— Михаил Рассулович, зачем вам ставить непонятно на кого, если мы с вами уже так давно и плодотворно работаем, — удивленно развел руками Жорж. — Ну да, у нас бывают какие-то накладки. А у кого их не бывает? Зачем вам ставить каких то левых людей, которые еще неизвестно как себя покажут, если мы к уходу на дембель, подготовим вам хорошую команду во главе с Дато. Я за него ручаюсь, он точно сможет удержать часть и выполнить все, что вы ему поручите. А если на наше место придут новые люди, то, на сто процентов, начнется война между ними, и кто знает, как долго новички смогут удержаться? Да и удержатся ли вообще?
— Ты мне что, сейчас беспорядками в части угрожаешь? — Сузил глаза Кабоев. — В войне, о который ты говоришь, если она состоится, выиграет тот, кого я поддержу.
— Да нет, что вы, я же не против вас это говорю, — покачал головой Засеев — Мы ведь с вами в каком то плане партнеры. Зачем нам ссориться? Я вам и после дембеля пригодиться могу. Вы же знаете, что у меня в моей республике неплохие подвязки, есть если что-то продать по тихому нужно. Да и с дефицитом разным я смогу вам помочь. Войны вообще не будет, если все останется по прежнему, а на наше место придут Дато и его люди. Поверьте, они все сами уладят. Вам даже беспокоиться не придется.
— Ладно, посмотрим — кивнул Кабоев, — Посмотрим как там этот Костылев на консервном заводе справится, посмотрим как тут у тебя дела пойдут. А там я уже решу, ближе к твоему дембелю.
Засеев прямо от комбата направился в батальонный медицинский пункт или БМП. Сейчас там за старшую была фельдшер Смирнова Валентина Романовна — высокая сухощавая женщина за пятьдесят, с желчным характером и вечной беломориной в зубах. Ее злого язвительного языка опасались все в части, потому как она не стеснялась в выражениях и вообще никого не боялась. Даже комбат в ее присутствии старался не нарываться, и вел себя как джентльмен. Жорж не хотел встречаться с этой старой грымзой. Ему нужна была Танечка, именно от нее он и хотел получить нужные сведения. Но как назло, первым на кого он нарвался подходя к крыльцу, была именно Валентина Романовна, так не кстати вышедшая на улицу покурить.
— Куда прешь, кобель блохастый? — С подозрением уставилась она на Засеева перекидывая дымящую беломорину во рту из стороны в сторону.
— Да мне бы Елизарову Таню увидеть, — попытался было обойти фельдшера Жорж.
— А что такое случилось? Обосрался, что ли как твой дружок Абаев? — Ехидно спросила Смирнова становясь у него на пути. — Так мы тебе сейчас трех литровую клизму поставим, будешь как новенький. Раз уж совесть твою не отмыть, то хоть задницу отмоем.
— Скажете тоже, — отступив не поддался на провокацию поругаться Засеев, так как по опыту знал, что последнее слово, все равно останется за фельдшером. — Как раз насчет Абаева и хотел у нее справиться.
— А я то думала, что ты, по обыкновению, хочешь ей под хвост свой стручок загнать, — Смирнова пыхнула дымом и снова перекинула папиросу в другую сторону — Ничего этому твоему чурке не сделается. Промывание ему вчера сделали и клизму. Если жрать меньше всякое дерьмо будет, то все у него будет в порядке.
В этот момент на крыльцо выпорхнула фигуристая пышка Танечка в белом халатике туго обтягивающем все ее выдающиеся прелести.
— Ой, Жорж. Здравствуй, ты ко мне? — Заалели пухлые щечки у Танечки.
— Да я, вообще то об Абае хотел справиться, — ответил Жорж, плотоядно рассматривая выдавшуюся вперед грудь пятого размера.
— Так, Татьяна, ты мне долго тут хвостом перед этим кобелем блохастым не крути. — Прервала сцену Смирнова ловким щелчком большого пальца отправляя «бычок» в урну. — Пять минут и чтобы была в процедурной. Там Мамбетову повязку нужно будет сменить.
— Да, Валентина Романовна, я быстро, — ответила Танечка, корча рожицу и показывая язык вслед уходящей начальнице.
— Что там с Абаем? — Деловито поинтересовался Засеев у девушки, когда входная дверь закрылась отрезая от них Валентину Романовну.
— Да ничего страшного, — пожала плечами та. — Вчера вечером ему и Бабаеву промыли желудок и поставили по клизме. Несколько дней здесь полежат и мы их обратно отправим.
— Скажи ему, что я вечером загляну немного побазарить, — бросил Засеев собираясь уходить.
— А ко мне потом заглянешь? — Танечка своим влажным язычком провела по пухлым губкам, а потом поводила им изнутри по щеке, тонко намекая на толстые обстоятельства.
— Конечно загляну, — ухмыльнулся Жорж у которого мигом затвердело в паху от такой картины.
— Только шампусик и конфеты захвати с собой, — Танечка сделала умильные глазки.
— Само собой красавица, жди меня и я приду. — Подмигнул ей Жорж, шлепнул ладонью по тугому бедру прикрытому только тонкой тканью халата и повернулся чтобы отправиться к себе в берлогу. Ему нужно было обсудить с ближниками сложившиеся обстоятельства.
— Слышь, бля, Абай, я че-то не понял, ты че там у себя на объекте развел? — Над съежившимся на койке Абаем навис лысый Дато, который, вообще-то по призыву был младше, но сейчас это уже ни имело никакого значения. — Какого бля, хера, вы там все это время балду пинали, так что прапор Приходько туда молодняк загнал? Тот самый молодняк, который тебя с твоими «дедушками» там раком поставил? Ты, бля, сечешь, сука, что они вас опустили при ваших же «духах»? Какой у тебя может быть авторитет после этого. Ты теперь сам лошара и конь педальный.
— Они на нас сразу всей толпой навалились, — оправдываясь пробурчал Абай, не поднимая глаз. — Их было больше в два раза. Мы ничего не смогли сделать против такой толпы.
— А меня, с какой стороны это должно волновать? — Вмешался в разговор Жорж, который до этого, молча, сидел на стуле, давая возможность своему преемнику Дато первым спросить с Абая. — Ты был поставлен на место смотрящего. Ты не справился, с тебя и спрос. Почему за тебя не подписались твои «духи»? Там же, почти все они, твои земляки были? Это опять твой косяк. За этого русского Костыля все его люди подписываются, а за тебя твои земляки нет. Значит, это чисто твоя вина.
— Да, этот Костыль дерется как шайтан. И вообще он зверь, даже убить может. Да. — Снова попытался было оправдаться Абай. — Этот Костыль меня в первый день чуть не утопил в баке с водой. Мы на следующий день всемером против него одного дрались, и не смогли его победить. Когда прапор приехал, мы с Бабаем спецом типа траванулись консервами, чтобы оттуда побыстрее свалить и тебе все рассказать.
— Че ты мне тут горбатого лепишь, всемером они не смогли навалять одному «душаре». Да потому, что вы все чмошники, поэтому и не смогли, — презрительно сплюнул на пол Засеев. — Через несколько дней я организую туда машину. С вами поедут Дато, братья Резвановы и Коба. Они там Костыля и всех «духов» на четыре кости поставят, и порядок на объекте наведут. А ты с твоими людьми им поможете. Понял меня?
— Понял, — пробурчал Абаев, не поднимая глаз на Жоржа.
— Все на этом, — вставая со стула, кивнул Засеев. Посмотрев на Дато, он пошел к выходу. — Пошли отсюда, мне еще Танюхе надо на второй этаж заправить, а то так и яйца лопнут.
— Так взял бы меня за компанию, — со смехом предложил ему Дато. — Вместе мы бы ее вдвое качественней обработали.
— Ты давай, сначала с Костылем разберись, — усмехнулся Жорж, подмигнув приятелю. — А потом я тебе Танюху организую.
Локтевая защита от боковых ударов, и сразу же контратака — пинок носком сапога в голень и следом двоечка боковых в голову. Шесть пар пацанов в одних только армейских штанах и сапогах в челноке поочередно нарабатывают эту простую связку и защиту от нее. На левой голени у каждого привязана толстая дощечка, куда и надо бить сапогом. Это мы специально придумали, чтобы не поломать друг другу ноги. Даже в этом случае, бить сапогом нужно не в полную силу, а только отмечая удар, иначе и дощечка долго не выдержит. Боковые руками в голову бьем в полную силу, но не кулаками а ладошками, чтобы пацаны чувствовали и учились ловить на вздернутый локоть настоящий удар, а не его слабую имитацию. Иначе в драке их посносят амбалы Жоржа.
Я заставляю своих пацанов нарабатывать эту связку сотни раз в день, добиваясь от них полной четкости исполнения. Ничего сложного я им давать не стал. Не успеем выучить, слишком мало времени. Два основных удара руками: прямой и боковой в голову, и два основных удара ногами: пыром в голень и стаптывающий в колено или бедро. Бонусом к этому идут удар ладошкой в пах и удар подъемом ноги тоже в пах. Вот и вся ударная техника. Даже эти простые удары освоить удовлетворительно в короткие сроки еще нужно постараться. А ведь нужно выучить и отработать не только одиночные удары, но и их связки, и защиту не забыть.
Пацаны стараются изо всех сил, но получается далеко не у всех. Поэтому фонари под глазами, звон в ушах от пропущенной плюхи и гематомы по всему телу — это у нас в порядке вещей. Но никто не жалуется, все понимают, что эти весьма болезненные уроки уже совсем скоро пригодятся. Нам никто не простит выступления против сложившегося в части порядка, и будут пытаться всячески прогнуть и сломать, примерно наказав в назидание всем остальным. А нам и не нужно ничьего прощения. Мы будем выгрызать право оставаться собой и не становиться ничьими игрушками, буквально своими зубами. Именно поэтому, несмотря на тяжелую физическую работу на стройке, по утрам и вечерам вся моя группа усердно тренируется, готовясь к будущим схваткам.
Неподалеку от основной группы работают отдельно лидеры: Рамзан, Эдик, Карасев, Терещенко и, как не странно, Бергман. Я поставил Ромку в группу к лидерам, потому, что за три месяца учебки уже неплохо натаскал его по физухе и азам рукопашки. С начинающими ему уже не интересно работать, а за лидерами нужно тянуться. Когда ты тянешься за лидером, прогресс идет гораздо быстрее. Безусловными лидерами в «старшей» группе являются Рамазан и Эдик. С Рамазаном понятно, он чем только на своем веку не занимался, да и в учебке мы с ним работали постоянно, и там он неплохо спрогрессировал. А вот Эдик, к моему удивлению, оказался с сюрпризом. Он ни в чем не уступает Рамазану, а в каких то показателях, даже превосходит. Он, по рассказам, вроде боксом занимался, и это чувствуется, но кроме того он не теряется: ни когда его бьют ногами, ни в захвате, ни в борьбе. В общем, на Эдика, как и на Рамазана можно делать ставку в противостоянии со «стариками».