Мы больше не касались друг друга – разве что только обнялись на прощание. Мы больше никогда не говорили о том, что произошло.
И я продолжала его любить.
Глава 30
Этим летом
Судя по всему, нужно просто не говорить о том, что произошло на балконе Николая, и все будет просто замечательно.
Когда я проснулась в нашем разноцветном номере отеля «Ларреа», кровать Алекса была уже пуста и заправлена, а на столе лежала написанная от руки записка: «Ушел на пробежку, скоро вернусь. P.S. Машину из мастерской я уже забрал».
Не то чтобы я ожидала кучу объятий, поцелуев и признаний в любви, но мог он хотя бы черкнуть что-нибудь вроде: «Прошлая ночь была просто великолепна»? Ну или хотя бы поставить веселенький восклицательный знак.
И еще – как он вообще бегает в такую жару?
Эта короткая записка оставила мне куда больше вопросов, чем дала ответов, и моя паранойя немедленно услужливо подсказала, что он ушел бегать только для того, чтобы проветрить голову после случившегося.
В Хорватии он жутко испугался. Да мы оба испугались. Но это хотя бы случилось уже в самом конце поездки, и мы смогли спокойно разъехаться по своим уголкам страны. А в этот раз нам предстоял мальчишник, предсвадебный ужин и свадебная церемония.
А еще я обещала, что не позволю ничему испортить наши отношения, и я была настроена решительно и серьезно.
Чтобы предотвратить посткоитальное безумие, мне нужно было вести себя легко и непринужденно.
Сначала я подумывала написать Рейчел, чтобы спросить совета или хотя бы просто по-девичьи обсудить случившееся, но, по правде говоря, на самом деле я никому не хотела об этом рассказывать. Я хотела, чтобы все произошедшее осталось только между нами с Алексом – как и весь остальной мир, когда мы с ним вместе.
Поэтому я бросила телефон обратно на кровать, достала из сумочки ручку и приписала внизу записки: «Я у бассейна – встретимся там?»
Когда Алекс, еще не успевший переодеться после пробежки, появился у бассейна, неся с собой небольшой коричневый пакет и бумажный стаканчик с кофе, от одного только его вида меня немедленно охватило желание.
– Булочка с корицей, – сообщил он, передавая мне пакет, а затем и стаканчик. – Латте. А «Эспайр» стоит на стоянке и красуется новой шиной.
– Ты просто ангел, – сказала я, неопределенно взмахнув стаканчиком с кофе. – Сколько стоила шина?
– Не помню, – ответил он. – Я пойду приму душ.
– Прежде чем вернешься потеть у бассейна?
– Прежде чем я вернусь и просижу в этом бассейне весь день.
Это оказалось не таким уж и преувеличением – отдыхали мы от души. Мы то лежали под солнцем, то уходили охладиться в тень. Мы заказывали коктейли и начос в баре у бассейна и каждый час заново обмазывались солнцезащитным кремом. Но потом нам все-таки пришлось встать и уйти, чтобы заблаговременно подготовиться к мальчишнику Дэвида. Они с Тэмом решили провести мальчишники по отдельности (хотя и рядом), и узнав об этом, Алекс тут же пошутил, что Дэвид просто хотел устроить соревнование в популярности.
– Никто не пользуется большей популярностью, чем твой брат, – заявила я.
– Ты просто еще не познакомилась с Тэмом, – ответил он, а потом ушел в ванную и включил воду.
– Ты серьезно снова собираешься принимать душ?
– Просто ополаскиваюсь, – ответил он.
– Помнишь, ты рассказывал, как в начальной школе дети стояли за тобой в очереди к питьевому фонтанчику и говорили: «Оставь немного для китов»?
– Да, – сказал он.
– Так вот, оставь немного для китов, приятель!
– Ты вообще-то должна быть со мной добра, – заметил Алекс. – Я принес тебе булочку с корицей.
– Мягкую, теплую и сладкую, – сказала я. Алекс покраснел и захлопнул дверь.
Я понятия не имела, что происходит. Вот например: почему мы просто не остались в комнате, чтобы целоваться весь день?
Я переоделась в лаймово-зеленый комбинезон в стиле семидесятых и принялась сооружать прическу у зеркала возле ванной. Через несколько минут дверь открылась, и из ванной вышел Алекс, уже одетый и готовый к выходу.
– Сколько тебе еще нужно времени? – спросил он, заглядывая через мое плечо, чтобы встретиться со мной глазами. Его мокрые волосы, как всегда, торчали во все стороны.
Я пожала плечами.
– Столько, сколько потребуется, чтобы побрызгать на себя лаком и окунуться в чан с блестками.
– То есть десять минут? – предположил он. Я кивнула и отложила в сторону плойку.
– Ты уверен, что хочешь, чтобы я туда шла?
– А почему я вдруг должен этого не хотеть?
– Потому что это мальчишник твоего брата.
– И?
– И ты не видел его уже много месяцев, и может быть, ты не хочешь, чтобы я за тобой увязалась.
– Ты ни за кем не увязываешься, – сказал он. – Тебя пригласили. Кроме того, там, вероятно, будут мужчины-стриптизеры, а я знаю, что ты обожаешь мужчин в форме.
– Меня пригласил Дэвид, – сказала я. – Если ты хочешь побыть с ним наедине…
– На мальчишник придет человек, наверное, пятьдесят, – сказал Алекс. – Мне повезет, если я с ним хоть поздороваюсь.
– Но там ведь еще и другие твои братья будут?
– Они не придут. Они до завтра еще даже не прилетят.
– Хорошо, – не сдавалась я. – А что насчет горячих местных девчонок?
– Горячих местных девчонок, – повторил он.
– Ты будешь главной гетеросексуальной звездой вечеринки!
Алекс наклонил голову.
– Значит, ты хочешь, чтобы я пошел целоваться с горячими местными девчонками.
– Не особенно. Но я подумала, что ты должен знать, что у тебя все еще есть такая возможность. То, что мы…
Он нахмурился.
– Поппи, что ты пытаешься сделать?
Я рассеянно коснулась своих волос.
– Я хотела поставить из волос улей, но, наверное, мне придется довольствоваться простым начесом.
– Нет, я о том, что… – он запнулся. – Ты жалеешь о прошлой ночи?
– Нет! – Мое лицо мгновенно залил ярко-красный румянец. – А ты?
– Нисколько, – ответил он. Я развернулась, чтобы посмотреть ему в лицо не через зеркало.
– Ты уверен? Потому что ты весь день едва на меня смотрел.
Он рассмеялся, касаясь моей талии.
– Потому что когда я смотрю на тебя, то начинаю думать о прошлой ночи. Называй меня старомодным, но я не хочу весь день лежать у общественного бассейна со стояком.
– Правда? – спросила я таким голосом, словно мне только что прочли любовную поэму.
Алекс прижал меня спиной к краю раковины, и мы слились в медленном, глубоком поцелуе. Его руки зашарили по моей шее, пытаясь отыскать застежку на воротнике моего комбинезона. Наконец комбинезон расстегнулся, и я выгнулась назад, когда Алекс спустил ткань до талии.
Он обхватил мое лицо ладонями, снова целуя меня. Наши поцелуи становились все глубже и глубже, и я обхватила его ногами, когда его ладонь скользнула по моей обнаженной груди.
– Помнишь, как я заболела? – прошептала я ему на ухо.
– Конечно, – его бедра прижимались к моим, а голос звучал низко и хрипло.
– Я так сильно хотела тебя той ночью, – призналась я, расстегивая его рубашку.
– Всю ту неделю, – сказал Алекс, – я постоянно просыпался на грани того, чтобы кончить. Если бы ты не заболела…
Я прижалась к нему, и он целовал мою шею, пока я расстегивала оставшиеся пуговицы рубашки.
– Помнишь, в Вейле, когда ты нес меня на руках с горы…
– Боже, Поппи, – выдохнул он. – Я столько времени провел, пытаясь тебя не хотеть.
Он поднял меня с раковины и отнес в кровать.
– И почти столько же времени – пытаясь меня не целовать, – заметила я, и он рассмеялся мне в ухо. – Сколько у нас еще осталось в запасе?
Алекс поцеловал меня в самый центр груди.
– Мы можем опоздать.
– Опоздать насколько?
– Настолько, насколько потребуется.
– Боже ты мой, – произнесла я, когда мы вышли на подъездную дорожку, ведущую к особняку середины прошлого века с покатой крышей в стиле гуги. – Просто восхитительно. Они что, сняли весь этот дом?
– А я что, забыл рассказать, что Тэм – большой модник?
– Вполне вероятно, – сказала я. – Мне уже слишком поздно успеть выйти за него замуж?
– Ну, до свадьбы осталось два дня, а еще он гей, – сказал Алекс. – Так что не вижу ни одной причины, почему бы и нет.
Я рассмеялась, а он поймал мою ладонь и сжал в своей. Прийти на мальчишник, держась за руки с Алексом Нильсеном, почему-то казалось мне еще более сюрреалистичным, чем все те сюрреалистичные вещи, которыми мы только что занимались в отеле. И от этого я чувствовала себя полной сил, опьяненной и головокружительно счастливой – в самом лучшем смысле из всех возможных.
Мы отправились вслед за музыкой и вошли в прохладное фойе, держа в руках по бутылке вина, которое мы выбрали по дороге.
Алекс сказал, что на мальчишнике будет пятьдесят человек. Пока мы шли по дому, я насчитала, наверное, с сотню людей – кто-то стоял, прислонившись к стене, кто-то сидел на спинке изысканно позолоченной мебели. Задняя стена здания была полностью стеклянной и выходила на огромный бассейн, подсвеченный фиолетовыми и зелеными огнями. С одной стороны бассейна имелся самый настоящий водопад. В бассейне тоже было полно народу разной степени раздетости, покачивающегося в воде на надувных фламинго и лебедях. Я заметила женщин в длинных блестящих платьях и драг-квин в не менее длинных и блестящих платьях, мужчин в плавках и стрингах, толпу разномастных людей, одетых в костюмы, состоящие из одних ангельских крыльев. Некоторые были одеты в костюмы русалок. Рядом стояли люди из, я предполагаю, Линфилда – на них были платья в обтяжку и обычные мужские костюмы.
– Ого, – сказал Алекс. – Я не был на такой дикой вечеринке, наверное, со времен средней школы.
– У нас с тобой был очень разный школьный опыт, – произнесла я.
Тут нас заметил очаровательный молодой человек с прелестной мальчишеской улыбкой и волнистой копной золотистых волос.
– Алекс! Поппи! – Дэвид вскочил с яйцевидного подвесного кресла, в котором он сидел, и направился к нам, широко раскинув руки. Его ореховые глаза нетрезво блестели. Сначала он крепко обнял Алекса, а затем притянул меня к себе и расцеловал в обе щеки. – Я так рад, что вы… – Его взгляд упал на наши сцепленные руки, и он пораженно хлопнул в ладоши. – Держитесь за руки!