Так мы отработали пару часов, прогнав полный цикл отработки руками и ногами, под конец уделив внимание выходам на треугольник ногами из гарда, маунта и сайд контроля. Все когда-нибудь подходит концу, и моя последняя тренировка, на полюбившейся и ставшей такой родной поляне, тоже была закончена. Мы сняли мешки с веток, решив что положим их на хранение на базе, вдруг еще когда-то здесь окажемся. Остальные тренажеры мы оставили не снимая, может кому еще пригодятся. Посидев в медитации несколько минут, мы простились со своим местом силы, и взвалив мешки на плечи, бегом отправились на базу.
Мы с парнями сидим в комнате и просто болтаем о жизни. О простых мелочах, которые, в совокупности, и составляют эту самую жизнь. Жаль, что я не могу предупредить парней о том, что случится с нашей страной уже совсем скоро. Они мне просто не поверят, я бы на их месте точно не поверил. До развала осталось всего-то восемь лет. Как сложится их жизнь, я не знаю. Но надеюсь, что то, чему я немного их научил, поможет им выплыть в бурном потоке предстоящих событий. В домик зашел дядя, он все порывался меня проводить на вокзал, но я наотрез отказался, сказав, что я уже не маленький и сам прекрасно куплю билет в кассе и сяду на поезд. Тем более, что меня будут провожать Игорь с Аланом. Дядя поупирался для приличия, но, в конце концов, согласился со мной, тем более, что у него в конце сезона дел на базе было по горло. Мы все это обсудили еще пару дней назад, и теперь дядя зашел просто попрощаться, и передать подарок для сестры. Мы крепко обнялись перед расставанием, и я искренне поблагодарил его за все, что он для меня сделал. Дядя даже прослезился от полноты чувств. Это были поистине бесценные и незабываемые месяцы для меня. Мы с парнями взвалили свои рюкзаки себе на плечи и потопали на рейсовый автобус до Орджоникидзе. Я уходил прочь, а на сердце у меня немножко щемило от тоски расставания. Вся наша жизнь состоит из встреч и расставаний. Но не будет расставаний, значит, не будет и новых встреч, так что вперед, к новым рубежам.
Потом была длинная дорога до центрального городского автовокзала, а после, парни поехали проводить меня до железнодорожного вокзала. Мой поезд должен был отходить из Беслана, который находится в двадцати километрах от Орджоникидзе, поэтому здесь я садился на пригородную электричку, которая через сорок минут должна была привезти меня на место назначения. Парни хотели было проводить меня и на вокзал в Беслан, но тут я уже категорически воспротивился.
— А смысл? Поезд отправится в одиннадцать вечера. Вы что, там будете со мной до ночи сидеть? А как обратно? Электрички-то уже ходить не будут до самого утра.
— Ну да — почесал затылок Игорь и посмотрел на Алана — что-то мы об этом не подумали.
Алан развел руками. Все было понятно и без слов. Смысла в таком самопожертвовании никакого не было. Поэтому ребята, обняв меня напоследок, посадили в электричку, взяв железное обещание держать связь. Они так и стояли на перроне, пока двери не закрылись и вагон медленно тронулся в путь. Парни дружно помахали мне на руками, и взвалив свои рюкзаки на плечи, дружно потопали на выход.
В Беслане я купил себе билет на поезд на семь утра завтрашнего дня. Положил свой рюкзак в камеру хранения и пошел обратно на электричку до Орджоникидзе. У меня был свой план, как завершить мою трехмесячную командировку в горы. Еще в начале пребывание на турбазе, когда я только начал активно тренироваться, я решил устроить себе выпускной экзамен по окончании обучения. Недавняя драка с мажорами у реки, далась мне слишком легко. Противники были настолько ошеломлены моим внезапным нападением, что не смогли оказать мне никакого сопротивления. По большому счету, это была даже не драка, а избиение. Если я хочу быть бойцом, то мне нужен большой опыт реальных боев. Мне нужно пройти по грани и вырвать победу у сильного противника. В прошлой жизни подобные испытания мне приходилось проходить не раз, жизнь сама подбрасывала мне приключения. Теперь я решил взять организацию приключения на себя, не дожидаясь пока оно образуется естественным путем. Само собой, говорить об этом, я никому не собирался. Это только мое решение, и только я за него несу ответ. За лето я заработал двести двадцать рублей, каковые мне еще вчера выплатили в бухгалтерии турбазы. Это довольно большие деньги для здешнего времени и мне они сейчас, как нельзя кстати. Я собирался засветить деньги в людном месте и выманить на себя гопников, которые решат их легко забрать у залетного лоха. Взяв с собой только пятьдесят рублей, по десяткам и пятеркам, я оставил остальную сумму в рюкзаке в камере хранения. Мало ли что, я же не такой идиот, чтобы рисковать всей суммой, мне еще нужно будет себе вещи обновить и спортинвентаря накупить. С собой я взял только легкую куртку. На улице по вечерам уже было прохладно, так что она была к месту. В куртке была одна хитрость. Внутри, по бокам с каждой стороны, там были пришиты тугие карманы, из которых, на ширину чуть больше ладошки, торчали небольшие, сантиметров по сорок, увесистые палки из текстолита. Я их сделал из текстолитового стержня, случайно найденного мной на складе у Таймураза Елисбаровича, и выпрошенного мной у него после недели слезных уговоров. В один из свободных из вечеров, я самостоятельно пришил к подкладке куртки длинные узкие карманы для своих дубинок, и был очень доволен тем, что у меня получилось. Теперь, у меня есть небольшая страховка, на случай если что-то в моем плане пойдет не так.
На железнодорожном вокзале в Орджоникидзе, я оказался ближе к семи вечера. Я уже знал, где я смогу найти приключения на свою пятую точку. Мимо вокзала проходил трамвай и через несколько остановок, я вышел у кинотеатра Комсомолец, который располагается по центру Проспекта Мира — центральной улицы города. Проспект Мира тянется в верх на пару километров, начинаясь от кинотеатра Родина, и в конце упираясь в большой новый кинотеатр Октябрь. Посредине проспекта на всю длину проходит широкая усаженная раскидистыми деревьями аллея, пересекаемая несколькими перпендикулярными проспекту улицами. Вдоль всей аллеи, по левому и правому краю, идут трамвайные пути разных направлений, обрамленные полосами движения, по одной в верх и вниз по проспекту. Всю эту информацию я потихоньку, между делом, выудил у своих приятелей. От них же я и узнал, что Проспект Мира, или просто проспект — это место, где собираются погулять, людей посмотреть и себя показать, молодые парни со всего города, и его ближайших пригородов. Среди них есть вполне приличные ребята и таких большинство, но есть так же и хищники, бродящие там в поисках добычи. Хищники, обычно, собираются стаями и гонят свою жертву в ловушку, туда, где ее ждет засада. С освещенных и оживленных улиц проспекта, жертву гонят, или заманивают вниз, к Тереку, туда где очень мало людей и много больших деревьев вдоль набережной. Эти места пользуются дурной славой, и знающий человек, ни за что не пойдет туда слоняться вечером. Ну что же, это как раз то, что мне нужно. В этом случае настоящим хищником стану я. Прикинусь жертвой, а потом сам нападу на охотников, пусть они до времени думают, что играют и заманивают меня они. На самом деле, сегодня,я буду играть с ними по своим правилам.
Я медленно шел по проспекту и с интересом рассматривал гуляющих горожан. Тут и там стояли стайки молодых людей мирно общающихся между собой. На скамейках сидели парочки, по аллее не спеша прогуливались пенсионеры. В общем никакого трэша и криминала я и близко не увидел. Все спокойно и ровно как и в любом из городов моего детства. Я подошел к фонтанчику с питьевой водой, стоявшему прямо на аллее, и наклонившись к бившей из него струйке, толщиной чуть меньше мизинца, с удовольствием напился воды. Она холодила зубы и была очень вкусной. Потом огляделся. Никто не обращал на меня внимания, все были заняты своими делами. Ну и где мне искать местных гопников? По рассказам приятелей я знал, что они по вечерам, в поисках жертв, курсируют по проспекту, или по городскому парку, который был расположен чуть выше по проспекту, ближе к кинотеатру Октябрь. Торопиться мне было совершенно не куда, было еще довольно светло, и я увидев неподалеку кафе мороженное, решил посидеть там. Внутри было прохладно и стояло несколько белых столиков с расставленными рядом с ними стульями с железными ножками и фанерными дощечками на сидении и спинках. Почти все столики были заняты, за ними сидели семьи с детьми, парочки и какая то компания вполне обычных молодых людей. Я подошел к прилавку, на котором стояла обычная для того времени металлическая конструкция с тремя конусообразными емкостями, в которых были налиты разные соки, аппарат для взбивания молочных коктейлей и громоздкий зеленый кассовый аппарат. За стойкой стояла приветливая женщина в белом фартуке. По моей просьбе, она набрала из вместительного металлического бака небольшим полукруглым половником, в металлическую креманку на ножке, мороженное пломбир. Потом, посыпала его крошкой из тертого арахиса, и щедро сыпанула туда же стружку темного шоколада. Взвесив получившийся натюрморт на весах, она назвала мне сумму рубль двадцать. Я демонстративно достал из кармана стопку купюр разного калибра и уронив одну, начал суетливо ее поднимать, обращая на себя внимание посетителей. Разыграв эту забавную сценку, я расплатился, получил сдачи с пятерки, и насыпал мелочь в боковой карман куртки, чтобы та гремела при ходьбе, а потом, взяв свою креманку, потопал за свободный столик в углу.
Мороженное оказалось, ну прямо очень вкусным. Это был тот самый, давно забытый, вкус настоящего советского пломбира, а орешки и шоколад придавали ему приятный оттенок. Я не спеша ковырялся маленькой ложечкой в емкости с мороженным, смаковал его на вкус, и рассматривал через большое, во всю стену, окно гуляющих по проспекту людей. Посидев так минут двадцать, вышел из кафе и решил прогуляться по направлению к парку. Поднявшись вверх по аллее на один квартал, я спустился вниз мимо междугороднего телефонного пункта. Рядом слонялись