— А должен быть при чем, —мягко вступает в разговор замполит. — Ты для этих пацанов обязан быть родным отцом. Чтобы они, в случае чего, первым делом бежали к тебе. Ведь, если бы ты уделял достаточно внимания своим бойцам, то случившееся не произошло бы, и этот Бергман, получив письмо от девушки, которая его бросила, не побежал бы вешаться в гараж, а пошел бы к тебе и поговорил по душам. В общем, я подниму вопрос на партийном собрании о недостаточном внимании к личному составу роты. У тебя и так уже два строгача, смотри, так и партбилет на стол можно положить.
Ротный покаянно смотрит в стол и молчит не зная, что сказать в этой ситуации. Его военная карьера и так загублена, отберут партбилет, ну и хрен с вами, дотянет до отставки беспартийным. Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут.
Сегодня утром в гараже капитан Измайлов нашел повешенным бойца из его роты призвавшегося этой весной. Парень как парень, ничего особенного. Котляров его немного помнил по разговору после драки на зарядке. Бергмана тогда вызывали к нему в кабинет в числе остальных и он произвел благоприятное впечатление, такой интеллигентный еврейский мальчик. Кто же его знал, что он вот так вешаться побежит из-за бабы.
— В общем так, — резко резюмирует Кабоев. — Мы проведем внутреннее расследование и определим степень вины капитана Котлярова. Котляров и Измайлов свободны. Остальные останьтесь.
Капитаны Котляров и Измайлов встали из за стола и козырнув вышли из кабинета комбата. Уже на улице Измайлов подошел к Котлярову и тихо сказал.
— Он не из-за бабы повесился, это комбат тень на плетень наводит и тебя хочет крайним сделать. С этим парнем сделали что-то нехорошее в гараже. Когда его нашли, на нем штаны были порваны и на ногах кровь была. Вот так то.
В это время в кабинете комбат смотрел тяжелым взглядом на начмеда.
— А я сказал, что ты не будешь этого указывать в протоколе осмотра. Повесился по причине того, что его бросила девушка и точка!
— Но его же изнасиловали! — Слабо пытается протестовать начмед — Это же ужас какой-то. Надо найти и наказать виновников. Парень повесился из-за этого.
— Сергеич, ну ты сам прикинь, что начнется, если такая информация уйдет наверх. — Ведь тут весь батальон перетрясут. Расуловичу проблемы будут, мне, да и тебе тоже достанется на орехи. Будешь дослуживать где-нибудь на Кушке, или за полярным кругом. — Мягко сказал замполит.
— А я то тут при чем? — Тонким голосом возмущается начмед.
— А при том, что если будет проверка, то и твои шашни с лекарствами и дела со списанием за бабки бойцов со службы быстро выплывут наружу. — Вступил в разговор Алкснис. — Ты думаешь, что ты один такой умный и все подчистил? Нет брат. Мы тут все в одной лодке.
— Так все равно будет проверка по факту гибели и все выплывет наружу. — Развел руками побледневший начмед.
— Если ты напишешь все, как я тебе скажу, — веско говорит Кабоев, внушительно глядя на капитана медицинской службы, — то сюда приедет наш старый знакомый из военной прокуратуры и подмахнет все, что мы ему подсунем. А если ты будешь упорствовать, то комиссия будет совсем другой, и тогда нам всем несдобровать. Не кобенься Сергеич, делай как мы тебе говорим, и все останется по прежнему. Я тебе после отпуск дам, бери семью и дуй на моря, там как раз «бархатный» сезон начался, вот ты нервишки и полечишь.
— Ладно, подпишу. — Обреченно машет рукой начмед.
После ухода начмеда, в кабинете остались только комбат, замполит и особист.
— Ну что, готовимся к проверке? — Вопросительно смотрит на остальных Кабоев.
— Да, надо. — Кивает головой Алкснис.
— Тогда сегодня же закрой нашу «губу». —смотрит на него Кабоев — Пусть Чхеидзе со своим взводом там все подчистит и натащит всякого барахла, типа склад это. Со всеми арестованными провести беседу и выпустить. Попугай «дисбатом», если будут продолжать в прежнем духе и отправляй обратно в расположение.
— Понял, сделаю —снова кивает тот.
— Михал Генадьич — Кабоев смотрит на замполита — Проведи работу со своим активом, чтобы они в свою очередь поработали с остальным контингентом. У нас сейчас тут должен быть образцовый порядок. И подготовь пару человек из второй роты, которые подтвердят, что Бергман вчера получил письмо из дома, где было сказано, что его девушка бросила.
— Принято Михаил Рассулович. —подтверждает замполит. — Хорошо бы всех солдат, со следами повреждения на лице на время отправить в командировку на дальний объект, чтобы они здесь никому глаза не мозолили.
— Да, это хорошая мысль. Только там за ними нужно установить тотальный контроль, чтобы не поубивали друг друга, нам и Бергмана сейчас выше крыши. — Соглашается Кабоев и угрожающе завершает разговор. — Ну а я немного пообщаюсь с непосредственными «виновниками торжества», им сейчас небо с овчинку покажется.
— Засеев, сука, ты хоть понимаешь, во что ты меня опять втравил? — Комбат прихватив за ремень дернул Жоржа к себе. — Твои дебилы снова напортачили, а мне сейчас за вами разгребать!
— Да при чем тут я? — Слабо оправдывается порядком струхнувший от такого напора Жорж. — Он же сам повесился.
— Сам повесился, говоришь, — злобно прошипел Кабоев и коротко ударил Засеева в челюсть — А то, что твои уроды ему всю жопу разорвали, это что?
Засеева качнуло от удара, но он остался стоять на ногах. Внутри него полыхала злоба, но снаружи он сохранял спокойное выражение лица и стоял навытяжку.
— В общем так, я тебя штрафую на месячную премию, тебя и всех твоих людей. Мне сейчас деньги понадобятся чтобы закрыть ваш косяк, вот туда ваши премии и уйдут.—Резюмировал Кабоев, — Сейчас иди к себе и своим людям скажи чтобы ни во что не лезли и сидели тихо. И поговори с теми кого вы обидели, чтобы держали языки за зубами. Поговори так чтобы тебя послушали, но чтобы без эксцессов. Понял меня?
— Так точно товарищ майор!
— Пошел вон, чтобы я тебя не видел! — Рявкнул в сердцах комбат.
Я стою на улице и щурюсь, смотря на заходящее вечернее солнце. К моему удивлению, на «губе» я провел меньше суток. Полчаса назад меня вытащили из контейнера, и повели в комнатушку где уже ждал Алкснис. Он долго пугал дисциплинарным батальоном, выспрашивал о конфликтах с другими военнослужащими, а под конец огорошил новостью, что комбат лично распорядился выпустить меня из под ареста. И что уже завтра с утра я, в составе сборной команды из разных подразделений, уезжаю в командировку на дальний объект искупать добросовестным трудом на благо Родины свои многочисленные пригрешения.
Ну да, что-то мне плохо верится в доброту комбата. Скорее всего в части что-то произошло, что вынудило его выпустить всех арестованных и меня в том числе. Насколько я понимаю, здешняя «губа» полностью незаконная и содержание на ней военнослужащих это серьезное нарушение. Значит, ожидается какая-то проверка из-за которой весь этот сыр-бор. И эта дальняя командировка непонятная. Почему в не со своими, а в составе сборной команды? Наверное убирают из части всех побитых и недовольных, доходит вдруг до меня. Ну да, я сейчас со стороны, наверное, представляю собой жалкое зрелище.
В расположении роты встречаю пацанов, которые бегут мне на встречу.
— Юрка, тебя уже выпустили?
— Что с лицом?
— Все в порядке, — отмахиваюсь я, ища глазами Ромку, но того нигде нет. Нехороший признак. Ой не хороший.
— А Бергман где? — Спрашиваю подошедшего Эдика.
Тот только отводит глаза.
— Где Рома, Эдик? — Жестко требую ответа.
— Он сегодня ночью в гараже повесился,— с трудом выдавливает из себя Ханикаев.
— Что⁈ — переспрашиваю, не понимая сказанного.
— Его нашли этим утром повешенным в гараже, — опустив глаза отвечает Эдик
Кровь бросилась мне в лицо, беру Эдика за руку и отвожу в сторону
— Рассказывай — жестко говорю ему, а у самого внутри сердце колотится так, как будто хочет выпрыгнуть наружу.
— Говорят, что ему письмо вроде пришло, что девушка его бросила, вот он и побежал вешаться. — продолжил Эдик — Только не было никакого письма, я бы знал. Мы с ним незадолго до этого в шахматы играли, он был веселым и ничего такого за ним не замечалось. Я потом тебя пошел искать и наткнулся за столовой на Дато с двумя ублюдками. Тот снова предлагал пойти к ним, а потом, когда я отказался, они накинулись на меня. Я двух вырубил, а потом подумал, что все это не спроста, и побежал в казарму. Там из наших не было тебя, Рамазана и Ромки. Мы с Карасем разбили наших на две группы и пошли прочесывать часть. Моя группа нашла Рамазана, тот сильно избитый лежал на спортплощадке. Мы его в спальню отнесли. Потом я оставил несколько человек охранять казарму, а сам с остальными снова на пошел на поиски. Потом мы увидели людей Жоржа с ремнями и прутами, их было намного больше, поэтому мы отступили в спальню, где и забарикадировались до утра. Утром эти козлы не стали нападать, а потом нашли Ромку и все закрутилось…
— Не было у Ромки никакой девушки. Он мне сам говорил, что никогда ни с кем не встречался. — Тупо без эмоций говорю Ханикаеву, а у самого внутри разрывается от боли.
— Карась со своей группой вечером проходил мимо гаража. Говорят, что там было все закрыто и никакого шума не было, — тихо добавляет Эдик. — Если бы знать…
— Ладно, пойду полежу немного, чего то меня мутит, — отвожу глаза и ухожу от всех, мне сейчас очень нужно побыть одному, а то я просто взорвусь.
Резвановы — твари конченные. Это они с ним такое сделали. Кто-то из них даже похвалиться пришел, когда я сидел в контейнере. Я до последнего надеялся, что все это пустые слова, чтобы вывести меня на эмоции. Оказалось нет. Это не люди, они просто внешне похожи на людей, а на самом деле — это двуногие прямоходящие, как и их вожак Жорж. Ненавижу! У меня внутри сейчас бьется только одна мысль — «Конец вам твари, теперь вам точно конец…»