— Не уговорит, — отрезала я, а Юлька заплакала:
— Помоги мне, а? Если не ты, кто мне поможет? Деньги нужны позарез.
— А тебе они тоже нужны? — презрительно спросила я Сашку. Он сурово нахмурился, но ответить не решился.
— Отлично. Обворовывать отца я не собираюсь. А вы мне… как бы это выразиться, стали вдруг очень несимпатичны. И из этого дома я, пожалуй, никуда не пойду, это дом отца, и мне здесь нравится. А вы оба выметайтесь и где-нибудь в другом месте резвитесь на здоровье, мне наплевать.
— Машка, — заревела Юлька теперь уже по-настоящему. — Прости, а? У меня, кроме тебя, ни души… Сколько лет дружили, Машка… Не знаю, что на меня нашло.
Юльку сделалось жалко, несколько минут я пялилась в окно, а потом сказала:
— Хватит реветь.
— Ты меня простишь? — встрепенулась подружка.
— Прощу.
Юлька подскочила, и мы с ней обнялись, я с неохотой, а она с большим чувством.
— Вот и слава Богу, — заметила подруга с удовлетворением. — Идемте чай пить.
И мы пошли пить чай. Юлька много болтала и все косилась на меня, а мы с Багровым молчали, взаимно стараясь не встречаться взглядами.
— Вы помиритесь или нет? — насторожилась подружка.
— А мы не ругались, — ответила я. Чаепитие затягивалось, и Юлька начала томиться.
— Ты мне поможешь? — не выдержала она где-то через полчаса.
— Помогу. Завтра с утра объеду всех знакомых и соберу деньги.
Юлька стрельнула взглядом в сторону Сашки и заметно приуныла.
— Но это не решает мою проблему, — сказала она жалобно. — Машка, на что я жить буду?
— По этой причине я должна обокрасть родного отца?
— Почему обокрасть… ну, взять… О Господи… черт, это моя картина! — взвизгнула она. — И я хочу ее получить.
— Серьезно? — хмыкнула я в ответ. — Чего ж проще: иди и возьми.
— Стерва, — не выдержала Юлька. — Правильно твой Димка говорил: яблоко от яблони…
Я зло улыбнулась, стараясь не смотреть на Сашку, а потом заявила:
— Вам нужна картина — это ясно. Вы надеетесь разбогатеть, при этом всю грязную работу свалить на меня. Очень вам признательна.
— Можно подумать, тебя просят ограбить музей.
— Не в этом дело, — усмехнулась я. — С какой стати мне вам доверять? Ты меня за пару дней дважды удивила, а Багров и вовсе не внушает доверия. Для сотрудника ФСБ у него чересчур большая страсть к искусству. Предположим, я достану картину, где гарантия, что смогу получить свои пятьдесят тысяч?
— Получишь, — закивала Юлька. — Ты что, мне не веришь? С интуристом полный порядок, мы ему Шагала, он нам сто пятьдесят тысяч. Клянусь, я в тот же день уеду к маме и твоему Багрову никакого ущерба не нанесу.
— Не пойдет, — хмыкнула я. — И не сидите с постными лицами, вам меня не уговорить. Я была бы безмозглой дурой, если б вам поверила.
— Чем ты рискуешь? — влез Багров, выглядел он при этом очень рассудительным. — Ты позаимствуешь у отца картину…
— Ничего заимствовать я не буду, — перебила я. — Проще прийти и сказать:
"Папа, подари мне Шагала. Я повешу его в гостиной”.
— Он решит, что мне… — влезла Юлька.
— Не решит, — хмыкнула я. — Объясню папе, что после вашего разрыва имела счастье узнать, что ты из себя представляешь.
— С ума сошла, — жалобно всхлипнула Юлька, а я презрительно улыбнулась:
— Картину я могу достать, а вот вам ее не отдам, потому что вы оба… не вызываете симпатии. К тому же это глупо: раз картина моя, зачем мне ее продавать за пятьдесят тысяч, если можно за сто пятьдесят?
— Сама ты ее продать не сможешь, — разозлилась Юлька. — Думаешь, это так просто? Интурист ждет именно меня, перемены его неприятно удивят и, скорее всего, спугнут. А другого покупателя найти сложно.
— Ну и что… зато у меня будет картина…
— А я? — изготовилась реветь Юлька. — Выходит, столько лет дружбы ничегошеньки не значат?
— Это мне говоришь ты? — удивилась я.
— Машка, отец считает, что за Шагала можно получить тысяч сорок — сорок пять. Если ты скажешь, что продала ее за пятьдесят, он только рад будет. Тебе самой эта картина без надобности. Слышь, Машка, продадим ее, и всем хорошо: и отцу, и тебе, и мне, и Сашке.
— Кстати, а за что давать пятьдесят тысяч Багрову? — озарило меня. Сашка обиделся:
— Без меня у вас все равно ничего не выйдет: в таких делах присутствие мужчины необходимо, не то вас облапошат. А если у вас другое мнение, так я Павлу Сергеевичу позвоню и расскажу, что вы тут затеяли.
— О Господи, — простонала Юлька. — Что за люди…
— Вот-вот, — обрадовалась я. — Я вам ни на грош не верю. Хотите получить картину, давайте мою долю.
— Ты ее получишь, — обрадовалась Юлька.
— Нет, ребята, картина против пятидесяти тысяч. По-другому я не согласна.
— Спятила? Где ж я возьму пятьдесят тысяч, если у меня и десяти-то нет?
— Спроси у интуриста.
— Дурак он, что ли, просто так за честное слово отдать такие деньги?
— Так выходит, я дура, отдам вам картину, а потом буду терпеливо ждать, когда вы надумаете поделиться со мной? В прошлый раз я тебя ждала год, — ехидно напомнила я Багрову. — И если б не случай, то еще вопрос: дождалась бы.
— Хорошо, — хмыкнул он. — У меня встречный вопрос: допустим, мы находим деньги, где гарантия, что ты отдашь картину, а не натравишь на нас своего папашу?
— Глупость, — удивилась я. — Зачем мне это? Если б я хотела с вами разделаться, так чего проще: позвонить отцу прямо сейчас. На самом деле мне очень хочется, чтобы вы убрались из моей жизни. Оба и навсегда, — отрезала я. — А если еще раз сунетесь, я точно натравлю на вас отца. Так как денег у вас все равно нет, болтовня наша носит чисто теоретический характер и мне уже до смерти надоела. Привет, ребята, надеюсь, завтра Юльке свернут шею и это послужит хорошим уроком: не изменяй отцу со всякой швалью, а ты несолоно хлебавши отправишься воевать с плохими фээсбэшниками. Я останусь с папой, Шагалом и надеждой, что встречу хорошего человека, а тебя через неделю забуду. — И я потопала наверх. На этот раз отправиться за мной Сашка не рискнул и спать устроился на диване в гостиной.
Утром меня разбудила Юлька, Багров стоял в дверях и выглядел недовольным.
— Чего вам? — проворчала я.
— Поезжай к отцу за картиной.
— А деньги? — Я презрительно улыбнулась.
— Деньги будут, — сказала Юлька и недоверчиво посмотрела на Сашку, тот кивнул.
— Я вам вреда не желаю, хоть вы и свиньи, — заметила я. — Но должна предупредить: если я привезу картину, а денег у вас не окажется, и вы ее все-таки решите забрать… в общем, я стану кровожадной. В этом случае я вам не завидую.
— Деньги будут, — сказал Сашка, глядя на меня очень сурово.
— Хорошо, если так, — кивнула я, они вышли, а я стала одеваться.
Через полчаса встретились в холле.
Я подошла к телефону и набрала номер отца. Он был дома, трубку, снял сразу.
— Пап, — позвала я. — Ты никуда не собираешься? Я хотела заехать.
— Приезжай, — весело сказал он. — Я тут тоску гоняю.
— Ну, вот, — повернувшись к Багрову, сказала я. — Отец дома, разговор с ним займет часа два, потому что, если я с порога начну выпрашивать картину, это папе вряд ли понравится. Лучше ненавязчиво коснуться этой темы в процессе душевного разговора. Встретимся через три часа. За это время вы должны раздобыть деньги.
— Где встретимся? — забеспокоилась Юлька.
— Мне все равно, куда скажете, туда и подъеду.
— Машка, поклянись, что не затеваешь гадости, — жалобно попросила она.
— Я, в отличие от некоторых, гадости не жалую. А вот когда вы на пару уберетесь из города, вздохну свободно… Куда подъехать?
— Стоянка универмага “Южный”, — сказал Сашка.
— Хорошо, — кивнула я. Решено было, что я поеду на такси, а Юлька с Сашкой воспользуются моей машиной.
Папа был дома и ждал меня. Обнял, поцеловал в нос и сказал:
— Привет, Мальвинка, как отдохнула?
— Отлично, — подавив тяжкий вздох, ответила я. — Юлька не звонила?
— Звонила, — кивнул отец. — Сегодня должна приехать.
— А как дела у тебя?
— Что ты имеешь в виду? — слегка удивился отец.
— Юлька говорила, у тебя вроде бы какие-то неприятности?
— А… ерунда. Все нормально. Пошли чай пить. Я твой любимый торт купил. И мы пошли пить чай.
— Слушай, может, ты переедешь к нам? — подозрительно робко спросил отец. — Дом большой, что мы тут, не разместимся? И мне спокойнее будет.
— Подумаю, — ответила я.
— Ага. — Отец начал шарить по моему лицу глазами, не выдержал и спросил:
— Как оно вообще? Я имею в виду… как там Багров?
Врать отцу я никогда не умела и потому просто пожала плечами.
— Уехал? — спросил отец.
— Нет еще. Но, наверное, уедет.
— У тебя глаза грустные.
— Все нормально, — заверила я.
— Машка, — помолчав немного, сказал папа. — Ты извини, что я не в свое дело вмешиваюсь, но когда я тебя с ним увидел… Ты моя дочь, и я тебя очень люблю, впрочем, чего это я, ты сама знаешь… в общем, я решил узнать, что за человек Багров…
— Ну и? — вздохнула я. Отец тоже вздохнул.
— Аферист он, Машка. — Вдруг совершенно неожиданно отец хохотнул и весело добавил:
— Хотя парень занятный.
Отец поднялся, извлек из секретера пластиковую папку и протянул мне. В папке было досье на Сашку, страниц эдак на двадцать машинописного текста. Очень поучительное чтение, кстати. Я читала, потом мы еще немного поговорили о Сашке, я взглянула на часы и поднялась.
— Уходишь? — спросил папа.
— Да, надо на работу заехать. Максим, должно быть, сердится, что мы на него все дела бросили.
Перед тем как покинуть дом отца, я поднялась в свою комнату. На столе лежал картонный футляр. Хмыкнув, я извлекла на свет Божий “Девушек, летящих по ветру”. Взглянула, хохотнула, сказала, покачав головой: “Ну, артист”, — и вновь убрала “девушек”. Попрощалась с отцом и пошла ловить такси.
Въезжать на стоянку универмага не пришлось, свою машину я заприметила сразу в тихом переулке напротив стоянки. Место Сашка выбрал удачно: проходными дворами он смог бы удрать в любом направлении.