Грант Лексингтон, в классическом черном смокинге, беседовал там с пожилым джентльменом, и я не упустила возможности вдоволь налюбоваться нашим генеральным: высокий и широкоплечий, но без громоздкости, узкая талия, небрежно лежавшая в кармане брюк рука – и внутренняя уверенность, угадывавшаяся даже на расстоянии. Некоторые мужчины окружены некой начальственной аурой, которая меня буквально покоряет. Пресловутое мужское начало делает обыкновенного мужчину необыкновенным в моих глазах. И наоборот, красавец, тянущий на десять очков, но при этом мямля, получит, по моей внутренней оценке, не больше пяти.
Мистер Самоуверенность поднес ко рту бокал, который держал в левой руке, но даже не пригубил. Будто что-то почувствовав, он оглядел зал. Когда Грант поймал мой взгляд, медленная многозначительная улыбка появилась на его лице. Извинившись перед собеседником, он решительно направился ко мне.
Тело закололо невидимыми иголочками, пока я завороженно смотрела на его решительную походку, отвернувшись от компании коллег.
– Какой приятный сюрприз! – произнес Грант.
Я с самым непринужденным видом отпила шампанское.
– Я тут вместо Бикмена.
– Разумеется, – Грант кивнул, разглядывая моих знакомых. – Вы одна?
– Да, а вы?
Он улыбнулся и кивнул головой.
– Могу ли я похвалить ваш внешний вид или комплимент противоречит корпоративной этике? Я бы не хотел создать о себе ложное впечатление.
– Комплименты всегда желательны, мистер Лексингтон.
Его глаза вспыхнули. Взяв меня под руку, Грант отвел меня на несколько шагов от моей компании.
– Опасно говорить об этом такому мужчине, как я.
– Так какой все-таки будет комплимент?
Грант прошелся по мне взглядом.
– Вы сегодня прекрасны как никогда.
Я залилась румянцем.
– Спасибо.
Грант остановил проходившего официанта. Залпом допив янтарную жидкость, он вынул узкий бокал с шампанским у меня из пальцев и поставил оба бокала на поднос.
– Эй, я вообще-то не допила!
Грант жестом отослал официанта и вновь повернулся ко мне.
– Я принесу вам еще, когда мы закончим.
– Закончим что?
– Танцевать, – ответил он, подавая руку.
Я покачала головой.
– По-моему, это не очень удачная затея.
– А я уверен, что идея зашибись, – он усмехнулся.
Грант взял меня за руку и повел на танцпол. Я колебалась, не лучше ли решительно возразить, но когда он привлек меня к себе и я почувствовала его твердую грудь и вдохнула головокружительный мужской запах, все доводы против были мгновенно забыты. Грант и в танце вел уверенно, держась со спокойным превосходством и природной грацией.
– Так отчего же вы сегодня без кавалера, Айрленд? – спросил он, глядя на меня сверху вниз.
– Ну, наверное, не нашлось кандидата.
– Лос-Анджелес – большой город, здесь непременно отыщется хоть один подходящий холостяк.
– Видимо, мы с ним никак не встретимся.
Грант улыбнулся. Пикировались мы легко и добродушно, этого не отнять, еще с достопамятной электронной переписки.
– А вы почему один? – спросила я.
– Тоже разминулся… Ну, как дела в отделе без Бикмена?
– Честно говоря, прекрасно. По нему не скучают.
Грант кивнул.
– Ничего другого я и не ожидал.
Песня закончилась, и ведущий попросил всех присутствующих присаживаться за столы. Как только мы с Грантом опустили руки, к нему подошел человек и попросил на два слова.
У Гранта был такой вид, будто ему не хотелось от меня отходить.
– Где ваше место? – спросил он.
– За девятым столом, а у вас?
– За первым. Я подойду к вам чуть позже. Спасибо за танец.
– Вообще-то вы не оставили мне выбора, – я засмеялась. – Хорошего вам вечера, мистер Лексингтон.
Остаток вечера мы не пересекались, но я не отрываясь следила за Грантом. У него не осталось и минуты свободной – гости в зале рвали его на части. Пожалуй, это было к лучшему, потому что часть Гранта, о которой я мечтала, стала бы не самым мудрым деловым решением. Наши взгляды несколько раз пересекались, и мы обменивались, как мне казалось, незаметными игривыми улыбками.
Когда подали кофе, я решила – пора уходить, полчетвертого утра уже не за горами. Я оглядела зал, ища Гранта, чтобы помахать на прощание, но он был поглощен беседой с группой мужчин, которые по возрасту годились ему в папаши. Я соображала, что в этом случае диктует этикет: подойти, перебить беседу и попрощаться или уйти по-английски? Ничего не решив, я взяла сумочку и попрощалась с гостями за моим столом. Когда я вновь подняла глаза, Грант исчез.
Я подумала, что сама судьба решила за меня.
Но, повернувшись, чтобы уйти, я врезалась в чью-то твердую грудь.
– Простите, – извинилась я, отступив. – О, это вы?
– Откуда это разочарование в вашем голосе? Вы предпочли бы наткнуться на кого-то другого?
– Нет, – я рассмеялась. – Я хотела подойти и попрощаться, но вы куда-то исчезли.
– Похоже, я предупредил ваше желание. Давайте пойдем вместе, я уже тоже собирался уходить.
Несколько минут назад он вовсе не рвался уходить, но теперь положил ладонь мне на спину и повел к выходу.
На улице я достала из сумки телефон.
– Вы за рулем? – спросил Грант.
– Нет, я приехала на такси, ведь я собиралась пить алкоголь.
– У меня машина, я вас отвезу.
– В этом нет необходимости…
– Я настаиваю.
Через минуту подкатил длинный лимузин. До меня дошло: когда Грант сказал, что у него машина, он имел в виду – с личным водителем. Шофер в форменной куртке подошел, чтобы открыть мне заднюю дверцу, но Грант жестом отозвал его и сам распахнул передо мной лимузин.
– Благодарю вас.
Я села и подвинулась на сиденье, освобождая место. В лимузине могли разместиться десять человек, однако Грант сел рядом со мной, и салон вдруг показался очень тесным. Я могла думать только о бедре Гранта, касавшемся моей ноги.
Когда мы поехали, я смотрела вперед, чувствуя на себе его взгляд.
– Что? – не выдержала я.
– Ничего.
– Вы меня разглядываете?
Грант посмотрел мне сперва в один глаз, потом в другой.
– А где вы живете?
Отчего-то мне не хотелось говорить ему адрес. Внутренний конфликт, должно быть, отразился на моем лице, потому что Грант засмеялся:
– Водителю же нужно знать, куда ехать. Я не напрашиваюсь в гости, Айрленд.
– Ой, правда…
Чувствуя себя идиоткой, я выпалила адрес. Грант подался вперед и повторил водителю. Когда он сдвинулся обратно, его нога оказалась плотно прижатой к моей.
– Расскажите что-нибудь о себе, Айрленд Сент-Джеймс.
– А что вас интересует?
– Что угодно.
– Ладно. – Я подумала. – За девять лет работы в «Лексингтон индастриз» меня повышали четыре раза.
– Расскажите то, чего я не знаю.
Я приподняла бровь.
– Вы же наводили обо мне справки!
– А как еще прикажете решать, восстанавливать ли вас в должности?
Я развернулась на сиденье.
– Я расскажу вам то, чего вы не знаете, если вы пообещаете честно ответить на мой вопрос.
– Это можно, – Грант кивнул.
Под таким давлением нелегко выдать малоизвестный факт о себе, но я постаралась.
– Я умею делать обратное сальто из положения стоя!
Грант улыбнулся.
– Интересно.
– Спасибо. Моя очередь. Вы решили принять меня обратно из-за моей внешности?
– Честно?
– Очень бы хотелось.
Я так и чувствовала, как крутятся колесики у него в голове.
– Если я отвечу «да», это может быть признано сексистским замечанием, идущим вразрез с корпоративной политикой.
Я подалась к нему и драматически прошептала:
– Это будет наш маленький секрет.
Грант усмехнулся и покрутил головой.
– Я решил взять вас обратно, потому что вам не откажешь в смелости и вы не миритесь с подлостью разных Бикменов. Это вызвало во мне уважение.
– Оу… О’кей.
Непонятно почему я сникла. Грант наклонился ко мне и шепнул:
– То, что вы красивы, стало лишь приятным бонусом.
Будь я павлином, я бы распустила хвост.
– Благодарю, – я заулыбалась. – Моя очередь. Расскажите мне о себе такое, чего я не знаю.
Мне понравилось, что Грант задумался, хотя легко мог протараторить новость о каком-нибудь своем деловом достижении. Но он сказал:
– Я один из трех детей в нашей семье. Родители всех нас взяли из приютов.
– Ого! Да, это действительно личное. Теперь у меня ощущение, что я должна вам больше, чем обратное сальто.
Грант несколько секунд глядел на мои губы, прежде чем снова посмотрел в глаза.
– Я согласен на все, что вы захотите мне дать.
Я могла рассказать тысячу разных секретов: что у меня шрам на спине после падения с велосипеда в семилетнем возрасте, что я сплю при свете, потому что не люблю оставаться одна в темноте… Черт, да я могла назвать даже размер моего лифчика! Однако надо было решиться и открыть свою самую нелюбимую тайну.
– Мой отец сидит в тюрьме за убийство моей матери.
Улыбка Гранта пропала. Но, хотя его настроение и изменилось, удивления он не выказал.
Я шумно выдохнула и прикрыла глаза.
– Вы знали?
Он кивнул.
– Я же поднял ваше личное дело. Мы тщательно проверяем прошлое наших сотрудников.
Я выдавила сочувственную улыбку:
– Да, это разумно.
Грант подтолкнул меня плечом.
– Ответ все равно засчитан. Я оценил вашу откровенность.
Из-за моего длинного языка атмосфера в лимузине изменилась, растеряв веселость. Но мне в голову пришел неплохой способ развеять грусть.
– Если вы читали мое личное дело, вы, получается, и «непристойное» видео посмотрели?
Грант кашлянул и ответил с невозмутимой миной:
– Я же должен был понять, с чем я имею дело.
Секунду я изучала его лицо. Гранту явно стало неловко от направления, которое принял разговор, и я немедленно начала копать в этом направлении. Я подалась к нему и задушевно поинтересовалась:
– Вы пересматривали ви