Я встал и протянул руку доктору Буту. Врач крепко пожал ее, глядя мне в глаза.
– У меня впечатление, что речь сейчас не о Лили. Вы стараетесь простить себя. Грант, вы не совершили ничего плохого. Даруйте себе прощение и живите дальше. Иногда люди не прощают из страха забыть. Простить и забыть, есть же поговорка? Вы никогда не забудете Лейлани, просто пора понять, что в вашем сердце снова есть место не только для одного.
Айрленд
Прошло две недели, которые тянулись, как целый год.
Дел на работе и на стройке было по горло, но всякий раз, проезжая мимо поворота к гавани, я будто отрывала пластырь со свежей раны.
Была суббота, когда мы с Мией решили пообедать в нашем любимом греческом ресторане. Я застряла в пробке и приехала чуть позже, когда она уже сидела за столиком.
– Привет, – сказала я, усаживаясь напротив.
Она сморщила нос.
– Ты что, из спортзала?
– Нет, а что?
Миа нахмурилась.
– Не обижайся, но ты фигово выглядишь.
Я вздохнула.
– Лень было укладывать волосы. Небрежные пучки же еще в моде?
– То, что у тебя на голове, больше похоже на воронье гнездо. На груди здоровенное пятно, а вокруг глаз у тебя что, вчерашний макияж не отмылся?
Я посмотрела на свою футболку и потерла пальцем большое круглое пятно.
– Вчера ужинала мороженым, несколько раз мимо рта пронесла.
Миа приподняла бровь.
– То есть ты и спишь в этой футболке?
– Иди на фиг, ты, когда болела, по несколько дней не переодевалась!
– Потому что я болела. Ты больна?
– Нет.
Миа снова скорчила неодобрительную гримасу.
– От Гранта до сих пор ничего?
Плечи у меня поникли.
– Нет.
Миа покачала головой.
– Поверить не могу, что он оказался таким куском дерьма.
– Он не кусок! Просто он действительно не хочет детей.
– Пять лет назад я и слышать не хотела о браке, а в прошлом году страшно не хотела, чтобы мама умирала в пятьдесят девять лет. Айрленд, это жизнь – мы стараемся поступать правильно, но существуют события вне нашего контроля!
– Дети – это как раз то, что можно контролировать.
– Ты противозачаточные всегда пила?
– Да.
– Грант презик каждый раз надевал?
– Да.
– Ну, значит, нужно вспомнить, что от случайностей никто не застрахован. Полную гарантию тебе даже полис не даст.
– Все равно, у него есть все основания для переживаний.
Через несколько дней после ухода Гранта я не выдержала и выложила Мие все – от моей беременности до причины, отчего он не хочет детей.
– Еще бы! Он перенес тяжелейшую психотравму, и мы не отказываем ему в праве некоторое время поубиваться и полезть на стенку, но ведь прошло уже две недели! Что он намерен делать? Притвориться, что этого ребенка не существует и ваш роман ему приснился?
Я, кстати, тоже об этом думала. Когда Грант не звонил первые дни, я понимала – ну, выбит из колеи человек, но когда он в самом деле намерен взглянуть в лицо реальности? Я была уверена, что Грант придет, даже если не захочет быть со мной или участвовать в жизни ребенка. Я рассчитывала, что он хотя бы смирится со случившимся и мы сядем и поговорим. Но за две недели я в нем почти разуверилась (отсюда и взялось мороженое на ужин).
– Нельзя ли сменить тему? Мне нужен выходной от… всего. Давай наедимся досыта и пойдем в кино, и будем есть попкорн с маслом и конфетами, пока не затошнит!
Миа кивнула.
– Так и сделаем, но можно я еще одно скажу? Даже не о Гранте?
Я улыбнулась: подруга в своем репертуаре.
– Слушаю.
Ее лицо просветлело, а губы дрогнули в улыбке.
– Я перестала принимать противозачаточные.
У меня расширились глаза.
– Серьезно? Вы же с Кристианом вроде хотели подождать годик-другой, прежде чем заводить детей?
– Хотели, но передумали. Как ты призналась, что беременна, я только об этом и думала. А несколько дней назад Кристиан вошел в ванную, когда я чистила зубы – ты же знаешь, как я привыкла: зубы почистить и тут же противозачаточную таблетку выпить, – посмотрел на таблетку и щетку у меня в руке и говорит: «Как же я жду, когда ты забеременеешь. Как представлю, какая ты будешь с большим животом, сразу завожусь». А я обернулась и говорю: «Могу хоть сейчас перестать принимать». Думала, он пойдет на попятный. Одно дело сказать, что ждешь не дождешься увидеть жену беременной, и совсем другое, когда две полоски появятся, может, через месяц. Но Кристиан забрал у меня таблетку и бросил в мусор. И мы тут же по-быстрому занялись сексом прямо на раковине.
Я засмеялась.
– Круто будет иметь детей-ровесников! Скажи, а ты к этому готова?
Миа взяла оливку с блюда на середине стола и бросила в рот.
– По-моему, к детям невозможно быть готовой. Но ждать я тоже не хочу.
Я взяла Мию за руки.
– Ты у меня чокнутая, но замечательная!
– Айрленд, ты попросила заткнуться на эту тему, но я должна сказать еще кое-что. – Она стиснула мою руку. – Я буду рядом. Буду держать тебе волосы, когда тебя будет тошнить по утрам – ну, если начнется токсикоз. Буду толстеть вместе с тобой – это я запросто, и в родзал с тобой пойду, если разрешишь. Ты нигде не будешь одна.
У меня выступили слезы, и я замахала рукой перед лицом.
– Спасибо, дорогая, а теперь давай о другом. Надоело плакать.
– Бу сделано, – взяв меню, Миа незаметно указала на приближающегося официанта: – У него там что, банан?
Я обернулась посмотреть, что нам несет официант, но в руках он держал лишь маленький блокнот и карандашик. Я заказала первой и повернула голову, собираясь отдать меню официанту, когда невольно заметила его гульфик и поняла, о чем говорила Миа.
Вытаращив глаза, я прикрылась меню, пряча улыбку: либо у парня эрекция, либо он что-то туда подложил. Не выдержав, я фыркнула от смеха, сделала вид, что кашляю, и подала меню, не глядя.
– Все в порядке? – осведомился официант.
Я схватила со стола бокал с водой и проговорила уже в него:
– Да, просто пошло не в тот переулок…
Еле дождавшись, когда он отойдет, мы с Мией хохотали добрые пять минут. Впервые за две недели я от души смеялась, и мне впервые начало казаться, что, может быть, я и одна справлюсь со свалившимися на меня заботами, если придется.
* * *
Кафель в ванне лег просто на загляденье. Подметя после ухода плиточника, я стояла, любуясь стенами. Состаренный мрамор, подсказанный парнем из «Хоум депо», создавал именно такую загородную атмосферу, которая идеально подходила дому у озера.
К сожалению, вспомнив о том парне, я вспомнила и о том, как Грант заревновал к штукатуру, проявившему любезность в хозяйственном магазине. Ну вот как можно за несколько дней превратиться из ревнивца в исчезнувшего из моей жизни бойфренда? И это я еще не вспоминала о сексуальных утехах, которые происходили в этой самой комнате, когда Грант целый день помогал мне с ремонтом.
Все напоминало о нем – квартира, работа, даже эта стройка… Я машинально положила ладонь на живот и вздохнула: Грант повсюду, даже внутри меня. Как, черт побери, прикажете от этого отвыкать?
От мыслей заболела голова и тоскливо заныло в груди. Я решила, что, если Грант не объявится до завтрашнего утра (что составит ровно две недели), пойду к нему в кабинет. Одно дело, если мы не будем парой, но надо же выяснить, намерен ли он участвовать в жизни своего ребенка.
Я еще раз оглядела ванну и выключила свет. Вытряхнув совок в мусорное ведро на кухне, я прислонила щетку к двери. Заходящее солнце наполняло мягким светом смежную гостиную, и мне захотелось прогуляться к озеру, полюбоваться закатом. Это снова напомнило бы мне о Гранте, но я не могла позволить ему отобрать у меня и красоту заката.
От озера мою стройку отделяли почти три квартала, но туда вела прямая мощеная дорога. Один из участков на берегу еще не был продан, и я села на траву у озера и наблюдала за сменой оттенков пламени на небе.
Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и обняла колени. Я слышала за спиной какое-то позвякивание, но так задумалась, что не обратила внимания, пока меня чуть не сшибла собака. Прелестный щенок золотистого ретривера начал вылизывать мне лицо. Я даже засмеялась от умиления.
– Уй, какой замечательный! Ты откуда?
Через несколько секунд послышался ответ:
– Собакен, ко мне!
Я замерла, узнав низкий голос Гранта.
Я не могла заставить себя обернуться, пока не ощутила вибрацию шагов рядом с собой.
– Грант?
При виде его лица у меня бешено забилось сердце. Я схватилась за грудь, чувствуя частые толчки в ладонь.
– Извини, – спохватился он. – Я не хотел тебя напугать.
– Что ты тут делаешь?
– Пришел с тобой поговорить. Увидел у дома твою машину, но мне хотелось собраться с мыслями, поэтому я проехал сюда… – большим пальцем он показал себе за спину. – Не хотел тебя отвлекать, но когда я открыл дверцу, щенок перепрыгнул через меня и рванул, бандит, сюда.
– Так это что, твоя собака?
Грант кивнул:
– Моя.
Щенок заметил птиц в нескольких ярдах и кинулся к ним.
– Я сейчас возьму его на поводок.
Грант нагнал щенка и изловчился ухватить его за ошейник, пока малыш восторженно прыгал на хозяина. Я наблюдала за ними, не зная, что и думать. У Гранта щенок? Когда он успел завести собаку?
Ведя питомца на длинном поводке, Грант пошел обратно ко мне, и я впервые за две недели смогла его как следует разглядеть. Моя реакция была примерно как у Мии в ресторане. Грант выглядел ужасно – ну, насколько он вообще способен выглядеть плохо, потому что, вынуждена признать, его «ужасно» черт знает насколько лучше самого парадного состояния у большинства мужчин. Под глазами залегли темные круги, волосы растрепаны, одежда мятая, цвет лица какой-то желтоватый.
Первым побуждением было спросить, все ли в порядке, но я тут же вспомнила, как мне самой достались последние две недели и как сильно это заботило Гранта. Я отвернулась к озеру.