Так что я просто сказала ему идти первым. Алекс кивнул, немного помедлил, словно хотел что-то сказать, но в конце концов молча развернулся и скрылся в ванной, чтобы принять долгий горячий душ.
Футболка и волосы у меня уже успели высохнуть, и когда я вышла посидеть на балконе (к счастью, не затянутом в пластик), то увидела, что он тоже уже по большей части сухой.
Не осталось никаких признаков того, что всего несколько часов назад прошел дождь, словно его и не было.
Разве что губы у меня опухли, а тело ощущалось куда более расслабленным, чем всю прошлую неделю. Ну и воздух немного посвежел.
– Можешь идти, – раздался голос у меня из-за спины.
Я обернулась, и Алекс стоял прямо передо мной: чистый, обернутый полотенцем и абсолютно великолепный. Пульс у меня тут же участился, но мне пришлось подавить свое желание – сейчас я была слишком грязной.
– Класс! – сказала я, пожалуй, слишком громко.
Мягко говоря, я не слишком люблю принимать душ.
Мне нравится быть чистой. Сам процесс тоже доставлял удовольствие. Но вот все дополнительные процедуры меня угнетали. Сначала нужно было расчесать спутавшиеся волосы, потом, когда я помылась, нужно было заставить себя встать на потрепанный коврик, прикрывающий кафельный пол, затем высохнуть, снова расчесать волосы… Я все это ненавидела и поэтому ходила в душ трижды в неделю, в то время как Алекс делал это дважды в день.
Но сейчас я получала от душа необыкновенное удовольствие.
Просто стоять в холодной ванной под горячими струями воды, наблюдая, как в слив серыми ручейками утекает грязь, – это было воистину живительное ощущение. Втереть в волосы шампунь с кокосовым ароматом, умыть лицо пахнущим зеленым чаем гелем, а потом побрить ноги бритвой – это уже чувствовалось просто божественно.
Пожалуй, так долго я не проводила в душе уже много месяцев, и когда я наконец вышла из ванной, чувствуя себя словно рожденной заново, Алекс уже спал на одной из кроватей прямо поверх одеяла. Свет он так и не выключил.
Я замялась, не зная, какую кровать выбрать. Вообще-то обычно я любила раскинуться на большой кровати в полном одиночестве, но сейчас мне по большей части хотелось свернуться рядом с Алексом, положить голову ему на плечо, вдохнуть его чистый бергамотовый запах и, может, немножко помечтать о том, что мы будем делать дальше.
В конце концов я все-таки решила, что будет странно предполагать, что он хочет разделить со мной постель только потому, что мы один раз переспали.
Когда между нами в прошлый раз случилось хоть что-то отдаленно похожее, никакого совместного сна в кровати у нас потом не было. Потому что потом вообще начался сущий хаос.
И я была полна решимости не допустить подобного снова. Не важно, что случилось – или только случится – между нами в этой поездке, я не позволю этому разрушить нашу дружбу. И я не буду делать никаких предположений о том, что сейчас происходит, и я не буду давить на Алекса своими надеждами.
Я накинула ему на плечи покрывало, выключила свет и легла в пустую кровать.
Глава 29
Три летних сезона назад
«Привет», – написал мне Алекс за вечер до того, как мы должны были улететь в Тоскану.
«Тебе привет», – ответила я.
«Можно с тобой поговорить минутку? Хочу кое-что прояснить».
Я сразу же подумала, что он хочет отменить поездку, что на деле не имело никакого смысла.
За долгие годы наше путешествие впервые не предвещало абсолютно никаких проблем. Мы оба находились в постоянных отношениях, наша дружба была крепче, чем когда-либо, и я никогда еще не была так счастлива.
Я встретила Трея спустя три недели после того, как отболела пневмонией. Спустя еще месяц Алекс вновь сошелся с Сарой. Он уверял, что в этот раз все складывается гораздо лучше, что они друг друга понимают. И, что очень важно, на этот раз она наконец-то начала относиться ко мне с теплотой. Алекс и Трей виделись несколько раз, и они тоже неплохо поладили. Так что я в очередной раз благодарила небеса, что мы с Алексом не попытались перевести отношения в другую плоскость.
Я начала было писать ему ответ, но быстро решила, что лучше будет позвонить, раз уж я сидела на балконе одна и дома никого не было. Трей еще не вернулся из бара «Хороший мальчик», но я пришла домой пораньше, потому что меня начало подташнивать – верный синдром приближающейся мигрени, с которой следовало справиться до нашего отлета.
Алекс ответил после второго гудка.
– Все в порядке? – спросила я. Где-то на заднем фоне защелкал сигнал поворотника. Ладно, возможно, мы снова вернулись к разговорам в машине по пути в спортзал, но в последнее время мне казалось, что дела и правда идут неплохо. Во-первых, Алекс с Сарой вместе подписали мне поздравительную открытку на день рождения. И рождественскую тоже. А еще Сара не только подписалась на мои соцсети, но и даже иногда лайкала мои фотографии – и даже комментировала их с помощью маленьких сердечек и улыбающихся смайликов.
Так что я искренне считала, что у нас все хорошо. До этого момента. Потому что Алекс даже не поздоровался в ответ, а сразу перешел к насущному вопросу:
– Мы же не делаем ошибку, правда?
– Гм, – ответила я. – Что.
– Я про всю эту совместную поездку на четверых. Меня это напрягает.
Я вздохнула.
– Почему это?
– Не знаю. – В его голосе чувствовалась тревога. Я живо представила себе, как он морщится и нервно тянет себя за волосы. – Трей и Сара всего один раз виделись.
Летом мы с Треем полетели в Линфилд – я хотела познакомить его с родителями. Папу совершенно не впечатлили ни его татуировки, ни дыры в ушах, который остались после того, как в семнадцать лет он решил поставить себе тоннели, ни то, как он оборачивал любой вопрос папы против него самого, ни то, что у Трея не было высшего образования.
А вот маме понравились его манеры, и стоило признать, они действительно были на уровне. Хотя, полагаю, большую роль в ее симпатии сыграло сочетание внешности Трея с его манерой говорить такие приятные вещи, как: «Отличный торт, миссис Райт!» и «Помочь вам с посудой?».
К концу выходных мама окончательно решила, что он очень милый молодой человек. Когда я оставила их готовить домашний торт и выскользнула на веранду, чтобы узнать мнение папы, тот посмотрел мне в глаза и торжественно кивнул.
– Думаю, он тебе подходит. И главное, что он делает тебя счастливой, Поп. Это все, что имеет для меня значение.
Он и правда делал меня счастливой. Очень счастливой. И он очень мне подходил. Просто безумно. В конце концов, мы работали вместе. Мы проводили вместе много времени – либо были заняты в редакции, либо болтались по всему миру, но вместе с тем мы оба были очень независимыми. У каждого из нас была своя квартира и свои собственные друзья. Трей неплохо поладил с Рейчел, но, когда мы возвращались в Нью-Йорк, он предпочитал проводить время со своими друзьями-скейтбордистами, в то время как мы с Рейчел ходили по ресторанам, или гуляли с книжкой по парку, или отправлялись в наш любимый корейский спа-салон, где из тебя буквально могли вытрясти всю душу.
Два дня в Линфилде чуть не свели нас с ума, но, по крайней мере, Трей совсем не возражал против беспорядка, ему понравился наш зверинец умирающих животных, и он с удовольствием присоединился к Новому Шоу Талантов, которое мы с Паркером и Принсом провели по скайпу.
Но после того, как все обернулось с Гиллермо – да и почти со всеми людьми, которых я приводила домой, – меня не покидало чувство беспокойства. Я хотела побыстрее уехать из Линфилда, пока что-нибудь не отпугнуло Трея, так что, если бы не день рождения мистера Нильсена, мы бы уехали гораздо раньше. Но мистер Нильсен отмечал свое шестидесятилетие, и Алекс с Сарой собирались удивить его неожиданным визитом. Мы решили, что было бы неплохо встретиться всем вместе и поужинать перед вечеринкой.
– Жду не дождусь с ним встретиться, – повторял Трей каждый раз, когда Алекс присылал мне СМС, и с каждым разом это раздражало меня все сильнее. Мой инстинкт защитника включался на полную, но я не знала, кого именно я собиралась защищать и от чего.
– Дай ему шанс, – говорила я. – Он поначалу довольно закрытый человек.
– Знаю, знаю, – отвечал Трей. – Но я знаю, как он для тебя важен. Он мне обязательно понравится, По, я обещаю.
Ужин прошел неплохо. То есть еда-то была превосходной (мы пошли в ресторан средиземноморской кухни), а вот беседа могла бы пройти и получше. Трей, как мне показалось, начал слишком уж выделываться, когда Алекс спросил его, на кого он учился. Я знала, что Трей болезненно воспринимает то, что так и не получил высшее образование, но не нашла никакого способа намекнуть на это Алексу. А потом было уже поздно, потому что Трей углубился в историю о том, как же он остался без диплома.
О том, что когда он жил в Питтсбурге, то в старшей школе он играл в метал-группе. Как им предложили место на разогреве для выступления куда как более опытной и известной группы и как они поехали за ними в тур, когда ему исполнилось восемнадцать. Трей был великолепным барабанщиком, но фотографию он любил гораздо больше. Когда группа распалась после четырех лет почти непрерывных гастролей, он поехал в тур с другой музыкальной группой в качестве фотографа. Он любил путешествовать, любил знакомиться с людьми и оказываться в новых, незнакомых ему городах. Постепенно он обзаводился все большим количеством связей, и ему начали поступать и другие предложения о работе. Так он стал фрилансером, затем начал работать с «О + П» и в конце концов устроился в редакцию штатным фотографом.
Он завершил свой монолог, обнял меня за плечо и произнес:
– А затем я встретил По.
Лицо Алекса всего на мгновение изменило свое выражение, но перемена эта была такая неуловимая, что Трей ничего не заметил. Вполне возможно, этого не заметила даже Сара.
У меня же возникло ощущение, что мне в пупок вонзили нож и как следует провернули.