во мне изменит, не хочу навсегда остаться изгоем и рохлей.
— Не поверишь Рома, до десятого класса со мной было ровно все тоже самое, — подмигнул ему я. — Меня девчонки не замечали вообще. А одноклассники называли Костылем или издевательски Штангистом, намекая этим на мою худобу и физическую слабость. А школьные и дворовые хулиганы гоняли меня точно так же как тебя. Правда, в отличии от тебя, я еще и учился не очень.
— Да ладно, — удивился Рома. — Не может такого быть.
— Точно тебе говорю. Я до десятого класса был забитым тощим подростком, до которого было дело только матери, да еще паре дворовых друзей. В классе со мной почти никто не общался, и я был почти изгоем.
— А что изменилось потом? — С любопытством спросил Бергман, глядя на меня своими черными глазами. — Как ты смог стать таким как сейчас?
Я задумался на некоторое время, а потом решил немного подбодрить и простимулировать товарища, изложив ему адаптированную версию своей жизни в этом теле. Может для него это станет еще одним стимулом.
— Наверное, все началось тогда, когда после окончания девятого класса, я поехал летом на Северный Кавказ в горы. Дядя по матери работает там начальником студенческого лагеря, и он, по просьбе мамы, согласился принять меня на все лето. И там, в горах, у меня в голове как будто что-то перещелкнуло. В один день я спросил сам себя, что могло бы заинтересовать во мне других людей, и кем я являюсь в жизни? Самое обидное, что очевидными ответами стали: ничего интересного для других во мне нет, и сам я никто в этой жизни. Это было очень отрезвляюще. Я решил изменить все в своей жизни и начать, как ни странно, с занятий физкультурой. Как то утром, встав пораньше, я отправился на пробежку. Было трудно, но я справился. На следующее утро, все тело болело так, как будто меня сильно избили, ужасно не хотелось вообще вставать с кровати, но я сделал усилие и буквально за шкирку вытащил себя из постели. И на следующий день тоже, и на следующий… За лето я сильно окреп и втянулся в новую жизнь, а когда вернулся обратно, то первого сентября меня в классе уже никто не узнал. А мне самому так понравилось новое состояние, что сразу по приезду я пошел в секцию самбо и записался на тренировки. Там тоже поначалу было тяжело, ну а потом уже пошло поехало. Так, увлекшись спортом, я стал посвящать ему все свое свободное время. Кроме того, мне внезапно стало нравиться учиться. Постепенно подтянув все предметы, я закончил десятый класс без троек. И вот, шаг за шагом, я становился другим человеком, но первым, самым правильным, шагом было решение вытащить себя за шкирку на пробежку.
— Все так просто? — Не поверил Ромка. — Ты хочешь сказать, что тебя изменила простая физкультура? Чего-то ты как-то быстро из тощего подростка превратился в широкоплечего здоровяка, блещущего не только физическими данными, но и интеллектом.
— А с чего ты взял, что это было просто? — Покачал головой я. — Самое трудное, это отнюдь не сделать первый шаг, как многие говорят. Самое трудное, не останавливаться после этого первого шага, а идти все дальше и дальше. Сделать грандиозное одиночное усилие, а потом расслабиться, гораздо легче, чем делать пусть небольшие усилия, но каждый день, заставляя себя подняться, преодолевая собственные лень, страх, боль. Закаляя свое тело, ты закаляешь и свой дух. Постепенно, это становится заметно и для окружающих. И те же самые люди, которые еще вчера не замечали тебя, начинают относиться уже совсем по-другому. Когда у человека есть сила, то в сложных ситуациях, зачастую, даже не нужно ее применять. Просто само наличие этой силы переводит его, на другую ступень, давая внутреннее чувство уверенности, заметное и другим людям. Но тут есть один момент. Обладая силой, ты должен быть готов применить ее в нужный момент, иначе обман быстро раскусят и для других, ты будешь слабаком, с накачанными мышцами, что еще обидней, чем быть просто слабаком.
— Понимаю, ты мне сейчас хочешь сказать, что внутренние изменения, которые в тебе произошли гораздо важнее внешних— кивнул Бергман.
— Да, именно так. Если тебе предстоит жестокая драка, то большие мышцы не избавят тебя от страха, и знание приемов рукопашного боя, все равно, не избавит, и даже оружие не уберет его. Бояться это нормально. Нет людей, которые не испытываю страх, ну разве что сумасшедшие какие-нибудь. Люди делятся на тех, кто, испытывая страх, делает шаг вперед, и на тех, кто отступает. Ответь себе внутри, каким ты хочешь быть, и стань таким, причем, не откладывая на завтра или через месяц, а прямо сейчас.
— Прямо сейчас? — Удивленно переспросил Роман.
— А чего откладывать? — Пожал плечами я. — Любая отсрочка, это всего лишь самообман и тоже страх. Страх принять решение и страх перед неизвестностью, что будет с тобой, если ты попытаешься жить по новому. Прими решение и дальше действуй так, как будто ты уже являешься тем, кем хочешь быть.
— А с девчонками, у тебя когда стало получаться? — Немного помявшись перевел тему Бергман. Очевидно, принимать решение прямо сейчас, ему не очень хотелось.
— В юности девочки зачастую ценят физическую силу и привлекательность, — ответил я, принимая его игру. — Они больше смотрят на мальчишек, которые обладают этими достоинствами. Потом, с возрастом, девушки уже начинают смотреть на другие качества своих избранников. Но всех девушек всегда очень привлекает уверенность мужчины в себе. Они подсознательно тянутся к сильным духом мужчинам. Девочки стали обращать на меня внимание, когда я стал другим и снаружи и внутри. Особенно внутри.
— Мне в школе в девятом и десятых классах нравилась одна девочка, — нерешительно, после небольшой паузы сказал Рома. — Ее звали Наташа, она была очень красивая и сидела через парту спереди от меня. У нее еще были длинные, ниже пояса, волосы темно каштанового цвета. Я часто тайком любовался ими, и мне очень хотелось потрогать какие они на ощупь. Я иногда представлял себе, как прикасаюсь к ее волосам и чувствую, какие они мягкие и приятные на ощупь.
— И что дальше? — Заинтересованно спросил я.
— Ничего, — пожал плечами Рома. — Я всегда очень стеснялся своей внешности, и неуклюжести. Мне казалась, что такая девушка никогда не ответит мне взаимностью. Я так и не решился ее никуда пригласить, а потом она стала встречаться с парнем из параллельного класса. Да и мои родители, честно говоря, не одобрили бы нашей дружбы. Они мне всегда говорили, что я должен буду жениться на воспитанной еврейской девушке из хорошей семьи.
— А ты сам-то чего хотел?
— А сам я больше всего хотел пойти с Наташей, держась за руки, в кино, или на ВДНХ, или в парк Горького, не важно, куда, главное, чтобы с ней рядом. — Немного подумав, сказал Бергман.
— Ром так и делай то, что хочешь ты, а не твои родители. Это же твоя жизнь, в конце концов, тебе и решать с кем дружить, и на ком жениться. Прими, наконец, решение, о том кто ты есть, и не разрывайся между двумя стульями. Хочешь плыть по течению, прими это и плыви, не пытаясь корить себя за слабость. Многие люди именно так и живут, и это не делает их чем-то хуже других. Каждому свое. А если все же хочешь научиться плыть против течения, то решайся и плыви. Твоя жизнь от этого не станет спокойней и приятней, но она точно станет гораздо интереснее. Я для себя давно понял, что важно, чтобы тебе было интересно жить, тогда все у тебя будет совершенно по другому.
— А знаешь, я тоже так думаю, — широко улыбнулся мне Бергман. — Поэтому и пошел в армию, хотя родители могли меня отмазать по здоровью. Я захотел что-то сделать сам, ведь я же мужчина, в конце концов, а не маменькин сынок. Я слышал, что в Израиле тоже все юноши и даже девушки в обязательном порядке служат в армии.
— Ну да, — согласился я, вспоминая своего знакомого Якова Штельдмана, который в 90-х уехал спасаясь от призыва в российскую армию в Израиль, а в итоге оказался в ЦАХАЛе и впоследствии даже стал офицером. Получилось так, что от чего он бежал, к тому и пришел, и это даже стало его судьбой. Хотя, наверное, служба в ЦАХАЛ все-таки отличается от службы в нашей армии.
— У нас евреев почему-то все считают слабаками и рохлями, представляя себе типичных хороших домашних мальчиков со скрипочкой, — продолжил Рома, благодарно кивнув и добавил. — Кстати, я действительно семь лет занимался в музыкальной школе по классу скрипки. Я не хочу больше быть тюфяком и домашним мальчиком со скрипочкой. Хочу так же как ты, или как Рамазан уметь постоять за себя. Чтобы не отводить взгляд, когда меня задирают и чтобы больше ни одна сволочь не смела обозвать меня жиденком.
— Если ты действительно этого хочешь, значит так все и будет. Главное не бросай усилий, делай каждый день хотя бы один маленький шажочек на пути к своей цели, и ты обязательно к ней придешь. — уверенно сказал ему я и после небольшой паузы добавил. — А скрипку не бросай, девчонки любят парней, которые не только могут работать кулаками, а еще знают толк в музыке и тем более, умеют ее извлекать из куска дерева со струнами.
Приятный солнечный летний денек, двое пожилых, но еще вполне крепких мужчин в светлых костюмах неспешно прогуливаются по дорожкам парка. Сквозь густую листву поникают лучи июньского солнца, рисуя причудливые узоры на асфальтированной дорожке. Над головой щебечут птицы, где то вдалеке слышны крики резвящейся на детской площадке малышни.
— С этим все понятно, — кивает Виктор Петрович в ответ на произнесенную собеседником фразу, и тут же переводит тему разговора — Кстати, а как там мой крестник поживает?
— Да ничего. Вроде, все в порядке у него. Присягу уже принял. В своем взводе пользуется авторитетом. Поначалу у него возникли проблемы с сержантами, но он быстро сумел их разрешить себе в плюс. — Ответил ему Валентин Степанович пожимая плечами.
— Было бы странно, если бы этот парень не смог себя нормально поставить в обычной учебке. — Хмыкнул дед Вики. — Тогда дальнейшая работа с ним не имела бы никакого смысла.