Когда мы до нее добрались, то обнаружили, что аттракцион закрыт из-за жары.
– Глобальное потепление действительно приводит к вымиранию животных, – задумчиво произнес Алекс, утирая со лба пот.
– Ты не хочешь воды? – спросила я. – Ты что-то не очень хорошо выглядишь.
– Да, – сказал он. – Возможно.
Мы купили пару бутылок воды в ближайшем ларьке и сели на скамейку в тени. Алекс отпил пару глотков, но выглядеть он от этого стал только хуже.
– Черт, – пробормотал он. – Что-то у меня голова кружится.
И он наклонился вперед, низко опустив голову.
– Тебе принести чего-нибудь? – спросила я. – Может, тебе нужно нормально поесть?
– Возможно, – согласился он.
– Посиди пока здесь, а я тебе принесу сэндвич или типа того, ладно?
Должно быть, Алексу в самом деле было очень плохо – он даже не стал со мной спорить. Я поспешила к кафе, мимо которого мы прошли некоторое время назад. Время уже близилось к ланчу.
Я быстро проверила телефон. Одиннадцать часов и три минуты – нам осталось чуть меньше получаса, чтобы успеть покормить жирафов.
Я отстояла в очереди десять минут, забрала сэндвич с индейкой и трусцой вернулась обратно к Алексу. Он так и сидел, опустив голову к коленям.
– Эй, – окликнула я его, и он поднял на меня остекленевший взгляд. – Тебе стало получше?
– Не уверен, – ответил он, забирая у меня сэндвич. – Хочешь, я поделюсь?
Мы разделили сэндвич пополам, и я откусила пару кусков. Алекс медленно жевал свою половину.
– Помогло? – спросила я в одиннадцать часов двадцать две минуты.
– Вроде бы да. Голова у меня кружится уже меньше.
– Сможешь идти или пока еще нет?
– А мы… куда-то спешим? – уточнил он.
– Нет, конечно, нет, – поспешно ответила я. – Тут просто такая штука. Твой сюрприз. Он скоро закончится.
Алекс кивнул, но выглядел он все еще так себе, и я никак не могла решить, что же мне делать: поторопить его или настоять, чтобы он остался сидеть где сидел.
– Я в порядке, – заверил он меня, медленно поднимаясь на ноги. – Нужно просто не забывать пить побольше воды.
До жирафов мы добрались в одиннадцать часов тридцать пять минут.
– Простите, – сказала молоденькая девушка, работающая у вольера. – На сегодня кормление жирафов окончено.
На этом она развернулась и ушла, а Алекс устремил на меня затуманенный взгляд.
– Прости, Поп. Надеюсь, ты не очень расстроилась.
– Да нет, конечно, – уверенно ответила я. Не так уж мне и хотелось кормить этих жирафов – по крайней мере, не до такой степени, чтобы я из-за этого расстраивалась. Мне хотелось только одного: чтобы эта поездка вышла хорошей. Чтобы Алекс понял, что нам нужно продолжать вместе ездить в отпуск. Что мы можем возродить нашу дружбу.
Вот почему я расстроилась. Потому что это первая неудача этого дня.
Мой телефон зажужжал, сигнализируя о новом сообщении. Ради разнообразия, новости оказались хорошими.
«Получил все (!) твои сообщения, – сообщал мне Николай. – Посмотрю, что с этим можно сделать».
«Хорошо, – написала я в ответ. – Просто держите меня в курсе».
– Пойдем, – сказала я. – Пошли найдем место, в котором есть кондиционер.
Глава 21
Шесть летних сезонов назад
Не знаю, как Алексу удалось уломать Сару отпустить его в Вейл, но как-то он это сделал.
Спрашивать подробности показалось мне опасным. В то время у нас уже появились темы, обсуждение которых мы старались обходить, и Алекс тщательно следил за тем, чтобы не рассказывать мне то, что может поставить Сару в неловкое положение.
Так что мы никак не обсуждали ее ревность. А может, и ревности-то никакой и не было, может быть, существовала другая причина, по которой ей не нравилось, почему мы с Алексом собрались вдвоем в отпуск. Главное, что она поменяла свое мнение и мы все-таки отправились в наше путешествие, и как только мы с Алексом оказались вместе, я уже ни о чем не беспокоилась. Между нами снова все в порядке, и пятнадцать процентов «а что, если» сократились до вполне приемлемых двух.
Мы арендовали пару велосипедов и полдня колесили по мощенным брусчаткой улицам, а затем сели в вагончик канатной дороги, который доставил нас на вершину горы. Там мы сфотографировались на фоне бесконечного голубого неба, распростершегося у нас за спиной, – ветер развевает волосы, и пряди лезут в лицо, а мы счастливо смеемся.
По утрам, пока еще не было жарко, мы сидели на веранде, попивая охлажденный зеленый чай или кофе, а потом отправлялись в холодные горы, прихватив с собой толстовки, которые мы завязывали на поясе, чтобы не занимать руки. Замерзнув, мы обязательно заходили в какой-нибудь открытый ресторанчик, чтобы подкрепиться бокалом красного вина и несколькими порциями вкуснейшей картошки фри, посыпанной чесноком и свеженатертым ароматным пармезаном. Так мы сидели снаружи, любуясь горами, пока по коже не начинали бежать мурашки, а зубы – стучать от холода, и тогда мы надевали наши толстовки, а я прижимали колени к груди, чтобы согреться. Алекс каждый раз наклонялся ко мне и заботливо натягивал мне на голову капюшон, а потом туго затягивал завязки. Мое лицо, конечно же, почти полностью исчезало, скрытое капюшоном и копной всклокоченных волос.
– Какая ты миленькая, – усмехаясь, произнес Алекс в первый раз, и звучало это как-то абсолютно невинно, словно он и правда был моим старшим братом.
В один вечер мы отправились ужинать в ресторан с открытой верандой. Над нашими головами были натянуты длинные нити светящихся сфер, которые живо напомнили мне о той вечеринке, где мы с Алексом впервые встретились, будучи еще первокурсниками. Еще там играла неплохая музыка: какая-то местная группа вживую исполняла хиты Вана Морриса.
Вслед за парочками постарше мы последовали на танцпол, держась за руки, и закружились в том же неуклюжем, абсолютно никак не связанном с ритмом мелодии танце, как и в Новом Орлеане. Впрочем, нам было весело, и мы радостно смеялись, неловко переминаясь с ноги на ногу, и это было главное.
Хотя теперь я могу признать – на самом деле этот танец сильно отличался от всех прошлых.
Может, дело было в каком-то особом волшебстве города, в музыке, запахах и сияющих ночных огнях, но в этот раз я почувствовала что-то, чего раньше никогда не чувствовала по отношению к Алексу. И хуже того, я знала, что Алекс чувствовал то же самое – это было видно по тому, как он заглянул мне в глаза, как мягко провел ладонью по моей руке, как прижался своей щекой к моей.
Потом заиграла «Кареглазая девушка», и хоть мы все еще кружились в танце, из прикосновений Алекса ушла вся страсть. Я была этому рада, потому что совсем не хотела потерять его.
Я бы предпочла навеки обладать лишь крошечным кусочком Алекса, чем получить его всего, но только на один краткий миг, зная, что продолжения не будет, что это оборвет нашу дружбу и наши отношения навсегда. Я не могла потерять Алекса. Просто не могла.
Поэтому я наслаждалась нашим мирным, спокойным танцем. Всей нашей спокойной поездкой.
Алекс звонил Саре дважды в день – утром и вечером, и никогда не делал этого при мне. Утром они разговаривали, пока он совершал свою ежедневную пробежку – я еще даже из кровати вылезти не успевала. Когда он возвращался, то будил меня стаканчиком кофе и свежей выпечкой из ближайшего кафе. Вечером же Алекс выходил на балкон и плотно закрывал за собой дверь.
– Я не хочу, чтобы ты издевалась над тем, каким голосом я разговариваю по телефону, – как-то объяснил он.
– Боже, кажется, я настоящая засранка. – Тогда я расхохоталась, но все же его замечание больно меня укололо. Мы всегда дразнили друг друга, это было вроде как нашей фишкой. Но теперь у него появилось что-то, что он не хотел мне показывать, что-то, что он больше не мог мне доверить, и мне от этого было грустно и плохо.
Когда на следующий день Алекс вернулся со своей утренней пробежки и обязательного телефонного звонка, я уже проснулась.
– Алекс Нильсен, – сонно сказала я, садясь в постели и принимая стаканчик с кофе и круассан. – Что бы ты там ни думал, я уверена, что по телефону ты разговариваешь совершенно великолепным голосом.
Алекс покраснел и смущенно потер затылок.
– Вовсе нет.
– Я уверена, он восхитительно мягкий, теплый и сладкий, словно патока, и вообще приятный во всех отношениях.
– Ты говоришь обо мне или о круассане?
– Я люблю тебя, круассан, – заявила я и запихнула кусок выпечки в рот. Алекс молча улыбался, спрятав руки в карманы, и от одного только его вида у меня потеплело на сердце. – Но говорила я про тебя.
– Ты очень милая, Поппи, – сказал он. – И теплая, и мягкая, и все остальное. Но я все-таки предпочту говорить по телефону в одиночестве.
– Договорились, – кивнула я, протягивая Алексу круассан. Он послушно отломил от него маленький кусочек и закинул в рот.
Чуть позже, за ланчем, мне в голову вдруг пришла блестящая мысль.
– Лита! – возопила я.
– Э-э. Будь здорова? – произнес Алекс.
– Помнишь Литу? – спросила я. – Она жила в том домишке в Тофино. Вместе с Баком, помнишь?
Алекс прищурился:
– Это та, которая пыталась засунуть руку мне в штаны, пока проводила экскурсию по дому?
– Гм. Во-первых, ты мне никогда об этом не рассказывал, а во-вторых, нет, это не она. Она тогда была вместе со мной и Баком и скоро собиралась уезжать, помнишь? Она переехала в Вейл, чтобы водить экскурсии на байдарках!
– О, – сказал Алекс. – Да. Точно.
– Как думаешь, она еще живет здесь?
Он нахмурился.
– Ты имеешь в виду этот бренный мир в принципе? Потому что я не уверен, что хоть кто-то из тех ребят еще не отошел в мир иной.
– У меня есть номер Бака, – вспомнила я.
– Да неужели? – пристально посмотрел на меня Алекс.
– Я ни разу ему не позвонила, – отмахнулась я. – Но номер у меня есть. Так что сейчас я спрошу, есть ли у него номер Литы.
«Привет, Бак! – написала я. – Не уверена, помнишь ли ты меня, но ты лет пять назад отвозил меня и моего друга Алекса на катере к горячему источнику, прямо перед тем, как твоя подруга Лита переехала жить в Колорадо. В общем, сейчас я в Вейле и хочу узнать, живет ли она еще здесь! Надеюсь, у тебя все хорошо, а Тофино – все еще самое красивое место