В следующей комнате, прилегающей к техничке, был спортзал. Четыре пыльных турника. Один тренажер для пресса и спины. На полу лежала боксерская груша, с порванной цепью и покрытая пылью. Глядя на нее, мое сердце запрыгало от радости. Мозг уже быстро нарисовал картинку, как этот зал будет выглядеть в недалеком будущем. Может, еще какой-нибудь тренажер прикуплю. Штанга точно нужна.
Душевые шикарные, есть даже небольшой бассейн с замерзшей водой, сверху заваленный мусором. Провода, тряпки, вырванные поролон из мебельной обшивки — словно кто-то здесь пытался себе гнездо устроить.
Слева я увидел еще одну металлическую дверь с оранжевой маркировкой. Выглядела она так же, как и остальные — обшарпанной и старой, еще и запиралась на ключ. Я подтолкнул ее плечом, и со второго удара дверь поддалась.
Небольшая каморка со стеллажами, доверху забитыми контейнерами и коробками. Я взял один из них и заглянул внутрь. Он был заполнен консервами и пакетиками с суперфудом, банками с энергетиком и сома-водой. Как будто кто-то знал, что эта база станет его последним убежищем, и приготовился к долгой изоляции. В другом боксе я нашел какие-то бумаги. Возможно, данные исследований, которые хотели сохранить.
В углу комнаты валялся матрац с грязными тряпками и бурыми пятнами на нем. Система считала их как человеческую кровь. Рядом с матрацем лежал пустой пузырек. Я поднял банку с пола — современное сильное обезболивающее. А-ля морфий.
— Так, а где больной-то? — я свистнул «Угольку», но тот лишь передразнил модем, оборвавший соединение. — Что значит нет данных? Вот, лети и найди!
Дрон фыркнул, но послушался. Вылетел передо мной в коридор и включил подсветку. Полетел низко, чуть ли не касаясь пола и шаря перед собой лучами сканера.
На дальней стене появилась тень, практически до потолка. «Уголек» ничего не замечал и чем дальше отдалялся от меня, тем больше рос темный монстр.
— Кажется, начинается, — я хрустнул шеей в кресле, а Ориджу сменил клинок на гарпун, уже замахнулся и сплюнул, — Тьфу, ты.
«Уголек» как раз долетел до проема и высветил уже не тень, а объект, который эту тень давал. Первая мысль — инопланетная медуза с ножками, вторая — лысая кукла Чаки. А от третьей, так вообще, мурашки по спине пробежали.
Огромный белый череп, покрытый трещинами, грязью и плесенью, глаза-блюдца из тусклого бутылочного стекла, слипшиеся мотки проводов, узкая челюсть и все это на теле водолаза-карлика.
— Эк, тебя, братишка… кастомизировали… — я добавил свой фонарь к лучу от дрона и посветил на небольшого инженерного дроида.
Его даже полноценным дроидом сложно было назвать, скорее спот, сделанный каким-то энтузиастом-радиолюбителем.
Я присел на корточки и взял робота за плечо. Вдруг его огромные глаза вспыхнули зеленым и в зрачках появилась бегущая строка из символов…
Сканирование системы жизнеобеспечения базы…
Внимание! Критическая ситуация!
Разгерметизация станции — 87%.
Энергетическая система — не распознана.
Обнаружен запасной генератор! Критически низкий уровень мощности — 30%. Генератор отключен в соответствии с протоколом.
Внимание! Станция №37 разгерметизирована на 87%
Внимание! Условия на станции несовместимы с жизнедеятельностью человека. Пройдите в эвакуационный отсек…
Я развернул это чудо инженерной техники, слегка отодрав его из замерзшей жижы, и полез искать блок управления.
— Бедолага, у самого-то батарейка уже садится…
— При-вет! — глаза робота начали светиться, а из динамика где-то под потолком раздался скрипучий, слегка растянутый голос. — Вас при-ветствует экспе-римента-льная мо-дель ЭВМ-КУ-3а. Электронно-вычисли-тельная мо-дель Курчатова-Ушакова, построенная на ба-зе процессора третьего поко-ления, под-тип А.
— Приятно познакомиться… — я задумался, подбирая слова. — Кузя? Совпало так? Или Курчатов с Ушаковым те еще затейники были? Ты домовенок местный?
— Непри-мени-мая фун-кция, — робот со скрипом помотал головой. — Я адми-нистратор стан-ции, постро-енный на ба-зе искусственного интеллекта.
— Ясно, — я стряхнул с робота особо крупные куски грязи и начал осматривать проводку. — Что произошло на станции?
— Она отклю-чилась, — голос робота дребезжал, но паузы внутри слов стали пропадать, будто и он и громкоговорители станции разговорились. Но все равно было жутковато, особенно когда отдельные скрипучие звуки подхватывались эхом.
— А из-за чего?
— Ее отклю-чил начальник стан-ции. Внимание! Уро-вень загрязнения в помещении превышает допустимую нор-му. Внимание! Отказ системы — робот-уборщик не найден. Вы-числяю гра-фик дежу-рстваааа…
— Подожди, подожди, администратор, блин, — в голове сразу родилась куча вопросов, от, как включить запасной генератор до, где сейф и его комбинация, но робот завис, вероятно, обратившись к давно не существующим данным. — Ладно, ммм… Кузя. Будешь местным завхозом, вернусь еще за тобой.
За бормотанием домовенка не сразу заметил, что звуков стало больше. Где-то над головой — либо в трубах, либо на следующем этаже послышалось движение. Глухой стук, будто что-то упало и едва различимый скрежет. И снова пришло чувство мороза. Будто в помещении стало холоднее.
Я просветил лестницу и в несколько прыжков оказался наверху. Никого — только листы бумаги на полу встрепенулись. Оказался в широком коридоре на некоем перекрестке. Наверх пойдешь — в лабораторию попадешь, прямо пойдешь — жилой модуль найдешь, а направо пойдешь, так в гараж попадешь. А если налево, то, по сути, туда-же. Разница лишь в том, что с одной стороны виднелись боксы для дроидов, а с другой — вход перекрывал борт какого-то грузовика. Перекошенного на сдутой резине и полностью покрытого плесенью, проевшей его не хуже обычной ржавчины.
В шлюзе с боксами царил полный хаос. Два инженерных дроида, какие-то запчасти, три бокса, большие контейнеры — все было свалено в одну кучу, напоминавшую заграждение. Похоже, люди в отчаянии строили баррикады из всего, что хоть как-то могло защитить их от… отчего? Или от кого? Последняя попытка спасения, которая, кажется, провалилась.
На полу рядом с кучей барахла валялся старенький дробовик, а под ногами перекатывались пустые гильзы. Следы от дроби, почему-то в основном были в полу.
— Окей, Кузя! Слышишь меня? — я заметил небольшой динамик на стене. — Эвм ку три а, прием? Где все работники станции?
— Нево-зможно соста-вить гра-фик дежурства… плановая уборка территории пере-несена на по-не-дельник… — проскрипело в воздухе. — Персонал стан-ции на стационарном лече-нии. Обратитесь в медблок для по-лучения дополни-тельных данных… Внимание! Стерильность медблока сомнительна, реко-мендуется плано-вая убо-рка…
— А ты у нас, однако, чистюля, — я вернулся в коридор и направился в жилой блок, прислушиваясь к каждому звуку и шороху.
«Уголек» что-то предупреждающе просвистел над ухом, а на экране появилась закладка с описанием ТТХ домовенка и подсказками, как синхронизировать его в общую систему. И с кучей пометок «Внимание»!
— Думаешь, маньяк? И это он их всех? — спросил я тихонько. — За то, что посуду не мыли?
Дрон фыркнул и улетел в сторону жилого модуля.
Большая общая гостиная с потрепанной мебелью темно-бордового цвета. Два дивана, четыре кресла, маленький бильярдный стол и несколько медицинских каталок, по типу «выставленных в коридор». Обшивка кресел была порвана или процарапана чем-то большим и острым. Возле каталок стояли стойки с капельницами, с порванными трубками и замерзшей внутри жидкостью. Разбитая плазма, торчащие вместо розеток провода. И трещины в стене, в одной из которых застрял большой пожарный топор.
Эх, сомневаюсь, что Кузя смог бы дежурного найти на этот бардак.
Я дошел до спален, которых было две — по пять двухэтажных кроватей в каждой. Открыл дверь в первую. В глаза бросился шкаф с выпотрошенной наружу одеждой. Часть кроватей были нетронутыми, две — кое-как заправлены. На одной из тумбочек лежал планшет и стоял радиоприемник с торчащей из него антенной. Он был включен, но из динамиков не доносилось ни звука.
Подошел к шкафу и заглянул внутрь. На пыльной полке лежала стопка выцветших фотографий. Мельком пролистал. На всех был изображен один и тот же темноволосый мужчина лет тридцати пяти. Долго на снимках задерживаться не стал. Рассмотрю попозже. Большая фотка висела в рамке на стене. На ней — группа молодых ученых. Десять человек. Все в белых халатах среди лабораторной техники, на плече у одного — ярко-оранжевый блестящий Кузя. А на заднем фоне — залитые солнцем горы.
Как я понял, фотка была сделана в лаборатории наверху. Лица на фото излучали безмятежную радость. Я растерянно обвел глазами пустую спальню — снимок с людьми, полными надежд и научного энтузиазма и комната, иллюстрирующая, чем это закончилось.
Во второй спальне одна из стен полностью промерзла. Все-таки фонит откуда-то. Ледяной нарост налип сантиметров на двадцать и мутно переливался в свете фонаря. Показалось, что внутри кто-то или что-то вморожено. На полу валялся матрац, снятый с верхней кровати и такой же ворох одежды — все это в ледяной корке, из которой частично торчали алюминиевая миска и кружка. И несколько пустых пузырьков от обезболивающего.
Такие же пузырьки нашлись и в операторской. Шесть пустых старых кресел, мониторы, стеллажи с запчастями и мусор, мусор, мусор. Лед здесь тоже был, приличная горка на полу, словно от окна намело. Вот только окна тут не было.
Куча всякого бесполезного хлама, но ни одного следа человека или намека на то, что произошло. Если они все здесь чем-то заразились, то куда делись? Взялись за руки и пошли гулять? Превратились в призраков и улетели на небо?
Я несколько раз взмахнул гарпуном — просто, чтобы убедиться, что сам еще не стал призраком. Тишина с холодом «глушили» и обволакивали, погружая в некое подобие сна. Бродишь, бродишь — вздрагиваешь на звон мусора под ногами, скрип динамиков или непонятные стоны и вздохи. То ли ветер по трубам гоняет, то ли лед трещит, который целыми кусками налипал на потолки. А обернешься, так никого нет. И на сканере — нет.