оследние состоят в родственных отношениях с начальником краевого управления МВД…»
Донесение резидента Гольцов сразу уничтожил.
Основные положения доклада по памяти переписал своей чудо-авторучкой на одном из оставшихся листов. Свернул, как надо, и вложил в двадцать шестую камеру.
На днях прибудет курьер, заберет его отчет и передаст в Центр…
Глава 23Повод для размышлений
Курьером оказался обычный железнодорожник.
Высокий, статный мужчина лет сорока в форме сотрудника МПС выглядел совершенно спокойным и беззаботным. Не оглядываясь по сторонам, прямиком направился к камерам хранения, вынул из двадцать шестой ячейки чистые листы и небрежно бросил в серый кейс. Взамен оставил нечто, отдаленно напоминающее косметичку…
Такой откровенный «непрофессионализм» имел простое логическое объяснение: мужчина и не подозревал о роли, уготованной ему милицейскими спецами. Его попросили оказать услугу — он и рад стараться!
Осторожный Макс, как всегда, вскрывал камеру ночью.
Нет, это была не косметичка, а обычный кошелек, туго набитый российскими деньгами. И клочок бумаги с одинокой цифрой, означающей дату очередного сеанса связи…
Итак, новых заданий руководство перед ним пока не ставит.
Значит, приоритетной остается задача внедрения в банду Тихона!
Гольцову не спится…
Он грустно глядит в открытое окно, снова и снова вспоминая жену, детишек… Как им там одним в огромном городе? Супруга никогда не интересовалась причинами его длительных командировок. «Так надо!» — много лет тому назад отрезал Макс и этим навсегда отбил женское любопытство. Конечно, о том, что ее благоверный занимается не только журналистикой, Светлана догадывалась давно, но вида не подавала.
Разведчик задремал…
Как вдруг четко услышал скрежет открываемой камеры.
В ночной тишине он казался особенно громким.
Это же семьдесят первая ячейка!
Возле нее стоит новая «красотка» в пестрых одеяниях, правда, чуть поплотнее да постарше предыдущей, и с дитем в руках. Она уже пошарила короткой ручкой внутри ячейки и, ничего не обнаружив, аккуратно закрывает ее. Еще мгновенье — и ночная гостья семенит прочь.
Нет, на этот раз ты не уйдешь!
Отпустив цыганку на безопасное расстояние, Гольцов осторожно двинул следом за ней.
Да не тут то было!
Зажав малыша под мышкой так, будто это кукла, а не живой ребенок, незнакомка сломя голову бросилась на привокзальную площадь и ловко шмыгнула в такси, ожидавшее ее с открытой дверцей. Тачка рванула — и была такова, а до ближайших автомобилей с «шашечками», сиротливо маячивших на стоянке у сквера, оставалось, как минимум, метров пятьдесят, и разведчик понял, что снова остался с носом…
Понурив голову, бесславно возвратился на постоянное «место дислокации».
— Что, касатик, не догнал? — раздался рядом старческий голос.
Максим повернул голову на звук.
Марья Васильевна все видела и теперь с любопытством смотрела ему в глаза, ожидая объяснений.
— Не догнал… Больно шустрая девка попалась, — как можно равнодушнее сказал Гольцов, усаживаясь на скамью. Но разговор, оказывается, еще не исчерпан.
— Она что-то украла? — вкрадчиво поинтересовалась старуха.
— Нет. Просто мне показалось знакомым ее лицо. Наверное, я обознался… Это не Рита…
— И в самом деле не Рита. Нина. Но наши почему-то называют ее Нинэ.
— Кто — «наши»?
— Вокзальные… Кто же еще?
— А-а…
— Нинэ, как и многие ее соплеменники, в очень тесных отношениях с Актрисой. — заговорщически прошептала баба Маша, — Вроде как ее доверенное лицо.
— Да ну! — искренне удивился Макс; до сих пор он считал, что цыгане весьма неохотно поддерживают контакты вне своей этнической группы.
— Вот что я тебе скажу: неспроста она тут появилась… — вполголоса продолжала бомжиха, поблескивая не по-старчески внимательными глазами из-под затрепанного платка.
— Это почему же?
— Чувство у меня такое!
(«Ну, бабуля, ты прирожденный контрразведчик!»)
— В нашей организации все роли четко распределены. Я никогда не стану работать на базаре, цыганам лучше не соваться на вокзал…
— Но ведь она не просила милостыни!
— Тем более странно. Непонятно зачем приперлась с дитем среди ночи, прошлась по залу, ткнулась в камеру хранения и быстренько убралась восвояси! Не видел, она ни к кому не подходила?
— Ты что, Васильевна, на ФСБ стучишь?
— Чё ече за чудо?
— Есть такая контора!
— Да? Не слыхала!
— Может, и так… Только любопытствуешь, как самая настоящая гэбистка!
Старую аббревиатуру баба Маша знала хорошо, поэтому перекрестилась и выпалила:
— Чур меня, чур! Просто интересно… Не мотыляются они за просто так! Продам тебе по секрету, что мне один мент говорил… Цыгане, значить, главные нарко-курвьеры! — по слогам процедила она сквозь редкие зубы.
— Тебе то что до этого?
— Гришка, ну тот лейтенант из угрозыска, ими очень интересовался… Он славный малый, к нам часто приходит, угощает чаем, сигаретами.
— Знаю я эти приемчики…
Получилось резковато, но как должен был ответить рецидивист Волк? Во всяком случае, Мария Васильевна приняла отповедь как должное. Только спросила после паузы:
— Так что, говоришь, не заметил ничего подозрительного?
— Нет, ни с кем она не разговаривала, никого не задевала и ни к чему не прикасалась…
— Странно… Еще Гриша говорил, что они могут через камеру хранения соломку передавать. Ты не видел, она ничего не открывала?
— Нет.
— Жаль, я поздно проснулась… Когда ты уже бросился вдогонку за нею… — тяжело вздохнула старуха. — Что теперь скажу Гришке?
— Неужели так пачку чая заработать хочется?
— А ты думал!
«Наблюдательная бабулька! Как бы не “спалила” мои “тайники”… И этот лейтенант из уголовного розыска… Странный малый… Зачем называть бомжихе свой чин и отдел? И чего ему надо на вокзале? Может, он на самом деле борец с наркомафией, а может…
Нет, вряд ли… Если верить рассказу Васильевны, ведет он себя, как самый заурядный опер. И при помощи дешевых трюков вербует агентуру из числа все видящих и все знающих попрошаек.
В этом Гриша не одинок. Так поступают его коллеги во всех городах и весях нашей необъятной Родины и прочих стран СНГ! Все они воспитаны одной системой, поэтому и методы используют одинаковые.
Однако, на всякий случай, оставлять без внимания этого лейтенантика нельзя…»
Ничего непоправимого не случилось.
Просто появился еще один повод для раздумий.
Или, если выражаться проще, еще одна головная боль.
Гольцов накрылся с головой и сразу заснул.
Глава 24Актриса
В последнее время Паша Волков был, в принципе, доволен своим существованием.
А что?
Оделся, обулся. Получил деньги.
Погода наладилась, уже и одеяла не требуется.
Бомжи и попрошайки — уважают, «мусора» не трогают, Штепсель с Тарапунькой вообще издалека честь отдают.
Свободного времени — навалом.
Живи — и радуйся.
Ешь, пей, нагуливай животик.
Короче говоря, не жизнь — малина…
А вот исполнитель его роли был совсем иного мнения.
Разведчику хотелось решительных действий, он просто рвался в бой, поэтому неспешное течение вокзальной жизни все чаще раздражало его и выводило из равновесия.
А Тихон не появлялся…
Начальство новых указаний не присылало.
Резидент молчал.
И Макс решил самовольно выйти на него.
Зачем? Тогда он вряд ли смог бы ответить на этот вопрос. Просто сработала интуиция, если хотите — шестое чувство, и агент слепо доверился ему.
Очередной визит посланника резидента Гольцов вычислил заблаговременно (все предыдущие цыганки объявлялись через день, по парным числам), и как следует подготовился к встрече. Во-первых, подогнал такси чуть ли не под парадное, во-вторых, устроил временный наблюдательный пункт за пределами зала ожидания, рядом с кассой, и следил за камерами хранения через распахнутые настежь двери, таким образом не опасаясь ни бабы Маши, ни прочих любопытных граждан…
Невысокая смуглянка в коричневой кожаной куртке поверх цветастого платья открыла семьдесят первую ячейку где-то около десяти вечера и, найдя ее пустой, тут же захлопнула.
Однако это успел заметить не только Макс, но и бдительная Марья Васильевна! Теперь она расскажет все Григорию и тот устроит засаду. Соломку, естественно, не найдут… Но… Но канал связи непременно угробят.
Вот почему интуиция так настойчиво подсказывала ему: «Срочно выйди на резидента!»
Тем временем цыганка выскочила на двор и взяла такси — старенькие «Жигули», «семерку». Разведчик в «тойоте» увязался следом за ней. Оба автомобиля быстро проскочили центр города и помчались дальше в южном направлении. Многоэтажные громадины постепенно сменялись скромными (и не очень) постройками частного сектора, посреди которых связная неожиданно покинула свой автомобиль и дальше пошла пешком.
Максу ничего не оставалось, как следовать за ней.
У большого двухэтажного дома, окруженного оригинальным кованым забором, девушка остановилась. Несколько раз торопливо нажала кнопку звонка на кирпичном столбике, поддерживающем металлическую калитку. Кто-то уже спешил ей навстречу — со двора послышался лай собаки и мужские голоса.
Гольцов приготовился перелезть через ограду — как вдруг что-то тяжелое и холодное с силой опустилось на его затылок. И Макс поплыл в неведомые дали…
Очнулся в пустой тесной комнатушке — кто-то сердобольный плеснул в лицо водой из огромной кружки.
— Живой? — спросил мордатый черноусый цыган в клетчатой рубашке.
Разведчик молчал, пытаясь хоть немного сориентироваться, выбрать линию поведения. Классно его сняли: ни звука, ни движения не почувствовал, а до сих пор ведь выучка не подводила.
— Говори, гаденыш, зачем шел за девчонкой? — злобно прошипел незнакомец.
Не «следил», не «высматривал», а «шел за девчонкой». Это наталкивало на размышления… Неужели его вычислили еще в такси?