Но мужчина ждал ответа, и Гольцов решил все отрицать:
— Не понимаю, о чем вы…
— Сейчас поймешь…
Цыган замахнулся намотанным на руку армейским ремнем с массивной пряжкой, но приятный женский голос неожиданно остудил его запал:
— Прекрати, Петр!
В комнату вплыла высокая крашенная блондинка, с виду не старше тридцати. На холеном лице загадочно блестели зеленые изумрудные глаза, в которых Максим, как ни странно, не заметил ненависти — только любопытство.
— Как тебя зовут? — мелодично и безо всякого акцента, выговаривая слова, как хороший диктор, пропела она.
— Павел, — тихо уронил пленник, чувствуя кожей, что документов в кармане пиджака нет; а значит, наверняка вынули и прочли.
— И что ты, Павел Волков, делал возле моего дома?
Прочли, конечно. И внимательно.
— Искал одного кореша…
— Значит, так… Давай начистоту. Марина видела, как ты ехал за ее такси в частной «тойоте», а затем шел пешком следом. Скажи, кто тебя послал, с какой целью — и сразу отправишься домой…
— Маньяк он — разве не видно? — неожиданно прорычал тот, кого назвали Петром. — Хотел изнасиловать сестрицу… Может, все предыдущие нападения на девок в нашем районе — тоже его работа?! Сейчас я выбью все из этого подонка!
Он снова занес ремень над головой Макса, но тяжелый взгляд изумрудных очей и на этот раз предотвратил расправу.
«Что ж, маньяк — так маньяк. Лучше придерживаться “заданной” версии, чем открыть “истинное лицо”. Сейчас я устрою вам самый настоящий спектакль!»
— Да! Хотел! — истерично выкрикнул Гольцов и, как все примерные психи, сразу резко впал в меланхолию. Закатил слезливые глазки, помрачнел, изображая из себя сентиментального раба Амура, и стал мурлыкать, точно мартовский кот. — Мне всегда нравились брюнетки. А ваша Марина… Она такая милая и стройная, словно лань… Не знаю, что на меня нашло… Я просто ошалел от желанья… Захотелось догнать ее, обогреть, приласкать, сказать нежные слова…
— Тьху, извращенец, — сплюнул цыган.
А блондиночка осталась совершенно безразличной к фокусам разведчика.
— Ты меня такими штучками не прошибешь! — безучастно произнесла она, в очередной раз пронзая хитреца насквозь своими «изумрудами». — Я сама актриса!
— Актриса?
Романтический настрой мгновенно спал с лица Максима. Теперь на нем нельзя было прочесть ничего, кроме недоумения.
Это не ускользнуло от внимания блондинки.
— Ну-ка, выйди, Петрусь… Нам, кажется, надо поговорить наедине, — властно распорядилась она.
Цыган напоследок одарил Гольцова тяжелым взглядом и послушно оставил помещение.
Глава 25Резидент
— Как я погляжу, тебе знакомо мое прозвище? — холодно констатировала блондинка, оставшись наедине со своим пленником.
— Да. Нам надо поговорить.
— Валяй.
— Канал связи с Центром под угрозой провала…
«Если Актриса — резидент, она все поймет. Если нет — пусть считает мои слова бредом сумасшедшего!» — приблизительно так рассуждал разведчик, произнося эту фразу.
Ответной реакции не последовало.
Гольцову ничего не оставалось, как снова и снова убеждать коллегу в искренности своих намерений.
— Вы должны довериться мне — иного выхода у нас попросту нет. Марья Васильевна — кстати, одна из ваших подопечных, — сегодня видела, как Марина вскрывала семьдесят первую ячейку. Нищенка в хороших отношениях… на подкормке, как водится, — у какого-то Гриши из угрозыска, который, предположительно, специализируется на борьбе с наркобизнесом. Обо всем, что видит и слышит, старуха сразу же докладывает ему…
Резидентша по-прежнему молчала. И Макса призвала к тому же, красноречиво приложив к аппетитным губкам указательный палец. Спустя секунду тайна конспирации была раскрыта. Актриса кошкой бесшумно скользнула к двери и, резко нажав на ручку, сильно толкнула ее вперед.
Из коридора донесся такой звук, будто дверь врезалась во что-то габаритное, но мягкое. Этим мягким оказалась Петькина физиономия!
— Снова подслушиваешь?! Так получи же! — совершенно безучастным тоном изрекла Актриса и отвесила цыгану оплеуху. Весьма и весьма сочную!
— Я ничего не слышал! Я ничего не слышал! Я ничего не слышал! — словно робот, повторял Петр.
Но это не убедило его хозяйку.
— Степан! — громко позвала она и, когда пред ее глазами вырос многопудовый амбал с волосатой грудью, выступающей из-под расстегнутой рубахи, безапелляционно велела отвести провинившегося куда следует и строго разобраться с ним.
Здоровяк кивнул, положил лапищу на загривок Петра — тот пригнулся, по-щенячьи заскулил, — и парочка двинулась в глубь коридора. Спустя несколько секунд Макс с Актрисой могли спокойно продолжить беседу.
— Как твое настоящее имя? — первым делом поинтересовалась блондинка.
— Виктор! — соврал разведчик без всякого зазрения совести.
— Мое — Алла. Какое задание я получила от тебя? Извини за подозрительность…
— Понимаю… Разработать Бубена и Семашко. Кстати, откуда Центру известно о моих контактах с ними?
— Это я у тебя должна спросить… Скажи лучше, что было в моем ответе?
— Компромат. Серьезный компромат… Пойми наконец, — я не провокатор…
— Тогда зачем тебя направили в наш город? Все и так шло гладко, без сучка и задоринки. Я оставляла донесения в камере хранения, курьер из Центра регулярно их забирал. И вдруг появляешься ты! Посредник. Лишнее звено. Зачем?
Похожий вопрос Максим задавал себе уже не раз, но так и не нашел на него достойного ответа. Какую-то слишком уж хитрую игру затеяло его руководство.
— Ну, чего замолчал? — настаивала Актриса.
— Не знаю, что тебе сказать… Никакого особого задания у меня нет. Наблюдать, докладывать, обеспечивать связь…
— Не нравится мне все это! — резко рубанула блондинка, не отводя испытующий взгляд.
— Мне тоже, — искренне сознался Гольцов.
Видимо, сам Станиславский воскликнул бы «верю!» Но и его последовательницу Максим, кажется, убедил. Во всяком случае, после паузы она отозвалась с совершенно другой, более доверительной и чуть растерянной интонацией:
— Как же теперь мы будем общаться с руководством, раз ячейка провалена?
— Не знаю.
— Вот что, — Алла впервые улыбнулась. Не жеманно. Без актерской наигранности. — Мы с тобой сыграем влюбленную пару. Всю информацию будешь получать от меня устно во время свиданий. Конечно, это риск, но нам больше ничего не остается.
— Такой вариант тоже не проходит, — бросил Макс с легким сожалением.
— Почему? — вздернула бровь Актриса.
— Во-первых, слишком неравна пара. Кто я по сравнению с великой предводительницей нищих? А во-вторых… Люди нашей профессии не должны знать координат друг друга. Чтобы в случае провала одного, не спалить второго!
— Э, так мы в неравных положениях! — нахмурилась Алла. — Мне ничего не известно о тебе, если не принимать в расчет «лапшу» из явно фуфлыжных документов, а ты…
— За меня можешь быть спокойна. Я своих не сдаю.
— Я тоже…
Она неожиданно потянулась к пленнику, тот сделал встречное движение, и они по-дружески обнялись.
Впервые после отъезда из Москвы в истосковавшемся по женской ласке теле разведчика всколыхнулись было какие-то желания, но они быстро угасли… Надо же, такая красотка и… Не женщина, а коллега, тьфу!
— На, возьми… — он протянул Актрисе свою чудо-авторучку, предварительно демонтировав датчик, приводящий в действие ликвидационное устройство. — Отныне только ей будешь писать донесения.
— Как передавать их в Центр? — спросила, чуть помедлив, Алла.
Похоже, что-то всколыхнулось и в ней. Но будем объективны: наверняка не из-за Максовых достоинств. Просто слишком долго она работает резидентом, не доверяя никому. И вдруг — свой…
— У тебя должен быть запасной канал.
— Г-м… — Алла немного помолчала, затем кивнула, улыбнулась и спросила: — Сообщить, чтобы предупредили курьера?
— Не надо.
— Почему?
— Наше начальство использует вслепую простых железнодорожников. Когда оно получит твое сообщение, написанное моей авторучкой, то все поймет.
— Подумать только, они все время подставляли невинных людей! — вполголоса воскликнула Актриса и непроизвольно покосилась на дверь.
— Не волнуйся — те ничем не рисковали… Даже если бы их поймали с поличным. Подумаешь, пара чистых листов бумаги. Прочесть их все равно не сможет никто.
— А как объяснить тот факт, что я без предупреждения сменила способ передачи информации?
— Не надо ничего объяснять. Такой вариант нами рассматривался перед операцией.
— А вдруг они заподозрят, что авторучка оказалась у противника?
— Это исключено. Она снабжена самоликвидирующим устройством, срабатывающим в случае попадания в чужие руки.
— ???
— Я снял датчик. Устройство отключено.
— Значит, ты подвергаешь риску всю организацию… Теперь авторучка осталась без защиты! И кто-то чужой сможет воспользоваться ею! — Алла всерьез забеспокоилась. Это хорошо, это правильно, это естественно — вот только зря она употребила местоимение «ты», а не «мы». Оговорка по Фрейду? Или от недавнего удара по затылку не только голова болит, но и мозги работают со сбоями, скажем, в сторону излишней подозрительности?
— Да, — успокоил Макс Актрису и заодно себя, — Но самое большее, чего чужой сможет добиться — это пичкать Центр заведомо ложной информацией. По тому же кругу вопросов. И недолго: ты же сразу сообщишь кому надо, если авторучка будет утеряна или изъята.
— А если я… — Алла не стала договаривать, просто сделала жест, толкуемый однозначно.
— Все будет о’кей. Я прослежу.
— Ты тоже не бессмертен. Если, конечно, наше руководство не призвало под свои знамена Дункана Мак Лауда…
— Дункан, не Дункан, однако до меня им не добраться…
— Не будь таким самоуверенным!
— Я знаю что говорю.
— А если Актриса вздумает переметнуться в стан врага? — она кокетливо сложила губки и снова улыбнулась. В этот раз явно «на публику».