А что хмыкать? Положительный энерготаксис только привлечет соседние гетероконты.
— Все, хватит лекций! Я понял. Пальцы не совать, энергией не светить. Дальше по ходу разберемся!
Теперь уже хмыкнула Сюин-старшая. Но с учетом возможных сложностей автоматического перевода и нашего уровня теоретической базы, диалог все равно не строился. Я уже было хотел перевести тему и пораспрашивать про Сюин или Дэша, но впереди показались заснеженные обломки старой мобильной лаборатории.
Покрытый льдом кусок вагончика-времянки со сломанными стенами, стальные ящики, бочки — все дряхлое, будто проеденное бесцветной ржавчиной. Нашлась и запчасть от старенького инженерного дроида, торчащая из-под снега. Я разглядел руку-манипулятор, сжимающую сломанный сканер. Он не развалился на части только потому, что покрылся льдом.
Бабушка Сюин попросила меня пройтись по развалинам, хотя даже без докторской степени было видно, что здесь ничего не уцелело. А еще через десять метров начинался Разлом, куда мне уже с нетерпением хотелось заглянуть. Но доктор настояла, очень вежливо и даже печально, возможно, для нее это что-то значило. Я нашел тела еще трех дроидов — все допотопные инженеры уровня «Таймыра», а то и еще старше.
За времянкой нашлась конструкция по типу компактной платформы для подъемника. Стальная ферма покосилась, а обрывки стального троса, вмерзшего в прозрачный лед, даже создали некое подобие рисунка.
Я уже слышал Разлом. Ждал гул ветра, зажатого в аэротрубе, или хотя бы бубнеж кухонной вытяжки. Но нет — похоже было на тяжелое, прерывистое дыхание с периодическим бурлением недр. Из Разлома выскочила снежная волна «поземки», перевалилась через край и неспешно прошла мимо меня.
— Аккуратнее, слышишь чавкающие звуки? — спросила доктор. — Это либо споровая аномалия, либо скопление скелетов радиолярий. Для Ориджиналов только условно безопасны. Длительное воздействие никто не изучал.
— А что-то конкретное вы успели изучить?
— Как сказать, — доктор усмехнулась. — Такое ощущение, что все известные, да и неизвестные, бактерии, которые мы когда-либо находили в вечной мерзлоте на Большой Земле, есть и здесь. Только мутировавшие в каких-то невообразимых размерах. И добрее они не стали.
Я подошел к краю Разлома, уже четко различая раскинувшуюся впереди пустоту. Там, в глубине клубился снежный туман. Из-за этого казалось, что это я высоко-высоко где-нибудь в горах, а не дно Разлома где-нибудь низко-низко под землей.
Дно я так и не увидел. Даже когда свесился с небольшого выступа, то почти на километр вниз был только неровный каменный склон с острыми гребнями. Еще был черные пятна-проплешины, светившиеся красными прожилками. А в местах, где склон был более отвесным, эти черные пятна напоминали гнезда, внутри которых что-то двигалось и бурлило.
Я выбрал место, где красного не было хотя бы под самым карнизом, и прыгнул вниз.
Глава 20
Скатился, как в лунке, между двумя острыми гранями. Проехав по льду чуть больше шестидесяти метров, уперся ногами в камень, перескочил его и еще пробежал метров пятнадцать по инерции. Наконец, затормозил и позвал за собой Хомяка вместе с Фруней. Поймал первого, а второго (нагруженного снаряжением) пропустил немного вперед до ровной площадки. После этого осмотрелся.
Энергетический фон ухудшился, а у сканера начались неслабые глюки. То одновременное обнаружение вообще всего вокруг: и органики, и минералов, и чуть ли не фантомых Ориджиналов. То полная, абсолютная пустота с постоянно меняющимися очертаниями рельефа вокруг.
— Сканеры не справляются, слишком большое количество псевдообъектов и энергетических организмов, — подтвердила очевидное Сюин-старшая. — Кое-как стабилизируется минут через двадцать, но полной картины мы ни разу не смогли получить.
Я запустил автоматическую калибровку с распознаванием и фильтрацией обнаруженных частиц. Разделил на слои, выставив приоритеты на рельеф и аномалии. С органикой сам разберусь: микроскопическую мелочь должны поймать фильтры, а что-то более крупное будем на глаз определять.
Собственно, ждать оно себя не заставило — тут же из-за камня, торчащего по ходу движения выполз первый монстр. Или монстрик, учитывая, что размером он был с мой ботинок. Белый, практически незаметный на склоне, паук с приплюснутой головой. На которой было четыре глаза: два крупных «ореха» по бокам и две «пуговки» на уровне носа. Под ним пара клыков. Либо сдвоенные, либо сточенные и расщепившиеся.
Если бы не бледно-медные вставки на голове и лапах, я бы, может, его вообще не заметил. С виду даже не очень страшный и немного лохматый — по всему телу и больше всего с лап свисали тонкие белые нити.
Система его не распознала, мой сканер принял светлые вставки за минерал (хотя, не удивлюсь, если так оно и было), а вот экшн-сканер тут же подсунул подсказку: «Тунтоу спайдер». Он же — «паук медная голова», если попытаться дословно перевести этот микс терминов и языков.
— Аккуратней! Остерегайся волосков, — крикнула доктор, начав вертеть моим «попугаем» на плече. — Они липнут к скайкрафту, пробить не смогут, но…
— Вижу, — я перебил Сюин-старшую и чертыхнулся. — Хомяк назад! Замри!
Со всеми этими экшн-сканера и доступами совсем забыл перенастроить Хомяка. Как только спот заметил опасность и оценил размеры, так тут же бросился в атаку. Откусил спайдеру голову и бросился за камень, откуда тот вылез. И сразу попятился назад, но уже как репейником обвешанный сразу четырьмя тунтоу. Еще несколько показалось из-за соседнего камня, и где-то с десяток скользили за мной по склону.
Я активировал скаутган и начал прицельно, по одному отстреливать спайдеров. Калибра им хватило — при попадании в брюшко, они почти что лопались, а вот прямые выстрелы в медный лоб, лишь отбрасывали их, как щелбаны.
Перебил сперва тех, кто облепил Хомяка. Но свободы ему это не прибавило — лапки и куски брюшек все еще болтались на волосках. Тут уже не только репейник, но и лишай полноценный. Еще и в суставы набились, сковывая движение.
Я подскочил на высокий камень и начал вертеться, отстреливаясь по сторонам. Один выстрел — один труп. Без учета попаданий в лобешник. Там были возможны варианты: голова либо просаживалась по самые плечи, и пауков это не смущало, либо отлетала в сторону. Что тоже особо не мешало паукам бежать на меня еще пару метров.
Отстрелял полный магазин скаутгана и переключился на крафткомпакты. Очертил вокруг камня круг из трупиков и еще один вокруг Хомяка, никого к нему не подпуская. Фруню спайдеры игнорировали, либо не чувствуя в нем опасности, либо не считая его энергетическим объектом.
Черт! И даже не спрыгнешь никуда — тут же впутаешься в ледяные волосики, которые после смерти носителей не опали, а наоборот вытянулись вверх и «щупали» воздух.
— Они симбиоты, — подсказала доктор. — Волоски-паразиты просто живут на телах. Медный окрас показывает степень заражения. Это молоденькие, а вот у более старых особей цвет насыщенный, почти красный.
— Ага, а как они отнесутся к энергетическому удару?
— Сработает как раздражитель, — ответила доктор. — Безусловно, их отбросит, но потом за уши не оттащишь. А, скорее всего, привлечешь еще кого-нибудь.
Я активировал «рывок» на «акробатике» и, чувствуя необычную легкость, сиганул через метровый гребень, допрыгнув до следующей высокой глыбы. Еще в полете разглядел вереницу тварюжек, крадущихся вдоль гребня. Перезарядил скаутган и дал по ним длинную очередь. Засек в заметках системы, что Хомяк получил урон, и телепортировался прямо к нему. Пнул оскалившегося на меня спайдера в медный лоб и растоптал второго, чудом не задев, вставшие дыбом, волоски.
Отстрелялся в очередную партию и клинком ювелирно подстриг своего спота. Подхватил под мышку и запрыгнул на очередной камень. Выпустил двойника, щедро напитав его энергией, а сам сиганул на следующий камень. С него плюхнулся на склон и скатился как на санках (только без санок) еще на метров на двадцать. Перестрелял самых шустрых, бросившихся за мной, и уже спокойно скрылся за следующим гребнем. Спустился по склону, постоянно глядя на сканер — что-то уже начало работать: все медные маркеры плотным потоком сагрились на иллюзию.