Второй палач приблизился к ней, немного подумал, схватил девушку за волосы и стал таскать её безвольную по грубому бетону. Затем он немного подумал и плюнул прямо на её разбитое лицо.
Меж тем первый мужчина глубоко вдохнул и вытянул руку, в которой у него появился сверкающий кинжал. Мужчина пошёл на Мисурагири — второй парень сразу же отпрянул. На полпути первый остановился и неуверенно посмотрел на девочку в чёрном:
— Можно я… Нос отрежу?
— …Нос, уши, губы, язык… Главное не убей.
Мужчина кивнул, и снова у него засияли глаза.
Сама Мисурагири всё это время лежала совершенно безвольная, словно кукла. Первое время она ещё пыталась руками заграждаться от ударов, но потом она уже не могла ими пошевелить. Её лицо было разбитым, и на нём блестели какие-то прозрачные капельки.
Я присмотрелся и понял, что это были слёзы.
И когда я это понял, я убедился в правоте своего решения… И бросился вперёд. Мужчина уже заносил кинжал, когда я взмахом катаны выбил оружие у него из рук, а затем отогнал, испуганного, сверкающим лезвием. Я заградил Мисурагири, выставил свою канату вперёд: на него, на девочку, вообще на всю толпу и сказал:
— Нельзя пытать людей.
— …
— Им от этого больно.
…
..
.
74. Актёр?
Займёт некоторое время объяснить, чем именно я руководствовался, когда совершил свой с первого взгляда безумный поступок.
А то сейчас я просто как на шипах…
Дело в том, что с самого момента, как мы с Мураками начали наш налёт на штаб-квартиру Мисурагири, всё шло подозрительно хорошо. Какая-то безумная череда везения — как бы мне не пришлось расплачиваться за неё в следующей жизни.
Сперва я (вернее мы) победили в словесной баталии, а затем оказалось, что у нас на руках уже было Сердце. И это при том, что мы могли заработать ещё больше, сработай план блондина — шантажировать Мисурагири… Казалось бы, успех, но даже при таком благоприятном развитии событий мне всё равно было очень далеко до того, чтобы я мог выплатить мой долг в 500Б.
Нужно было что-то делать, чтобы с этим справиться.
Менять подход.
И вот… В какой-то момент, наблюдая, как два бугая избивают несовершеннолетнюю девочку и грозятся отрубить ей нос, я вдруг понял… А ведь так нельзя. Нельзя не потому что во мне проснулась совесть, — хотя не без этого — но просто потому что это гребаный бред, чтобы герой — настоящий, выдуманный герой, просто стоял и смотрел на такое.
Герой никогда не будет шантажировать, в конце концов.
И когда я это понял, я решил… Рискнуть.
Ведь чего от меня на самом деле требует журнал? Выполнения каких-то там заданий? Нет. Чтобы я вёл себя как настоящий герой, отыргрывал роль.
…А настоящий герой всегда поступает как всамделишный долб*ёб.
По крайне мере я точно выглядел таковым. Ну или психом. Я стоял совершенно один, перед группой почти в сорок человек, каждый из которых был чертовски опасен.
Сперва они ничего не понимали.
Разумеется, я совершил какую-то безумную глупость. Нужно время, чтобы уместит такое в голове. Затем первым в себя пришёл блондин. Он по-детски улыбнулся и сказал:
— Ох, вот этот неожиданный поворот…
И сразу люди загудели. Мужчина в капюшоне снова взялся за свой меч, — или он вообще его не отпускал, я не обратил внимания, — многие напряглись. Девочка в чёрном платье опалила меня своим самым яростным доселе взглядом:
— Опять ты…
И сразу она пошла на меня. Я уже приготовился бежать, но тут снова подоспел блондин. Он выбежал вперёд, как бы заграждая девочке дорогу, и сказал:
— Не будем торопиться. Давайте сперва просто поговорим.
— … — девочка встала на месте.
— Пожалуйста, — добавил блондин.
Она хмыкнула, отвела от меня, наконец, свой яростный взгляд и сказала:
— Быстро.
— Постараемся… В таком случае… Вас что-то не устраивает, офицер? — спросил меня блондин.
— …Да, — ответил я натужно спокойным голосом.
— И это?..
— Нельзя пытать людей. Это плохо.
Может мне следовало это прокричать? Чтобы вышло совсем по-геройски. Ай, ладно. Раз уж начал, буду и дальше говорить: Спокойно и уверено. Девочка прыснула. Я услышал шорох за спиной, — видно это смотрела Мисурагири, но оборачиваться и проверять было сейчас слишком опасно.
— Вот как, — блондин кивнул, погладил подбородок и сказал:
— В таком случае если мы больше не будем трогать Мисурагири, вы уйдете?
— Эй! — теперь девочка яростно посмотрела на блондина. Тот покачал головой и заговорил:
— Ты ведь сама говорила: пока у тебя есть эти часики, ты можешь убить её, когда захочешь. Разве этого недостаточно? А мучать её можно будет и потом… Чтобы и первое и второе блюдо подавались вместе, — прибавил он.
Девочка опустила голову. Потом ещё раз посмотрела на меня… Вернее на Мисурагири у меня за спиной.
— …Ладно, — сказал ребёнок.
— Отлично! — улыбнулся блондин.
— Ну что? Никто не будет её больше пытать. Мы просто используем её для обмена, вот и всё. Договорились? — и снова он обернулся ко мне.
Я вздохнул.
И дал единственный возможный ответ:
— Нет.
2.
— Нет, — дал я единственный возможный ответ. И снова первой его прокомментировала девочка в чёрном платье:
— Совсем ох*рела, тварь? — спросила она, смотря на меня своими большими чёрными глазами. Все остальные люди загудели. Раньше все они держались в стороне от наших переговоров, но здесб видимо я уже перешёл границу крайней наглости:
— Он что, совсем страх потерял?
— Эй, ты это, совсем уже?
— А ну я тебя счас…
— Хватит уже с ним возиться. Прибейте его кто-нибудь! Или я сам это сделаю! Я могу!
Люди были недовольны. В этот раз блондину пришлось немного постараться, чтобы их успокоить, — его напарники бегали как оголтелые. Когда же он с этим справился, парень посмотрел на меня с искренним интересом и спросил:
— Почему?
Я глубоко вздохнул.
Чтобы объяснить такое потребуется некоторое время.
И нервы.
— Если вы заберёте сердца у Мисурагири, чтобы вы с ними потом сделаете? Наплодите ещё больше людей с контрактами? Или выбросите на чёрный рынок, чтобы это сделал кто-нибудь другой?
— …
— Так нельзя. Это слишком опасно, особенно если человек не может контролировать свой контракт, — а такое бывает, кстати говоря.
— Мисурагири тоже этим занимаются, но по крайне мере они стараются контролировать своё зло, — ух какое слово. Самому стыдно.
— Другие будут всё делать беспорядочно, а это ещё хуже. А если два сердца окажутся рядом? Может открыться разрыв в пространстве, тысячи людей погибнут. Я бы хотел, чтобы их всех поместили в сейфы и закопали. Но если этого сделать нельзя, по крайней мере пока… Мой выбор очевиден, — закончил я свою речь, я сразу же тайно посмотрел себе за спину. Какой-нибудь герой верно бы «почувствовал» взгляд, — что бы это ни значило, — но мне всё приходилось проверять.
И да, я был прав.
Мисурагири смотрела на меня с большим интересом.
Хорошо. Её интерес был мне полезен.
Потом я вскинул взгляд на людей. Все они ошалели. Ничего удивительно. Я бы и сам растерялся, если бы во время боя солдат выкинул свою винтовку с криком: давайте жить дружно!
Давайте.
Пах!
Пуля в лоб.
…Потом все собравшиеся пришли в себя и загудели. И сразу первым на повестке встал вопрос: а имеет ли смысл вообще со мной дальше разговаривать? Первая озвученная после моего монолога фраза отражала это прекрасно:
— Да ты е*нутый.
Ожидаемо. Кто-то даже присвистнул. Мне стало неловко, но держался я прямо, как самый настоящий герой, который верит в себя и считает свои слова правильными. Потом люди стали вооружаться и грозно смотреть в мою сторону. В этот раз блондин их останавливать не спешил.
Он покачал головой:
— Честно говоря… Даже я уже не знаю, что тут можно прокомментировать, ха-ха… Поэтому, — он почесал затылок и улыбнутся:
— Просто скажу, что вы напоминаете мне одного моего старого друга, офицер.
Ох. Заезженный ход.
Я кивнул и спросил:
— Этот друг… Он бы сделал, как я сейчас делаю?
— Да, по крайней мере это было бы в его стиле.
— Ясно… Значит ты мне сейчас поможешь?
— Хм?
— Если я поступаю как твой друг: давай, помоги мне.
Блондин ещё раз удивлённо окинул меня взглядом, потом ярко улыбнулся и махнул рукой:
— В атаку!
И сразу же все эти люди — сорок с чем-то человек — бросились на меня. Ближе всех стоял тот самый мужчина с кинжалом, который грозился отрубить Мисурагири уши. Всё то время, что я стоял на страже девушки, он смотрел на меня с безумной, отчаянной ненавистью. И вот теперь ему как будто крикнули: фас!
Он побежал на меня, серебристое лезвие наперевес. Но не он догнал меня первым, нет, — это сделала девочка в чёрном платье, которая вдруг появилась прямо у меня перед глазами. Сам я в это время со всех ног уже бежал назад. Девушка была быстрее. Тридцать сантиметров. Я схватил Мисурагири за шкирку и выставил перед собой.
Девочка зависла, и тут же я запрыгнул на ограждение крыши и швырнул себя в свободный полёт.
Крыша улетела в небесную даль.
…Занимательный факт, пока у меня перед глазами мелькают сверкающие окна.
Если человека, который падает с огромной высоты, поймать на руки, — то этих рук можно лишиться, потому что падающее тело в какой-то момент развивает такую скорость, что превращается в полноценный пушечный снаряд весом в шестьдесят килограмм.
Поэтому, если уж ловить, то делать это нужно заранее…
Вдруг прямо у меня перед глазами брызнули стеклянные искры, — осколки голубого неба, — и среди них возникла совершенно голая девушка, сиявшая, как ясная звезда. Он вытянула руку, схватила меня за плечо и швырнула на этаж, на тот самый зал, в котором совсем недавно мы ломали барьер.
Меня прокатило по полу.
Я сгруппировался, чтобы Мисурагири оказалась у меня в руках и её особенно не задело. Сделал я это не потому, что этот поступок был совершенно геройский (11+5), но потому что даже я не был настолько ублюдком, чтобы использовать как живой щит избитую почти до полусмерти девушку.