завязал или вроде того — если честно, я сейчас убил бы за сигарету… но дело к тому идет. Конечно, мне помогает Джуди…
— Джуди. Ах да — Джуди, ну конечно. Еще одна твоя подружка, да?
— О боже, Каролина, — почему ты не можешь понять? Здесь все не так. Не так, как все думают. Здесь все с теми, с кем они есть, и это накладывает отпечаток. В этом все дело. Вот почему я тебя позвал, Каролина, — может быть даже, не знаю… поэтому ты и пришла. Нет — выслушай меня. Выслушай. Пожалуйста, Каролина, — послушай. Я правда верю, что в этом месте есть… сила. Стой! Не делай такого лица, ради Христа. Просто послушай. Я правда верю — я не собирался говорить об этом так сразу, но послушай — раз уж зашла речь, значит, скажу. Я правда верю, что если ты придешь сюда — если вы с Бенни придете сюда и будете жить здесь, будет… мы как-то излечимся. Говорю тебе — я знаю, понимаешь, я знаю, что это звучит нелепо, безумно и далее по списку, но как только попадаешь сюда хоть ненадолго… начинают случаться разные вещи. Хорошие. Ты начинаешь меняться… но в лучшую сторону. Я хочу сказать, смотри — бог с ней, с картиной: смотри. На столе рядом с тобой. Видишь? Видишь? Знаешь, что это? Это сценарий. Пьеса. Мы ставим пьесу, и я в ней играю. Я! И я хочу этого, Каролина. Я правда этого хочу. Ты… понимаешь?
— Джейми, послушай. Я не хочу играть в твои игры!..
— Не в игры. Это не игры. Это жизнь. Моя жизнь. Настоящая жизнь, Каролина. Она настоящая, понимаешь? Может, она, ну, знаешь — такой не кажется. Снаружи. Но она такова. Самая реальная вещь в моей жизни. И я хочу разделить ее. С вами обоими.
Каролина давно держала дробовик наготове, оба ствола под завязку набиты насмешками и презрением. Но что-то ее останавливало. Вместо этого она сказала:
— Но почему ты не? Если ты хочешь — почему ты не? Они ведь у тебя есть? Они ведь не конфискованы? Так закури. Давай.
Джейми покачал головой:
— Они у меня есть. Они у меня всегда с собой. Но я не буду. Нет. Я не вру — я уже почти пять дней не курил. Пять дней. Ты помнишь, чтобы я не курил хотя бы пять минут? А? И я не буду. Не буду.
Каролина смотрела на него. Джейми приближался к ней, и она смотрела, как он идет. Он встал рядом с ней на колени и взял ее за руку.
— Я скучал по тебе, — очень просто сказал он. — Скучал по вам обоим. Хочу, чтобы вы вернулись. Чтобы вы были здесь. Пожалуйста, Каролина? Хотя бы подумай об этом? Подумаешь?
Каролина, к собственному удивлению, улыбнулась.
— Как там чай поживает? — спросила она.
Джейми вскочил на ноги, внезапный прилив энергии и надежды заставил его улыбаться, наполнил его счастьем.
— Молока не надо, одна ложка сахара?
Каролина кивнула.
— Точно, — подтвердила она.
— Минутку. Сейчас принесу.
Джейми отошел и наполнил две чашки чаем. Он не сможет, подумал он, отнести к ней сразу обе (пальцы трясутся, фарфор будет дребезжать), поэтому взял только одну, обеими руками вцепился в блюдце и медленно пошел к ней.
— Прошу, — сказал он. А потом добавил: — Ты подумаешь?
Каролина размешивала чай.
— Надо найти Бенни, — сказала она. — Знаешь, он говорит о тебе.
— С Бенни все хорошо. Правда? Говорит? Он обо мне говорит? My так как, Каролина? Ты подумаешь?
Она посмотрела на него и вздохнула.
— Я подумаю, — сказала она. — Я подумаю.
Джейми шумно выдохнул.
— Хорошо, — произнес он. — Это… хорошо. Ну ладно. Пей чай. А потом пойдем и посмотрим, что делает Бенни, хорошо?
— Здесь полно длиннющих коридоров, — восторгался Бенни. — Для скейта просто супер. Зашибись.
— Ммм… — засомневалась Мэри-Энн (что ж, должен же кто-то ввести его в курс дела? Тот, кто знает, о чем вообще разговор). — Вообще-то вряд ли Лукас это одобрит. В смысле — пока об этом вообще не говорили. О скейтах. Наверное, потому, что здесь все такие древние, кроме меня. Понимаешь, да? Но я уверена, ему не понравится. Наверное, можно спросить у Элис. Но, я думаю, она скажет, что он скажет «нет».
— Кто такая Элис? — спросил Бенни. — Она… что, она тут, типа, главная?
— Ну не совсем. Здесь вообще нет главных. Это тебе не школа. В смысле — все здесь принадлежит Лукасу, вроде того. Но он не разгуливает и приказы не отдает, ничего такого. Но люди вроде моей ма, да? Они не хотят делать то, что ему не понравится. Так что никаких скейтов, точно. Ну ладно — так что, Бенни? Ты собираешься тут жить? С папой? А где ты сейчас живешь? А твоя ма — она какая?
Бенни все еще находился под впечатлением от поразительного размера помещения. Спортивный зал в школе по сравнению с ним казался, ну не знаю — обычной комнатой, как-то так. А квартира, где он жил сейчас, выглядела скорее как…
— Фигня. Место, где мы живем, — поведал он Мэри-Энн во внезапном и слегка виноватом порыве, — полная фигня, вот. По сравнению с этим похоже на… какой-то шкаф. На коробку. И там ужасно шумно, потому что мы живем на большой ну, типа, понимаешь — типа торговой улице, прямо над вонючим таким кебабным бистро. Ни за что там есть не буду, честное слово. Полная фигня.
— Так ты собираешься или нет? Было бы здоровско.
— Что собираюсь? Куда едет этот лифт?
— Жить здесь, дурачок.
— А. Не знаю. Как папа скажет. Ну — скорее, как ма скажет. Обычно она решает, что делать. Я не против. Здесь прикольно. И ма твоя мне понравилась. Она клевая. Моя ма тоже ничего. Командовать, правда, любит. А кто еще тут живет? Куда едет этот лифт, Мэри-Энн?
— Да — ма у меня неплохая. Но у нее вся жизнь пошла кувырком, знаешь? Потому что мой па ушел. Мне не нравится, что он ушел. Не супер, да? Когда они уходят.
Бенни кивнул:
— Да уж. Но, по-моему, па вообще-то не хотел уходить. Не знаю. Ма сказала, он нас бросил. Я не знаю.
— Кимми намного сильнее, чем моя ма. Сильно ей помогает. Ты еще не видел Кимми, Бенни, но она правда классная. Делает всякую фигню для художественных галерей и продает за квинтильоны фунтов. Даже и не сама делает…
— Я разбираюсь в искусстве, — заявил Бенни. — Был вторым в классе. Куда все-таки едет лифт? Большой такой.
— Здесь вообще полно искусства и всякого такого. Наверное, тут все такие художественные. Ну — некоторые. Терпеть не могу ходить в школу, потому что здесь намного прикольнее. Хотя иногда меня Джон отвозит — и тогда это супер, потому что у него просто отпадная тачка. Совсем как у королевы. В милю длиной и такая блестящая.
— Кто все эти люди, о которых ты говоришь? — спросил Бенни. — Здесь вообще что? Я не совсем понимаю.
— Вообще-то не знаю. Как бы ты это назвал. Но это накладывает отпечаток. Правда здоровско. Но надо во всем разобраться, понимаешь?
— Тихо как в могиле, да? Только иногда где-то что-то бухает и свистит. А то казалось бы, что тут никого нет.
— Это потому что здание такое большое. Хочешь познакомиться с Кимми? Она тетка что надо, честное слово.
— Не знаю. Не знаю, сколько еще ма и па будут. Ну, наверное… но послушай, Мэри-Энн — куда едет лифт?
— Да вообще-то куда угодно. Мы сейчас почти на самом верху, выше только квартира Лукаса, крыша и все. В самом низу — кухня и все такое. Кстати, Бенни, — а поехали на кухню. Там очень прикольно. Там, наверное, Бочка — он классный. У него ужасно забавный голос, и он дает разные штуки, шоколад и так далее. Пойдем, посмотрим, может, он там.
Бенни пожал плечами.
— Здоровско, — сказал он, следуя за Мэри-Энн в лифт. И, когда внешние деревянные двери скользнули друг к другу, а внутренние гармошкой с лязгом расправились за их спиной, Мэри-Энн нажала большую черную кнопку, кабина вздрогнула и с жужжанием поползла вниз.
— Хорошо бы, — невзначай сказала Мэри-Энн, пока перед их глазами проплывали шероховатые слои одного этажа за другим. — Если бы ты поселился здесь. Было бы здоровско…
Бенни кивнул.
— Да, — сказал он. — Точно. Очень.
— Знаешь, чё я думаю, — с натугой пробормотал Тычок, взваливая на плечо очередной чертовски тяжелый кретинский мешок — кажется, он их добрую половину своей клятой жизни таскал. — Я думаю… — продолжал он, сваливая эту дрянь куда попало. — Я думаю, Бочка, с картошкой ты переборщил. Нам некуда ее складывать. У нас картошка скоро из ушей полезет.
— Не, — сказал Бочка. — Мы кучу ее изведем. Вечером я жарю картошку, так? Ты видел, чтобы кто-нибудь тут не доел свою картошку? Нет, не видел. Мы кучу ее изведем, я тебе говорю, за пару дней. К тому же это разные сорта. Вот «Маррис». «Маррис» отлично подходит для жарки — не разваливается, в отличие от некоторых.
— Ну да… — промямлил Тычок (терпеть это не могу, бля. Когда он на меня технические детали вываливает). — И куда мне ее девать?
— Да просто запихай в угол, а потом… О! Ай-яй-яй! Похоже, к нам гости! Привет, принцесса! Как дела, детка? В порядке? А кто твой хахаль?
— О боже, Бочка, не надо меня смущать, — взвизгнула Мэри-Энн. — У меня нет никакого — фу — хахаля. Это Бенни. Джейми — его па.
— Да? — спросил Бочка. — Еще один член семьи, значит. Добро пожаловать на мою каторгу, Бенни. А это Тычок.
Бенни покраснел, посмотрел в пол, вскинул взгляд, тем самым всех приветствуя, и снова уставился в пол.
— Вот что я тебе скажу, Тычок, — продолжал Бочка (я себя чувствую здесь как король в замке, без шуток: мой оплот, да? Место, которому я, ну — принадлежу). — Думаю, эта парочка голубков…
— Бочка! — заорала Мэри-Энн. — Немедленно прекрати!
— Не суетись, Мэри-Энн, любовь моя. Я просто шучу. Так вот, слышь, что я думаю, Тычок, — я думаю, эти двое не откажутся от хорошей порции шоколада. Что скажете? Да? Хорошо. Еще есть сливочная помадка, если хотите.
— Мм… шоколад — самое то, Бочка. Спасибо, — засмеялась Мэри-Энн. — Я не люблю помадку. А ты любишь помадку, Бенни?