Фарр поляризовал окно; солнечный свет пропал. Установив будильник настенных часов на полдень, он лег в постель и погрузился в сон.
Окно деполяризовалось: номер заполнился дневным светом. Фарр проснулся, присел в кровати и протянул руку, чтобы взять меню. Отметив кофе, грейпфрутовый сок и яичницу с беконом, он вскочил с постели и подошел к окну. Крупнейший город мира простирался вдаль настолько, насколько мог видеть глаз; белые шпили расплывались в коричневатой дымке, всюду чувствовался трепет коммерции и жизни.
Из стены выдвинулись сиденье и столик с завтраком. Отвернувшись от окна, Фарр присел и подкрепился, включив программу новостей. На какую-то минуту он забыл о невзгодах. Долгое отсутствие заставило его интересоваться событиями, на которые год тому назад он, скорее всего, не обратил бы внимания. Он ощутил волну бодрости, даже радости. Приятно было вернуться на Землю!
Голос диктора произнес: «А теперь – о новостях из далекого космоса. Нам только что сообщили, что на борту звездолета „Андрей Симиц“ погибли два пассажира – якобы миссионеры, возвращавшиеся после служения в группе Моттрама…»
Фарр смотрел, забыв о завтраке – к нему возвращалась становившаяся привычной подавленность.
Диктор дал краткое описание ситуации на звездолете. На стереоэкране появилась модель «Андрея Симица» – сначала вид снаружи, потом в разрезе, со стрелкой, указывавшей на «каюту смерти». Каким приятным, беззаботным тоном говорил об этом комментатор! Каким мимолетным и незначительным было для него это убийство!
«Обе жертвы и убийца, – продолжал диктор, – опознаны как члены печально знаменитой преступной группировки „Гром и молния“. По всей видимости они посетили Исзм, третью планету Хи Возничего, и пытались похитить фертильное дерево…»
Появились трехмерные изображения супругов Эндервью и Пола Бенгстона. Фарр выключил экран и задвинул стол в стену. Поднявшись на ноги, он снова подошел к окну и взглянул на город. Срочно нужно было увидеться с Пенче.
Из шкафчика для постояльцев второго размера он выбрал белье, костюм из бледно-голубого волокна и новые сандалии. Одеваясь, он планировал в уме свой день. Прежде всего, конечно – Пенче… Застегивая сандалии, Фарр нахмурился. Что он скажет этому Пенче? И почему бы Пенче беспокоился по поводу его, Фарра, проблем? Что мог для него сделать торговый агент? Монополия Пенче зависела от исзиков – вряд ли он стал бы рисковать ухудшением отношений с клиентами.
Фарр глубоко вздохнул и отбросил назойливые, неприятные мысли. Как бы это ни было нелогично, он несомненно должен был обратиться к К. Пенче. Он был в этом совершенно уверен, нутром это чувствовал.
Одевшись, Фарр подошел к стереофону и набрал номер управления К. Пенче. Появилась эмблема Пенче – стилизованное исзикское жилище, пересеченное вертикально растянутыми жирными буквами: «Жилища К. Пенче». Побуждаемый инстинктивной осторожностью, Фарр не прикоснулся к кнопке сканера – его изображение не передавалось в управление Пенче.
Женский голос произнес: «Предприятия К. Пенче».
«Говорит… – Фарр запнулся и решил не называть себя. – Соедините меня с господином Пенче».
«Кто говорит?»
«Мое имя не подлежит разглашению».
«По какому делу вы к нам обратились?»
«Это тоже конфиденциальная информация».
«Я соединю вас с секретаршей господина Пенче».
Появилось изображение апатично очаровательной молодой женщины. Фарр повторил запрос. Секретарша смотрела на экран: «Передайте ваше изображение, будьте добры».
«Не могу, – отказался Фарр. – Мне нужно поговорить непосредственно с господином Пенче».
«Боюсь, что это невозможно, – парировала секретарша. – Анонимные звонки не допускаются нашими правилами».
«Сообщите господину Пенче, что я только что прибыл с Исзма на звездолете „Андрей Симиц“».
Секретарша повернулась и произнесла несколько слов в микрофон. Через секунду ее лицо растворилось: на экране возникла физиономия Пенче – тяжеловесное, властное лицо, чем-то напоминавшее компонент тяжелого оборудования. Зрачки горели в глубоких прямоугольных глазницах, рот был окружен напряженными жилистыми мышцами, брови язвительно изогнулись. Выражение на этом лице нельзя было назвать ни приятным, ни неприятным.
«Кто говорит?» – спросил К. Пенче.
Слова поднялись из подсознания Фарра, как пузыри со дна темного бассейна. Он никогда не намеревался произнести эти слова: «Я прилетел с Исзма. Я это привез». Фарр слушал себя в изумлении. Слова вырвались снова: «Я прилетел с Исзма…» Фарр сжал зубы и заставил себя не выдыхать воздух. Готовые прозвучать слова наткнулись на барьер.
«Кто это? Кто вы такой?»
Протянув руку, Фарр выключил экран и, обессиленный, откинулся на спинку стула. Что с ним происходило? Он ничего не мог предложить Пенче. «Ничего» в данном случае означало, конечно, что он не привез с собой фертильное дерево-жилище. Возможно, Фарр был наивным человеком, но не в такой степени. У него не было такого дерева – ни семени, ни побега, ни саженца.
Зачем ему нужно было увидеться с Пенче? Давно не находивший выхода здравый смысл наконец громко заявил о себе: Пенче ничем не мог ему помочь… Но другая часть мозга подсказывала: Пенче знает, как работает система, он может дать полезный совет… «Да, – безвольно уступил Фарр, – вполне может быть…»
Фарр успокоился. Да, разумеется, таково и было его побуждение. С другой стороны, однако, Пенче был дельцом, зависящим от исзиков. Если Фарру и следовало к кому-то обратиться, нужно было позвонить в сыскную полицию, в отряд особого назначения.
Фарр сидел и поглаживал подбородок. Конечно, если он увидится с Пенче и расскажет о своих проблемах, это ничему не помешает…
Фарр с отвращением вскочил. Это же просто глупо! Какого дьявола ему понадобилось говорить с Пенче? Если бы для этого была хоть одна основательная причина… Никакой причины не было. Фарр принял окончательное решение: он не хотел иметь дела с Пенче.
Покинув номер, он спустился в фойе отеля «Имперадор» и подошел к конторке, чтобы получить наличные по банковскому купону. Купон отсканировали и передали изображение в банк; теперь нужно было подождать несколько секунд. Фарр нетерпеливо постукивал пальцами по конторке. Рядом плечистый субъект с лягушачьей физиономией спорил с регистратором. Он заявил, что хочет доставить сообщение постояльцу, но регистратор сомневался в его намерениях. Плечистый субъект повысил голос, стал говорить отрывисто и резко; регистратор выпрямился за стеклянной перегородкой, чопорно, брезгливо покачивая головой. Безмятежно уверенному в своем преимуществе, обоснованном правилами и постановлениями, ему нравилось унижение грузного здоровяка.
«Если вы не знаете, как его зовут, откуда вы знаете, что он остановился в „Имперадоре“?»
«Я знаю, он здесь, – отвечал плечистый субъект. – И я должен передать ему важное сообщение».
«Все это звучит очень странно, – заметил клерк. – Вы не знаете, как выглядит постоялец, не знаете, как его зовут… Вы вполне можете ошибиться и доставить сообщение не по адресу».
«Это уже мое дело, а не ваше!»
Служащий улыбнулся и снова покачал головой: «Судя по всему, вам известно только то, что адресат прибыл сегодня утром. Примерно в это время у нас зарегистрировались несколько постояльцев».
Тем временем Фарр подсчитывал деньги; разговор посетителя с регистратором подсознательно интересовал его – он тянул время, укладывая банкноты в кошелек.
«Этот постоялец прилетел из космоса на звездолете „Андрей Симиц“. Теперь вы знаете, кого я имею в виду?»
Фарр тихонько отошел в сторону. Он прекрасно понимал, чтó произошло. Пенче ожидал звонка; для него был важен этот звонок. Пенче проследил вызов до отеля «Имперадор» и послал сюда человека, чтобы тот связался с прибывшим с Исзма. Из дальнего угла фойе Фарр наблюдал за тем, как плечистый субъект в ярости отвернулся от конторки. Фарр догадывался, что посыльный попытается найти звонившего Пенче постояльца другим способом. Требуемую информацию мог предоставить – за деньги, естественно – один из коридорных или стюард.
Фарр направился к выходу и оглянулся. К нему шла непримечательная женщина среднего возраста. Он случайно встретился с ней взглядом; она отвела глаза и чуть запнулась при ходьбе. Если бы Фарр не исполнился уже подозрениями, он мог бы не заметить такую мелочь. Женщина быстро прошла мимо, вступила на выездную движущуюся ленту, проехала по саду орхидей, которым славился отель «Имперадор», и вышла на Сансет-бульвар.
Фарр последовал за ней и видел, как она растворилась в толпе. Фарр прошел под навес транспортной платформы и повернул налево, к стоянке аэротакси. Рядом с убежищем для ожидающих пассажиров стояла пустая машина. Фарр заскочил в нее и назвал случайный пункт назначения: «Лагуна-Бич!»
Такси поднялось на уровень южного направления. Фарр наблюдал за происходящим в окно заднего вида. В ста метрах за кормой в воздух поднялось и полетело в том же направлении другое такси.
«Поверните на Риверсайд», – сказал водителю Фарр.
Следовавшее за ними такси повернуло туда же.
«Опуститесь здесь, – попросил водителя Фарр, – я выйду».
«У Южных Ворт?» – переспросил водитель – так, будто Фарр был не в своем уме.
«У Южных Ворот». Где-то неподалеку было управление фирмы Пенче и его демонстрационный парк на Сигнальном холме. «Вряд ли это совпадение», – подумал Фарр.
Такси опустилось на поверхность. Фарр заметил, что преследовавшее такси тоже начало снижаться. Его это не слишком обеспокоило. Уйти от слежки в городе было проще простого. Каждый ребенок, смотревший стереофильмы, знал, как это делается.
Фарр прошел туда, куда указывала белая стрелка – к шахте подземки – и шагнул в шахту. Диск подхватил его, опустился, остановился с легким стуком. Фарр вызвал вагонетку, заскочил в нее. Подземку будто придумали для того, чтобы «отрываться от хвостов». Фарр набрал код пункта назначения и попытался расслабиться на сиденье.
Вагонетка разогналась, загудела, затормозила, остановилась. Дверь резко раздвинулась. Фарр выскочил наружу, поднялся на лифте… и оцепенел. Что он здесь делал? Он оказался на Сигнальном холме, некогда усеянном торчащими буровыми вышками, а теперь утопавшем под каскадами экзотической зелени: миллионы деревьев и кустов сливались в лиственную пелену, окружавшую усадьбы и дворцы. Здесь были бассейны и водопады, здесь цвели роскошные клумбы, которым тщательно придали диковатый вид – алые гибискусы, огненно-желтые баннереты, сапфировые гардении. Висячие сады Вавилона померкли бы в сравнении с таким зрелищем, Бель-Эр показался бы неряшливым и затхлым, Топанга – неуклюжим экспериментом садовника-новичка.