Словно искра, в моей голове вспыхнула идея… Получится?
Может быть.
Я не знаю.
Я замер, застыл, я даже перестал дышать, опасаясь спугнуть свою задумку. Как слова иногда висят на кончике языка, так и мысли, бывает, подвешены над корочкой мозга…
Несколько секунд я просто неподвижно сидел на месте, в темноте, на холодной земле, посреди кладбища. Затем, медленно, я взялся за журнал. Рядом, упираясь в землю, валялся телефон. Он принадлежал Мураками. Я подобрал его, включил фонарик и направил на страницу.
Затем я перелистал дрожащими руками назад к мета-модификаторам. Если я был прав… Но не стоит гадать раньше времени, хотя если, если всё-таки…
Я открыл мета-модификатор сюжета.
Там был написан следующий текст:
'Арка — Флэшбек.
После смерти своей девушки «Котори» главный герой вспомнил те славные времена, когда они встретились в первый раз…'
Я сдавил страницу журнала своими пальцами.
С каждой секундой моя теория становилась всё более вероятной. Оставался последний рывок — я нажал на фразу «Котори», и тут же появилась надпись:
«На кого вы желаете произвести замену?»
На кого? Не важно. Я вписал имя Нозоми, не потому что я действительно собирался это сделать, но просто ради эксперимента. Сейчас мне нужен был опытный образец.
На странице побежали троеточия…
Один…
Два…
Три…
И…
«Нозоми… — Соответствия — пол и тип. Различия — возраст, подтип. Степень соответствия средняя. Стоимость замены — 400 баллов. Желаете произвести замену?..»
Работает…
«Желаете произвести замену? Предупреждение, — в случае замены Персонаж Нозоми умрёт.»
Оно работает…
Я был прав.
Меня пронзила тёплая дрожь.
Почему оно не работало в прошлый раз? Потому что, по словам Юдзи, я не мог провести замену в последней арке. Это было невозможно, ибо в таком случае спишется мой долг, и я не смогу его компенсировать. Но сейчас была не последняя арка, но Флэшбек, а значит я МОГ провести модификацию.
Сам не знаю, почему я не понял этого сразу. С другой стороны, мне есть оправдание. В последнее время я находился немного не в своём уме. Я был так сосредоточен на своём изначальном плане, что ничего не замечал, а потом… Ладно, это не важно.
Я выдохнул и примерно с минуту просто сидел на месте; затем я перелистнул назад, на первую страницу журнала, и посмотрел, сколько у меня было баллов прямо сейчас.
«347»…
Мало… Я цокнул языком. С другой стороны, у меня был ещё целый день, хотя… Нет, я мыслю неправильно. Дело не во времени, — главное не это… Моей главной проблемой было нынешнее состояние Мураками, если так можно выразиться. Мне было даже немного страшно смотреть на то, какие у нас были теперь отношения, после моего откровения о том, что я не смогу воскресить её родителей.
С другой стороны, теперь я уж точно знаю, что нет ничего хуже безвольной робости.
Я перевёл взгляд ниже, на список персонажей.
«Мураками Котори (детская версия) — 87 (Хорошие знакомые) (-1 Обида)»
Обида… Ожидаемо. Мне было немного неприятно размышлять о наших отношениях в таком… числовом ключе, но сейчас просто не было другого выбора. Чисто теоретически, я всё ещё мог всё исправить, и тогда…
— Хе-хе-хе… Ты кое-что забываешь, герой.
— Что? — спросил я, когда услышал Юдзи.
— Хе-хе… Угадай! — усмехнулся клоун.
Угадай… Стоп. Неужели я правда что-то упустил? Но что? Я нахмурился — мои мысли были очень несобранными…
— Хочешь подсказку?
— В чём дело? Говори?
— Хи-хи… Это арка и вправду не последняя. Следующая последняя и продлиться она всего пару минуточек. Секундочек. Наносекундищ, но! Если она такая короткая, когда ты успеешь возместить свой должок, герой?
— Ах… — тут, меня внутри пробрал холодок.
Точно… За каждое использование Реткона начислялся штраф, который нужно было заплатить иначе… будет плохо. Но если следующая арка была последняя, у меня просто не было времени, чтобы возместить ущерб и свои траты. А значит я…
В моём горле встал холодный комок.
Я вздохнул, помялся и сказал:
— Неважно. Уже неважно… Так… Даже будет лучше.
— Лучше? А? — удивился клоун. Впервые, кажется, я увидел удивление на его лице.
— Стоп, ты что задумал?
— … — я молча поднялся на ноги и сунул журнал в карман. Затем посмотрел на холодное звёздное небо, на котором уже просачивалась первая утренняя голубизна. Что я задумал? Неважно. Важно, что моё решение по этому вопросу вдруг наполнило меня прежде невиданным ощущением свободы. Последняя арка? Пусть. Мне осталось сделать всего одну вещь и хватит.
Я вздохнул и осмотрелся. Небо светлело, однако земля всё ещё оставалась покрытой мраком. Вокруг чернели могильные камни. Насколько я помню, с кладбища был только один выход — Мураками могла направиться только туда… Вскоре я пролез под калиткой и оказался на дороге. И здесь уже было немного сложнее. Я проверил скамейки, на которых мы сидели, осмотрелся вокруг, заглянул, одним глазом, на парковку…
Сомневаюсь, что она могла убежать прямо очень далеко, но… Найти её всё равно было непросто.
В какой-то момент я вздохнул и задумчиво уставился на холмик, над котором опускалась луна… И вдруг перед моими глазами промелькнул некий образ. Воспоминания… Стоп. Я знаю это место.
Я здесь уже был!
148. Помня!
Вдруг я вспомнил, что уже был в этом месте раньше. Когда конкретно? Несколько недель назад… Или столько-то лет в будущем — довольно сложно ссылаться на прошлое, когда ты сам находишься в прошлом. Именно сюда мы привезли Мирай, после того как спасли её из больницы.
Затем, я помню, мы поднялись на этот самый холмик и там… Там Мураками вела себя немного странно, как будто она уже знала про это место… Значит она уже бывала там раньше. Всё это было взаимосвязано. Мне туда.
Я кивнул сам себе, нашёл, по памяти, тропинку, — благо, в ближайшие столько-то лет здесь ничего не поменяется, — и начала быстрым шагом подниматься по ступенькам. Несмотря на то, что приближался рассвет, земля всё ещё была немного тёмной. Мне приходилось смотреть себе под ноги, чтобы ненароком не оступиться и не полететь вниз… Но заря приближалась, приближалась стремительно, небо становилось всё ярче после каждого моего шага, и когда я поднялся на вершину, мне предстал горизонт в считанных мгновениях до восхода полноценного рассвета.
Сперва я посмотрел на город, вид на который открывался с обрыва; затем мой взгляд опустился на тёмный холмик. Там, возле дерева сакуры, которое на тёмно-голубом фоне напоминало рисунок, выполненный чернилами, стояла скамейка. На ней никого не было.
Неужели я ошибся? Нет… Вон там, немного правее, я заметил копошения. Возле дерева, поджав ноги, сидела тёмная фигура девочки… Она казалась необыкновенно маленькой в своей нынешней позе. Её лицо упиралось в коленки, а длинные, белые волосы висели в миллиметрах от травы.
Я медленно прошёлся вперёд, ощущая каждый свой шаг, и стал против Мураками. Девочка молчала. Она даже не пошевелилась, когда пришёл, хотя явно услышала меня и заметила.
Повисла тишина.
И так…
Что теперь?
Я открыл рот, закрыл. Задумался. Все слова, которые я перебирал в своей голове, пока поднимался на холм, вдруг выветрились из моего сознания. Мне нужно было что-то сказать — но что?
Можно было выдать банальную белиберду о том, что смерть — это часть цикла жизни и прочее…
Или о том, что мёртвые не уходят насовсем, пока мы храним воспоминания о них.
Или о том, что их души смотрят за нами с небесной вышины.
Что надо смириться. Жить дальше. Все дела.
Сперва я действительно хотел сказать что-то такое, припоминая все разы, когда я слышал подобные монологи в кино, сериалах, аниме и так далее… Но затем меня вдруг захватило неописуемое раздражение. Нет… Так нельзя. Хватит пытаться «отыгрывать», хватит всех этих дурацких штампов. Даже если они — основа нашего общества, они мне надоели.
Я вздохнул и заговорил: не думая, не планируя, пытаясь поймать те ноты, которые звучали у меня на сердце.
— … Это ещё… не всё.
Мураками молчала.
— Возможно можно будет придумать ещё что-нибудь. Даже если мы… не можем оживить их сейчас, возможно мы сделаем это потом. Может через пять лет. Или через десять. Двадцать. Тридцать. Сорок… Я не знаю. Но если мы будем пытаться, несмотря ни на что, возможно у нас, — вернее, у тебя, — всё получится.
— … — девочка медленно приподняла голову. Её блестящие, голубые глазки поймали отблеск небесного света и засверкали, как сапфиры. Я посмотрел в них и произнёс:
— Нужно пробовать, — после чего сунул руки в карманы.
— Правда? — спросила Мураками.
Её голос был необычайно тихим и в то же время звонким.
— Правда… Нам просто нужно пробовать, снова и снова. Пока не получится.
— Я… — Мураками опустила голову и сдавила свои белые ручки в кулаки.
— Я скучаю… По… По… Хнык, — она прикусила нижнюю губу.
У меня защемило на сердце.
— Для этого… Есть воспоминания. Пока ты помнишь, — я посмотрел в тёмно-синее небо, с чёрными тучками, которое пробивалось через листву.
— Пока ты помнишь, тебе будет спокойней… А потом, может быть, и не придётся помнить, потому что они вернуться.
Мураками промолчала. Девочка снова опустила голову, как будто размышляя над моими словами. Затем она едва заметно кивнула и тихо, медленно приподнялась на ноги, продолжая смотреть на землю.
Хорошо…
— Отнесём цветы на могилу? — спросила я ребёнка.
Мураками кивнула.
— Правда магазины ещё закрыты… Смотри! — вдруг, мой взгляд зацепился за небо. Там, за границей безграничного города, вид на который открывался с утёса, разгоралось румяное зарево. Солнце поднималось из-за горизонта. Начинался рассвет.
Мы с Мураками присели на скамейку. Я повернулся и увидел краем глаза, как на белое личико девочки, с сухими змейками слёз, падает нежный, розоватый свет. Её губки были закрыты. В глазах всё ещё проглядывалась не