[53]. Приняв особенности и ограничения этой фазы и научившись их использовать, чтобы как можно лучше понять самих себя и сформулировать цели, мы естественным образом начнем движение по выбранному пути с учетом вновь осмысленной индивидуальности.
Рефлексия – одна из основных задач, стоящих перед каждым в фазе лиминальности. Эта способность человеческого мышления важна в отношении анализа прошлого: почему я в тупике? Кто я такой? Почему принимал именно такие решения? Не менее важны и размышления относительно будущего: каким я хочу стать? Чего хочу от жизни? Рефлексия реализуется, когда мы ничем не заняты: чтобы начать размышлять, важно прекратить привычную деятельность. Можно не только думать, но и вести дневник, рисовать, обсуждать все это с другими; некоторые предпочитают анализировать в одиночестве. Во время долгих молчаливых прогулок, сидя на берегу моря или глядя на огонь, даже работая в саду, мы отключаемся от суеты, позволяем мыслям свободно течь, цепляться друг за друга, формировать любопытные взаимосвязи. Мы можем вести длительные разговоры с друзьями, родными, коучами, психоаналитиками или собственным партнером и делиться мыслями и ассоциациями, рисунками или записями. Нередко даже сама возможность произнести вслух все, что мы думаем, и описать все, что чувствуем, помогает прояснить отношение к происходящему. Разумеется, многие используют сразу несколько форматов для размышлений и анализа, постепенно нащупывая наиболее приемлемые.
Я замечаю, что успешно преодолеть второй переходный этап удается тем парам, в которых партнеры с самого начала включают друг друга в анализ происходящего. Это не значит, что они все и всегда обдумывают «хором», или что в этот процесс больше никто не вовлечен, или что они никогда не остаются наедине с собой. Я имею в виду, что ни один не позволяет себе просто информировать второго о своих новых намерениях: важные соображения, гипотезы и выводы рождаются в таких парах при участии обоих. Отказываясь от прежней жизни, они осознанно берут друг друга в новую жизнь.
Чтобы обдумать прошлое, нужно время. Чтобы подумать о будущем, нужна информация, поэтому важно уметь исследовать возможности – и это еще одна серьезная задача в фазе лиминальности. Исследование позволяет рассмотреть и сравнить открывающиеся перед нами пути и варианты собственной эволюции. Здесь требуется разглядеть новые и незнакомые пока версии будущего, собрать информацию, которая позволит сравнить альтернативы, а также понять, какие люди решают идти по каждому из вероятных путей. Так мы начинаем понимать, что предпринять и кем стать, если пойти по выбранному пути. Как пишет Эрминия Ибарра, моя наставница, в книге «Обретая Я»[54][55], исследование возможностей может принимать самые разнообразные формы. Один из вариантов – установить контакт с соответствующим профессиональным сообществом или, например, клубом выпускников. Подобные организации проводят регулярные встречи, и там можно собрать довольно много полезной информации. Для исследования и оценки вариантов попробуйте расспросить друзей, соседей или коллег, попросите их познакомить вас с теми, чей карьерный путь или область деятельности вам показались интересными. Иногда можно обойтись и без личного контакта: вы немало узнаете из книг, статей и блогов, написанных теми, кто уже идет по пути, который вы только обдумываете. Некоторые формы исследования требуют изобретательности и готовности: можно понаблюдать за кем-то в ходе работы или даже договориться о дублировании части его функций, попроситься на практику в интересующую вас компанию, поработать без оплаты. Разумеется, в идеале исследование возможностей должно быть организовано сразу в нескольких разных форматах, чтобы у вас сложилась как можно более полная картина относительно альтернативных направлений движения.
В книжках о карьере полно отличных советов о том, как исследовать и оценивать альтернативные возможности. Но маловато внимания уделяется тому, как легко на этапе лиминальности зайти в тупик или начать нервничать. После полутора лет постоянной борьбы Бенджамин, эксперт в области IT-безопасности, с которым мы познакомились чуть выше, признался и себе, и Зое, что пока ему сложно отказаться от роли, как он сам выразился, «бойца-одиночки, который не только ведет собственное сражение, но и помогает всем вокруг». Мужчина совершенно не представлял, что ему теперь делать, – он лишь понимал, что продолжать жить по-старому не может и пора выяснить, как он хочет жить и каким быть. Жена рада была поддержать его в этом поиске, но ни она, ни он не были готовы к тому, что несет с собой фаза лиминальности. Вот как Бенджамин описывал тот период: «Я был в полной растерянности. Знал, что назад дороги нет, но не представлял, что может ждать меня впереди. Я много часов потратил на размышления о том, как вообще до этого дошел. Стал собирать информацию о сферах деятельности, которые могли бы меня заинтересовать. Поговорил со многими, но прошло немало времени, прежде чем что-то стало проясняться. Что особенно странно, внешне ничего не изменилось: я все так же ходил на работу, занимался детьми, помогал маме, но как будто отстранился, и между моими делами и мной, моими чувствами и мыслями не было больше тесной связи».
То, что описывает Бенджамин, – явление довольно распространенное. В фазе лиминальности мы можем чувствовать некоторую растерянность, но именно здесь и скрыт огромный потенциал: мы постепенно начинаем осознавать, чего именно хотим, примеряем на себя разные образы и оцениваем соответствующие им направления движения. Вот тут и происходит та самая индивидуализация. И только оставаясь в этом состоянии, вы имеете шанс понять, чего хотите и каким стремитесь стать. Замечу, что есть здесь и еще одна проблема: говоря об индивидуализации, мы вроде имеем в виду индивидуума, то есть конкретную личность и ее поиски. Но в реальности речь как раз о паре, а не о каждом в отдельности.
Когда люди становятся парой, они начинают играть в жизни друг друга крайне важную или даже основную роль. На первом переходном этапе партнеры становятся взаимозависимыми и начинают двигаться по общему пути, учатся меняться и подстраиваться в соответствии с масштабными событиями в их жизни, договариваться о том, какими будут карьерные приоритеты в их семье и как разделить домашние обязанности. В ходе исследований я заметила, что в это же время партнеры условливаются и о том, какую роль будут играть в жизни друг друга. Я поговорила со многими, и никто из моих собеседников не рассказывал, что обсуждал с супругом роли в паре до второго переходного этапа, но почти у всех были ожидания и представления на этот счет.
Иногда пары переживают первое масштабное событие, не обсудив ни возможных последствий, ни необходимых изменений: они попадают в одну из типичных ловушек первого переходного этапа и продолжают жить с прежним пониманием карьерных приоритетов и разделения домашних обязанностей, которые одинаково не удовлетворяют обоих. Партнеры действуют по старому сценарию и довольно быстро начинают сожалеть, что согласились на это. Если они находят возможность обсудить масштабное событие в совместной жизни, появляется шанс договориться о новом распределении ролей, которое устроит обоих и позволит продолжать движение по выбранному пути. Но со временем эти роли – даже если партнеры все обсудили и пришли к соглашению – начинают ограничивать развитие, вызывают разногласия и споры: это второй переходный этап.
Получается, что он реализуется под влиянием двух факторов: стремления каждого партнера к индивидуализации, логичного на этом этапе жизни, а также необходимости пересмотреть разделение ролей, сложившееся при первом переходе. Чаще всего партнеры входят во второй этап после сорока, но я встречала пары, которые переживают его в другом возрасте.
В трех главах, посвященных первому переходному этапу, мы поговорили о том, что, договорившись о карьерных приоритетах и домашних делах, партнеры достигают успеха (или нет) и в работе, и в семейной жизни. В этой главе, а также в шестой и седьмой мы увидим, какие более глубинные вопросы приходится обсуждать на втором переходе.
Супруги договариваются о разделении дел и обязанностей, то есть физической нагрузки; им приходится распределять и логические задачи, причем каждый знает, что готов взять на себя, а чего предпочел бы избежать. Например, за бюджет семьи обычно отвечает более рациональный партнер, который меньше склонен к проявлению эмоций. Мы тяготеем к тем функциям, которые в большей степени соответствуют нашим личностным особенностям. Если супруг предпочитает избегать определенных обязанностей, мы готовы действовать за него, благодаря чему некоторые наши способности развиваются. При этом черты характера, необходимые для тех видов деятельности, за которые отвечает вторая половина, остаются незадействованными. Получается, что каждый из нас сосредоточивается только на определенных действиях, а другие не выполняет практически никогда. Такое разделение входит в привычку: с одной стороны, мы становимся все более эффективной парой, но с другой – приобретаем некую односторонность, ограничиваясь несколькими ролями.
Достигнув тупика, с которого начинается второй переходный этап, мы погружаемся в сомнения и начинаем задавать вопросы, связанные как раз с той забытой, не до конца развитой стороной личности, которая в результате первого перехода оказалась для нас наименее приоритетной, поскольку за эти качества и роли в паре отвечали не мы. Карла, о которой шла речь выше, принявшая спонтанное решение бросить работу в дизайн-агентстве и перейти в режим фриланса, всегда была человеком пробивным и целеустремленным. Но, оглянувшись на прошлый опыт, увидела, что жила в состоянии «постоянной гонки», во многом потому, что так распределились роли в их паре с Франческо. Именно она постоянно подгоняла родных и заставляла их действовать быстрее и эффективнее, все организовывала и помнила о массе вещей сразу. А муж помогал успокоиться, притормозить, отдохнуть, хотя бы вечер посидеть в тишине – и восхищал жену способностью отключиться от суеты.