т себя не только самым сильным, но и самым храбрым. Или безрассудным. Юля подводит ему мою Жози, Егор лихо и мощно ухается в седло. Жози от свалившегося на неё груза немного подгибается в коленях. Мне показалось или на самом деле, она чуть-чуть охнула почти по-человечески. Оглядываюсь на Алёну и Аню, мы стоим чуть в стороне.
— Могучий брутальный парень запрыгивает на изящную кобылку. Кобылка стонет. Мне одной чудится в этом что-то сексуальное? — вопрошаю девочек.
Бросаю скрючившихся от смеха девчонок, иду к парням. Кручу в руках фотоаппарат.
— Парни, кто-нибудь в этом что-то понимает? — понимающим выступает Миша. Юля, водящая Жози с гордым Егором, тут начинает посматривать на меня с подозрением.
Миша управляется с заряжанием, объясняет премудрости про экспозицию и выдержку, настраивает все эти штуки по погоде.
— Яркое солнце, безоблачный день — ставим выдержку и диафрагму по минимуму, согласно чувствительности плёнки.
Предварительно мне приходится сходить за руководством. Никто не помнил наизусть таблицы соответствия требуемых установок чувствительности плёнки. В итоге разобрались, установили и полчаса развлекаемся фотографированием друг друга.
— Всё, хватит! Уже полплёнки на всякую фигню истратили, — отбираю у мальчишек аппарат, невзирая на дующую губки Юлю, готовую израсходовать все мои фоторесурсы на романтические композиции с Мишей.
У меня дела. Снаряжаю экспедицию в прилежащие окрестности в составе себя, Юли и Миши. Отдаю распоряжения уже на Жози, явно обрадованной смене всадника.
— Вам два часа на конные развлечения. Потом до ужина свободное время. После ужина в смокингах и вечерних платьях танцы.
Мы уходим бодрым конным шагом. Скакать пока опасаемся, Миша пусть и на спокойном мерине пока не полноправный всадник. Как только въезжаем в лес, беру фотоаппарат наперевес.
— Если будешь снимать в лесу, увеличь выдержку в два раза, в сильной тени — в четыре.
Спасибо! Главное, что вовремя! Вперёд! Снимаю всё, берёзки, вязы, осины, какие-то неопознанные кусты. Проскакав четверть часа, находим симпатичную полянку, где я зависаю надолго.
Всем было хорошо. Лошадки травку щипали, романтичная парочка безмятежно ворковала, я оползала всю полянку, отсняв все виды травинок и появившихся букашек. Один раз отвлекала Мишу. Кольца помог поставить для макросъёмки. Иначе мелочь не отснимешь. Заодно велел приглядывать за выдержкой. «Локальные тени учитывай», — так он сказал.
Возвращаемся через три часа.
— Вся в траве извозилась, — критически гнёт губки Юля. Оглядываю себя. Да, на коленках зелёные пятна от травы. Учтём на будущее: мне нужны зелёные штаны для таких прогулок.
После ужина девчонки расфуфырились, я не отстаю. Зря что ли с мачехой лавки трясли и с причёсками мудрили. Пришлось потрудиться, нас меньше мальчишек, отдыхать нам не давали. Кроме Юльки, та отдыхала на Мише в положении виса. Надо бы с ней профилактическую беседу провести о вреде безудержного секса в столь юном возрасте.
А вот с фейерверками мы обломились. Хозяева запретили. Во-первых, лошади пугаются. А в поле тоже нельзя, сухих листьев и веток полно. Реальная опасность лесного пожара.
В конце дня выяснилось, что Пистимеев на лошади не катался. Боится он их. И уже засыпая, задумываю хитрый и подлый план.
Загородная усадьба Франзони.
— Слева, слева заноси! Юля, держи коня! — азартно кричу парням.
Парни вчетвером крепко зажали Пистимеева по рукам и ногам и прилаживают на мерина. Сашок отчаянно вопит, пугая неповинное животное. Его успокаивает хихикающая Юля.
Десять минут сверхусилий и Сашок в полуобморочном состоянии на коне. Если бы не могучий Егор, мы бы не справились. Я фотографирую исторический момент.
— Саша, улыбочку! Так, Саша, давай мне бравую и героическую улыбку! А не вот этот жалкий оскал дезертира! Ты гений или тебя табуреткой ударили?
Двое поддерживают с боков, чтобы не сполз, Юля под уздцы. Я щёлкаю затвором, выбрав момент с самым затравленным и жалким выражением лица. Истории нужны факты, а не всякие там мифы.
— Прогулка полчаса! — объявляю своё повеление. Эх, надо было сейчас снять! Такое выражение ужаса пропало зря.
Покорился он всё-таки неизбежному. Сидел тихо, вцепившись в седло, пока его мерина водили по кругу. Я в это время перебрасываюсь мячом с Алёной, нам тренироваться надо постоянно. Мальчишки кое-чему нас научили.
Перед обедом я безжалостно сдаю Пистимеева публике. Всё про него рассказываю. Надо отдатьдолжное, он вольно или невольно здорово мне подыгрывает.
— Друзья, я такого никогда не видела, — рассказываю внимательной и хихикающей публике, — В комнате Сашка самой главной мебелью было три кучи. Куча компьютерных деталей, куча грязной одежды и куча мусора, всяких упаковок от печенья, кукурузных хлопьев и прочих вредных вкусностей. Я с трудом обнаружила под этими кучами кусочек тахты, на который смогла присесть с краю.
— Враньё! — заявляет мрачный Пистимеев, — Прекрасно тахта была заметна.
Народ выпадает в осадок, я продолжаю:
— Терпение у нас с Серёжей кончилось, когда я увидела, как он есть пирог руками. Руками отломил, руками ел. Я потом поняла, почему он так делал. Чистых ножей в доме не обнаружилось. И чистых тарелок. Поэтому он ел с газетки…
Сашок посверкивает глазками, но молчит. Про подозрительные пятна на руках я тоже умалчиваю, тем более знаю, что они на самом деле от пирога, а не от чего-то там.
— Про пироги вы знаете, приготовления моей мачехи, вы утром пробовали. Я не буду долго рассказывать обо всех титанических усилиях, которые нам пришлось приложить с Сергеем, чтобы спасти нашего друга из мусорной пропасти. Доложу кратко о результатах.
После многозначительной паузы продолжаю:
— Полтора десятка пакетов с мусором…
— Клевета! — вопит Сашок, — Всего пять!
— Полтонны вымытой посуды…
— От силы килограмм пятьдесят! — возмущение Сашка не знает границ.
— Центнер выстиранной одежды…
— Ты сама говорила, что пять килограмм входит в машину, — захлёбывался негодованием Сашок, — А мы всего четыре раза её запускали!
— А ковёр? — срезаю я. Сашок заводит глаза вверх и что-то подсчитывает.
— К тому же пять килограмм это сама одежда. А сколько там было грязи?
— Ты мой любимый джемпер испортила! — обвиняет меня Сашок.
— О, джемпер это отдельная песня, друзья. Саша решил, что я его испортила, потому что после стирки он сильно поменял цвет. А также обнажились дыры, которые ранее прятались под прочным слоем грязи…
— Ты им полы помыла!
— Сначала постирала, — замечаю я, — Иначе я полы только испачкала бы.
Народ давно ухахатывается, кто-то из парней рыдал и не мог вылезти из-под стульев.
После обеда собираемся по домам. Пистимеев на меня недовольно косится, пока я не прекращаю глупые обиды.
— Классно ты мне подыграл, — кладу ему руку на плечо, — Если бы не ты, так весело не получилось бы…
Я мгновенно возвышаю его статус от пассивного объекта насмешек до роли успешного артиста юмористического жанра. Сашок задумывается и находит новую причину для огорчений.
— Что теперь обо мне девочки подумают?
— О, будь спокоен. Ты запомнишься им намного больше остальных. Им приятно и весело будет тебя вспоминать. Девочкам по большому счёту неважно, чем ты выделишься. Героизмом и храбростью или сильно их насмешишь.
— Ну, тогда ладно… — немного успокаивается парень. И тут же напрягается.
— Но руки всё равно мой, — хихикаю.
— Кстати, спасибо за книжку. Ты мне прямо угодил, в десятку попал, — всё, не должен он больше обижаться.
Мы разъезжаемся. Настроения не портят даже предстоящие домашние задания. Тем более, что я взяла в привычку делать их в тот же день, что задали. Так что задел у меня есть всегда.
Очередная тренировка по волейболу.
Мы вошли в ритм, команда набралась и теперь набирается опыта и навыков. Я втянулась и мне нравится. Причину вижу простую — у меня получается. Физкультурник глядит с надеждой, как-то обронил, что уж в середину таблицы результатов мы должны войти.
Тренирую точность удара с позиции подачи. Валерь Василич намечает место красной ленточкой, я должна пробить мяч точно над ней и впритирку к сетке. У другого конца сетки девчонки отрабатывают блок и завершающий удар с навеса. Работают против тройки парней из старшей команды. Отличный метод тренировки. Девчонкам запредельно трудно противостоять парням даже средненького уровня.
Я луплю раз за разом почти без перерыва. Мы разорились на дюжину мячей для тренировок. Один мяч на толпу это кошкины слёзы, а не тренировка. Обратно мне выбивает Маринка, по тому же месту. Да, я затащила её тоже.
— Покажешь себя — сниму с тебя контрибуцию, — такое условие ей поставила. Контрибуция заключается в том, что она дежурит по классу вместо меня и Юльки. Мы эти заботы с себя сняли.
Она крепкая, бьёт сильно, хотя в точности мне уступает. Надеюсь, пока уступает.
— Скоро кожу с запястья сдеру, — жалуюсь физкультурнику. Тот осматривает покрасневшее место и приносит эластичный бинт.
Бронирую запястье, левое тоже, пока Маринка садит в мою половину площадки.
— Левой рукой тоже потренируюсь, — поясняю физкультурнику.
Левой рукой намного труднее. Поначалу даже не понимаешь, как и куда ставить ноги и как бить. Но тут есть интересный эффект, — когда рассказываю физкультурнику, тот скептически качает головой, но не спорит, — когда переходишь обратно на правую, движение получается заметно точнее.
В конце устраиваем небольшое совещание, делюсь опытом.
— Я дома обернула мяч в сетку, на длинный шнурок и потихоньку набиваю руки с малой амплитудой. Хорошо для тренировки дозирования силы удара. В идеале надо уметь регулировать высоту и дальность полёта мяча до дециметра.
— Заодно и окна не выбьешь, — комментирует Алёнка, девочки смеются.