м шерстяным одеялом, лежали разномастные подушки. Я хотела, чтобы у меня был старый грязно-белый холодильник, увешанный кошмарными магнитиками из Гатлинберга и Кингс-Айленда, чтобы везде висели мои детские рисунки и наши семейные фотографии, где от вспышки все выглядят плоскими и красноглазыми, хотела увидеть, как мимо проходит кошка в подгузнике и задумчиво врезается в стену.
Я хотела быть не одна, и я хотела, чтобы каждый вдох не давался мне с таким мучением.
В полшестого утра Свапна ответила на мое письмо.
«Иногда такое случается. Не стоит себя ни за что корить. Впрочем, насчет возврата средств ты права – так что не стесняйся предложить своему другу воспользоваться номером, который ты забронировала. Перешли мне еще раз свой маршрут, чтобы мы могли отправить Трея на съемки. Полетишь за ним, когда почувствуешь себя лучше.
И вот еще, Поппи. Когда подобное случится снова (а оно обязательно случится), не стоит так сильно извиняться. Ты не в ответе за свою иммунную систему. И могу тебя уверить, когда твои коллеги мужского пола вынуждены отменить поездку, они не высказывают никаких признаков вины и не думают, что меня подвели. Не стоит давать людям повода обвинить тебя за то, что ты не можешь контролировать. Ты чудесный журналист, и нам повезло, что ты работаешь в нашей редакции.
А теперь запишись на прием к врачу и насладись необходимым тебе Отдыхом и Покоем. Мы обсудим наши планы, когда ты выздоровеешь».
Я бы, наверное, даже почувствовала облегчение, но мне было слишком плохо, чтобы радоваться. Сам факт существования причинял мне невыносимые страдания, а мир вокруг казался подернутым туманной дымкой.
Я сделала скриншот письма и отправила его Алексу.
«Повеселись там!!! – написала я. – Я попробую встретиться с тобой в Швеции!»
К тому времени, как я закончила, у меня уже кружилась голова только при одной мысли о том, чтобы вылезти из постели. Я отложила телефон в сторону и закрыла глаза, соскользнув в сон, словно в бесконечный темный колодец, пожирающий меня целиком.
В этом сне не было ничего мирного. Это был сон, который постоянно зацикливался, перед глазами у меня мелькали картинки, в ушах звучали обрывки предложений, и все это повторялось раз за разом, обрываясь и начинаясь снова еще до того, как сновидения успели обрести хоть какой-то смысл. Я ворочалась в кровати, иногда просыпаясь на несколько секунд. Наяву мне было холодно, неудобно и больно, но только я успевала все это ощутить, как тут же снова проваливалась в мутный обморочный сон.
Мне снилась гигантская черная кошка с голодными глазами. Мы бегали с ней кругами – я от нее, а она – вслед за мной, и мы бежали до тех пор, пока мне не переставало хватать воздуха и я не замедляла шаг, не в силах идти дальше. Тогда кошка прыгала вперед, сбивая меня с ног, и я просыпалась, на несколько секунд приходя в сознание, а затем засыпала снова, и все начиналось заново.
Мне нужно к доктору, мелькала у меня мысль, но сейчас я не могла даже сесть.
Я не могла есть. Не могла пить. Я даже не могла встать в туалет.
День пролетел незаметно: просто в определенный момент я открыла глаза, и темно-золотой закатный свет заливал мою комнату. Затем я моргнула, и свет померк, сменившись бархатистыми сумерками. В моей голове что-то оглушительно гремело, да так громко, что каждый стук отзывался в моем теле острой болью.
Я перевернулась на спину и попыталась накрыть голову подушкой, но стук не прекратился.
Он стал только громче. Мне казалось, что я слышу свое имя, но как-то искаженно, едва различимо, и имя это сливалось в оглушительную неразборчивую музыку.
Поппи! Поппи! Поппи, ты дома?
На прикроватном столике задребезжал телефон, оглушительно вибрируя. Я решила не обращать на это внимания, но он все продолжал и продолжал звонить, замолкал и начинал трезвонить снова, и на третий раз я перекатилась на спину и попробовала вглядеться в экран. Буквы сливались и перетекали друг в друга, смешиваясь, будто растаявшее мороженое.
Александр Великий написал мне с десяток сообщений, и последнее из них гласило: «Я здесь! Впусти меня!»
Я не могла понять, что это значит. Я слишком плохо соображала, чтобы выцепить из этой фразы хоть какой-то смысл, и мне было слишком холодно, чтобы меня вообще это волновало.
Телефон зазвонил снова, но я не знала, смогу ли я говорить. Горло опухло и сжалось, с трудом пропуская воздух.
Снова раздался грохот, снова тот же голос звал меня по имени, и туман в моей голове наконец-то немного рассеялся. Кусочки головоломки встали на место.
– Алекс, – пробормотала я.
– Поппи! Ты здесь? – кричал он, барабаня по двери.
Наверное, я снова сплю. Иначе с чего я взяла, что я смогу доползти до двери? Я, наверное, снова сплю, а значит, если я открою дверь, то за ней меня будет ждать огромная черная кошка, на спине которой восседает Сара Торвал.
Но, может, и нет. Может, за дверью меня ждет Алекс, и я смогу затащить его внутрь, и…
– Поппи, пожалуйста, отзовись! С тобой все в порядке? – громко сказал Алекс по другую сторону двери.
Я сползла с кровати, накинув на плечи пуховое одеяло, и потащилась к двери. Ноги у меня были слабыми и шаткими.
Я долго возилась с замком непослушными пальцами, но в конце концов все-таки смогла отодвинуть задвижку, и дверь распахнулась, словно по волшебству. В конце концов, именно так сны и устроены.
Только когда я воочию увидела стоящего в дверном проеме Алекса – рука все еще лежит на дверной ручке, потрепанный чемодан маячит за спиной, – я признала, что, возможно, это все же не сон.
– Боже, Поппи. – Он шагнул за порог и положил холодную ладонь на мой липкий лоб. – Ты вся горишь.
– Ты в Норвегии, – с трудом прохрипела я.
– Там меня точно нет. – Он затащил в квартиру свой чемодан и закрыл дверь. – Когда ты в последний раз принимала ибупрофен?
Я покачала головой.
– Ты его что, не пила? – сказал он. – Черт, Поппи. Ты же должна была к врачу пойти.
– Я не знала как.
Прозвучало это очень глупо. Мне двадцать шесть лет, у меня работа на полную ставку и оплаченная медицинская страховка, я снимаю квартиру и выплачиваю кредит за учебу, я, в конце концов, живу одна в Нью-Йорке, но с некоторыми вещами я все еще не хотела иметь дела в одиночестве.
– Все хорошо. – Алекс осторожно притянул меня поближе к себе. – Давай-ка уложим тебя обратно в кровать и попробуем сбить температуру.
– Мне нужно в туалет, – слезливым голосом сказала я, а потом призналась: – И возможно, один раз я уже не дотерпела.
– Хорошо, – спокойно сказал Алекс. – Иди в туалет. Я пока найду тебе чистую одежду.
– Мне нужно сходить в душ? – спросила я, совершенно беспомощная. Мне нужно было, чтобы кто-то дал мне точную инструкцию, что именно я должна делать. Как когда-то в детстве, когда я не шла в школу и оставалась дома, и просто сидела и весь день смотрела мультики, пока мама не говорила, что мне пора пообедать.
– Я не уверен. Я посмотрю в интернете. Пока просто иди в туалет.
Я кое-как смогла дотащиться до ванной, сбросила на пол одеяло и села на унитаз, не закрывая дверь. Меня колотило в ознобе, но я слышала, как в соседней комнате ходил Алекс, и это меня успокаивало. Тихо открывались шкафчики. Щелкнула газовая плита, потом звякнул чайник.
Закончив заниматься своими таинственными делами, Алекс зашел меня проведать. Я так и сидела на унитазе со спущенными к щиколоткам шортами.
– Кажется, ты можешь сходить в душ, если хочешь, – сказал он и включил воду. – Только, пожалуй, не мой голову. Не знаю, правда ли это, но бабушка Бетти всегда говорит, что если намочить голову, то можно заболеть. Ты уверена, что не упадешь?
– Я быстро, – уверила я его. Мое тело вдруг показалось мне неприятно липким, и я почти окончательно уверилась, что успела обмочиться. Скорее всего, позже мне станет очень стыдно, но прямо сейчас ничего уже не могло меня унизить. Я просто очень радовалась, что Алекс здесь, со мной.
На краткое мгновение на его лице застыло неуверенное выражение.
– Тогда просто залезай в душ. Я буду здесь, недалеко, и если тебе станет хуже, просто скажи мне, ладно? – Он повернулся ко мне спиной, и я, собрав последние силы, поднялась на ноги и стянула с себя влажную пижаму. Потом я забралась под горячую воду и задернула занавеску, дрожа под струями душа.
– Ты в порядке? – тут же спросил Алекс.
– Угум.
– Я побуду здесь, хорошо? – сказал он. – Если тебе что-то понадобится, просто скажи.
– Угум.
Меня хватило всего на пару минут. Я выключила воду, и Алекс передал мне через занавеску полотенце. После душа мне стало еще холоднее, чем прежде, и наружу я выбралась, яростно стуча зубами.
– Держи. – Он обернул еще одно полотенце вокруг моих плеч и принялся осторожно их растирать, пытаясь меня согреть. – Пойдем. Посидишь в комнате, пока я меняю тебе постель, хорошо?
Я кивнула, и Алекс усадил меня в плетеное антикварное кресло с павлином, стоящее в углу моей спальни.
– Где у тебя постельное белье?
– Верхняя полка, – указала я на шкаф.
Алекс достал белье и передал мне аккуратно сложенные чистые пижамные штаны и футболку. Поскольку я не имею привычки складывать свою одежду, предпочитая просто закидывать ее в шкаф, очевидно, Алекс сделал это самостоятельно. Он вообще всегда машинально начинал приводить все в порядок.
Отдав одежду, Алекс целомудренно повернулся ко мне спиной и принялся возиться с кроватью, а я сбросила полотенца на пол и оделась.
Потом он перестелил белье, приподнял уголок одеяла, и я скользнула под него, позволив заботливо меня укутать. На кухне засвистел чайник, но когда Алекс встал, чтобы уйти, я отчаянно схватила его за руку. Тепло и долгожданное чувство чистоты опьянило меня, и я совсем перестала что-либо соображать.
– Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Поппи, я мигом вернусь, – уверил он меня. – Нужно принести тебе лекарство.
Я кивнула и выпустила его руку. Вскоре Алекс и правда вернулся, принеся с собой стакан воды и сумку из-под ноутбука. Он присел на край кровати и принялся аккуратно расставлять на прикроватном столике многочисленные коробочки с лекарствами.