Часа в четыре мы продираем глаза. Юлин отец будто ждал нас, приглашает на чашку чая.
— Даночка, не могу не спросить. Вы в бильярд не играете?
Юля и Ханна переглядываются, мученически заводят очи вверх и почему-то хихикают.
— Нет, Владимир Стефанович. Я даже не знаю, что это такое… — в памяти Даны что-то есть, но мне лень копаться.
— Игра такая.
— Игра? — совсем маленькая искорка интереса в моих глазах вводит мужчину в состояние почти экстаза. Его глаза начинают соперничать в яркости с небольшим маяком. Попытки женской части семьи его остановить отметаются.
— Владик, не надо!
— Папа!
— А вдруг ей понравится?
На сочувственные и одновременно осуждающие взгляды, — за что интересно? — пожимаю плечами.
Короче, не успела я опомниться, как оказалась на первом этаже в бильярдной. Юлин папа, глядя, как я с интересом кошки, обнюхивающей незнакомое помещение, хожу вокруг огромного стола под зелёным бархатом, возбуждался всё больше. Юля пошла со мной из солидарности и чувства долга. Вид у неё был совершенно героический: «Подруга, я не оставлю тебя в беде!».
— Первая и основная позиция при ударе, — торжественно провозглашает мужчина, начиная великий квест по обучению неофита. Юлька тут же зевает.
Неожиданно меня затягивает. Ощутила особый восторг от звука падающего в лузу шара. Стук костяных поверхностей тоже нравится. Юлька после третьего зевка позорно ретируется.
— Я пробовал научить Юлию, — рассказывает мужчина, — Ей не зашло почему-то. Мамина дочка. Был бы сын…
— А что мешает? У Ханны какие-то проблемы со здоровьем?
Владимир Стефанович так удивился, что промахивается. Первый раз такое вижу.
— Действительно. А что нам мешает? Ей всего тридцать шесть…
Через пару часов нас силой вытаскивают из помещения. Объединёнными усилиями Ханны и Юлии. Они тащат меня в сауну. Ужин по такому случаю перенесён. На полный желудок в баню ходить нельзя, так они сказали.
У-ф-ф-ф! Это что такое, раздери меня на части?! Выскакиваю через минуту. Хватаю ртом воздух, за мной с хохотом вываливается Юлька, тряся налитой грудью.
До сих пор я считала, что баня это помывка горячей водой в тёплом помещении. В тёплом! А не в таком, где можно цыплят коптить!
— Облейся холодной водой, замёрзни и снова заходи, — уговаривает меня Юля, — Мы сейчас убавим, я не знала, что ты не привычна. Только волосы не мочи.
Вздыхаю, выполняю указания, и когда кожа от прохлады идёт пупырышками, с опаской захожу. Всё равно жарко, но сейчас терпимее. Юля объясняет, Ханна смеётся.
— Надо чуть-чуть потерпеть, когда начнёшь потеть, сразу станет легче. Очень полезно для тренировки кожи и многих органов.
Тренировка это я понимаю. Так бы сразу и сказали. Сижу, терплю, обливаюсь потом. Поглядываю на Ханну. Я не мужчина и то понимаю, насколько она красива.
— Ханна, я раньше думала, что моя мачеха самая красивая из знакомых женщин. А теперь и не знаю…
— Спасибо, Даночка, — в копилку моей репутации падает ещё одна весомая монета. Зато Юля со смешной ревностью косится на маму.
— Ты, Юль, к женщинам пока не относишься. У тебя всё впереди.
За разговорами не замечаешь жары. А потом притерпелась.
Понимаю весь смысл, когда мы, сияющие чистотой, и, источая вокруг себя выходящий жар, покидаем сауну. Тело испытывает какую-то необычную лёгкость, появляется ощущение, что можно не дышать, воздух заходит через кожу. Ага, вот в чём смысл!
В предбаннике, ещё в простынях, по чашке чая, поболтать полчаса и на выход. От разгулявшегося аппетита ужин кажется неимоверно вкусным. Заторможу-ка я здесь на пару дней…
Время 17:15.
О, наконец-то я дома! Как там говорится? В гостях хорошо, а дома всегда лучше. И даже монстр у меня на столе не так угнетает, как раньше.
Если бы за мной не приехал папахен, меня бы и сегодня не отпустили. Владимир Стефанович поставил мне всё-таки удар и закрепил за мной именной кий. Затянуть моего отца в бильярдные сети не удалось, я его вовремя предупредила. Хм-м… в этом доме меня теперь будут всегда ждать с нетерпением. И даже особого рода вожделением.
А с монстром надо что-то делать. И я не знаю, с какого конца к нему подступиться. Если чего-то не знаешь сама, то что надо делать? Надо найти того, кто знает и запрячь его. Одного знающего я нашла сразу, это папахен. Как включить и запустить «оболочку», — так он её назвал, — он показал. Рассказал основные понятия. Но многого он не знает, хотя его корпорация как раз и занимается выпуском комплектующих для этих монстров. В том числе.
Нужен ещё кто-то, кто уже имел дело с этими новомодными игрушками. И таких знакомых у меня нет. Поэтому применяем ещё одно правило: «Если не можешь найти того, кто тебе нужен — найди того, кто может найти». Где мой листок с номерами телефонов Сергея и Егора?
— Здравствуйте, мне бы Сергея, — то, что снял трубку не он, сразу понятно. Голос женский. В трубку слышу доносящийся голос: «Серёжа! К телефону, тебя девочка спрашивает!». И когда уже появляется мой клеврет, сбоку любопытствующее: «Что за девочка? Красивая? Твоя девушка?».
Через пять минут телохранитель озадачен. Но выцыганил таки у меня мой номер. Ссылаясь на то, что ему надо позвонить, когда просьба будет исполнена. Ладно, пусть. Держать на безопасном расстоянии кавалеров мы тоже умеем.
— (А как?)
— (Смотри и учись), — я всё меньше и меньше на неё внимания обращаю, хотя иногда она мне прямо в ухо дышит, условно говоря.
На другом конце линии.
— Х-х-а-а! — торжествующе выкрикивает крепкий парень. Военная хитрость удалась. Ну, как хитрость? Договариваться-то всё равно надо! Нужный человек есть, как не быть. И даже в пределах доступа, довольно популярная личность в узких и брутальных мужских кругах.
Отмахнувшись от матери, которой вынь да положь подробный отчёт со всеми ТТХ о прекрасной незнакомке, набирает номер.
— Привет, Сашок. Как жизнь, как вообще всё? О, да ты робинзонишь? Чего? Родаков неделю нет? Ты ж сдохнешь, я ж тебя знаю…
Короче, даже договариваться не пришлось. Этот разгильдяйский перец нуждается в постоянном присмотре. Родители, небось, от полного отчаяния уехали отдыхать без него. Тот же метод, что и при швырянии в воду не умеющего плавать.
— Что за «родаки» такие? — возмущается матушка, — Ты нас тоже так называешь?
— А чо такого? Мам, это просто сленг! Нет, я только чужих так называю. А чо, имею право! Они ж не мои родители! — кое-как отбившись от матери, снова набирает номер. По уму, надо бы взять паузу, но помощь почти другу требуется безотлагательно.
— Так быстро? — удивляюсь я, — Развёл меня, да?
Ага, как же? Нет, отмазался технично, но именно, что отмазался. Хитрец! И озадачил уже меня. Тот перец — профи, который мне нужен. Любит поесть, а родители в отъезде.
— Короче, Дана. С тебя что-нибудь вкусненькое, и он у тебя в кармане. И лучше завтра. А то, как бы с голоду не помер.
— Хм-м, а он — нормальный?
— Абсолютно! Только двинутый на компьютерах.
Абсолютно нормальный, только двинутый, какая прелесть. Ладно, разберёмся.
— Пирожки подойдут?
— С чем?
— А с чем надо?
— Точно не знаю, что он больше любит, но, наверное, с мясом будет лучше всего.
Да, это лишний вопрос. Подсунь любому мужчине что-нибудь мясное, не ошибёшься.
— Ладно. Разберёмся. Но тогда не раньше обеда. Пирожки ещё приготовить надо.
О, меня уже на ужин зовут.
— Завтра поедем по магазинам, — распоряжается мачеха, — давно надо с твоим гардеробом разобраться. Ходишь, как шлёндра.
— Завтра не получится, м-м-в-а-х, — жую вкуснейший плов, который сама Эльвира презрительно называет рисовой кашей. Казан ей нужен для настоящего.
— Завтра у меня срочное дело образовалось, — объясняю нахмурившейся мачехе, — Не смотри на меня так, магазины никуда не убегут, а там хороший человек пропадает.
Главную задачу излагаю во время чая.
— А не подождёт твой голодающий? — недовольна мачеха помехам её планов.
— Полагаю, не умрёт. Но беспокойство за него отравит удовольствие от покупок и заставит спешить. А это недопустимо в таком важном деле.
Отец пренебрежительно хмыкнул, мы с мачехой посмотрели на него одновременно и с одинаковым выражением на лицах: «Чтоб ты понимал, примитивное создание!». Мачеха мои доводы, особенно последний, принимает, но пытается взбрыкнуть.
— Тогда всё сама…
— Эльвира, ты с ума сошла? Я, конечно, сделаю нечто условно съедобное, но разве с тобой сравнюсь? Ну, хорошо-хорошо. Я приготовлю, но скажу, что это твоя стряпня.
— Мерзавка рыжая…
Папа мелко и как-то гадко хихикает. Я его поддерживаю таким же глумливым смешком.
Глава 5по имени «Дана»
Квартира Сашка Пистимеева.
Ты руки помыл? — я стараюсь изо всех сил, но мой вопрос всё равно дышит угрозой. Дана внутри вообще бьётся в натуральной истерике. С трудом её удерживаю. Я! Её! С трудом удерживаю!
Да не, всё объясняется элементарно. Ясно сознаю, что Дана абсолютно права, поэтому и.
Сашок глядит на меня с огромным недоумением: «Какие руки? Зачем помыл? Девочка, ты чего?». Он жрёт, именно жрёт руками, мой пирог прямо в своей комнате. Кажется, он руками и отломил половину. Вот гнида! Я ему четыре больших пирога принесла, два с капустой, два с мясом. Всё утро с мачехой ударно трудились. Себя, конечно, не забыли. Когда я уходила, мачеха ещё четыре в духовку завела. Задуманные изначально пирожки эволюционировали в пироги под давлением рациональных соображений. Их быстрее и проще делать.
И сейчас этот немытый перец меня бесит. С первых минут общения. До точки кипения я давно дошла, сейчас давлю копящиеся пузырьки, но вот-вот взорвусь. Удерживает только одна идея. И я её использую!
Внешне он ничего. Как тот Иванушка-дурачок из сказки. Накормить, причесать, помыть в трёх водах, приодеть и можно какую-нибудь провинциальную принцессу засватать. Только быстро, пока не раскусила. Вихраст, симпатичен, глаза умные. Телосложение не ахти, но до гордого звания тщедушного не дотягивает.