Надо отдать ему должное, идеи генерировал, как заведённый. Я то хихикала, то глаза пучила. Предлагал подсунуть отравленную воду. Ну, как отравленную? Со снотворным. Донос в полицию можно организовать, де под видом спортивной команды от правосудия скрывается молодёжная женская банда. Я отсмеялась и всё забраковала.
— Не спеши, Дана. На первом этапе надо собрать, как можно больше идей. И затем что-то может проклюнуться.
Что-то и начало в голове проклёвываться, когда я иду домой, расставшись со своим провожатым в нашем парке. По времени мы гульнули на славу, Серж должен быть доволен. Мы ведь ещё в другое фотоателье сходили, продублировали заказ на Юлю. Обезопасились, наученные их конкурентами, въедливыми и подробными уточнениями. Рассказала честно о неудачном заказе у конкурентов и потребовала сделать приписку на квитанции: «В случае неполного или некачественного исполнения работ заказчик имеет право отказаться от его оплаты».
Война войной, а этот турнир как-то подозрительно начинает напоминать военные действия, но от уроков никуда не денешься. Заодно и отвлекусь.
— Как у тебя успехи? — интересуется папахен, Эльвира не слушает, уже выпытала у меня результат.
— Победили, — вяло помахиваю рукой, — Вышли в полуфинал.
Отец по такому случаю махнул стакан пива. Я гляжу равнодушно. Думаю, хочу я пива или нет, и понимаю: нет.
После ужина.
— Пап, у нас в пределах доступа есть какие-нибудь газеты, которые любят раздувать скандалы?
— «Московский перекрёсток» — издание достаточно серьёзное, но взбаламутить публику не дураки, — делится сведениями папахен, — и редакция относительно недалеко.
— Мне срочно надо встретиться с ними, — выражаю своё пожелание, — Завтра же.
— А чего сразу не с министром каким-нибудь? — скептически смотрит папахен.
— Всё просто, пап. Если удастся, мы займём первое место. Если нет, второе или третье.
— Ты всё про свой волейбол?
— Да. Если ничего не можешь, скажи. Сама попробую пробиться.
Папахен вздыхает и уходит в кабинет, у него там свой телефон. Кому-то звонит, потому что основной аппарат негромко побрякивает время от времени. Эльвира смотрит с лёгким осуждением, я оторвала отца от неё. Да, ладно! — говорю ей взглядом, — У вас вся ночь впереди.
Через полчаса отец выходит, даёт бумажку с именем и номером телефона. Анатолий Семёнович Шацкий, — читаю я.
— Завтра, после часа дня он тебя будет ждать. Сначала позвони.
Замечательно! Теперь со спокойной душой можно идти делать уроки. А то эти дела очень отвлекают от школьных наук. Что у нас там по истории? Пелопонесские войны? Чо за хрень?
Школьный холл на первом этаже.
— Смотри, смотри! — Юлька подводит меня к настенной школьной живописи.
Да видела уже! Спорткомитет школы, — держите меня семеро, и такое у нас есть! — аккуратно и оперативно отражает наши успехи. Вверху слева — начало нашего славного пути. Построчно список всех, кого мы сделали и с каким счётом. Справа — мордашки всей нашей команды, всех восьмерых.
Чуть ниже итог крупными буквами: «3 из 3! Мы в четверть-финале!». Ещё ниже такими смешными плачущими буквами, — вот остряки! — выведен номер 112-ой школы, которых мы выбросили в аут вчера.
И опять крупными буквами: «Мы — в полуфинале! В четвёрке лучших!».
Окружающая действительность в лице всякой мелкоты и пары старшеклассниц косится на меня с уважением, перешёптывается.
На истории меня вызывают. Я отбарабаниваю материал из учебника, других источников у меня нет. Эмма Пална смотрит с неким недоумением.
— Молчанова, а сама что думаешь по поводу причин военных конфликтов?
— Слишком мало информации учебник даёт, Эмма Пална. Есть намёк на торговую конкуренцию, но полностью тема не раскрыта.
— Нужно читать дополнительную литературу, — наставительно поучает учительница.
— Где ж её взять-то? — развожу руками, — К тому же у меня сильные сомнения по поводу точности любых сведений о событиях такой давности. Время смывает многие следы, Эмма Пална.
— Список литературы в конце учебника, Молчанова, — она тонко улыбается.
— Ой, — я машу руками, — как-то попросила в библиотеке что-нибудь из списка, они мне такие глаза испуганные выстроили, что я сразу всё поняла. Нашли парочку каких-то второстепенных по пройденным темам… ну, взяла я их, почитала.
— И что?
— И разочаровалась. Пол-книги обсуждается достоверность одного факта с неясными выводами, кстати. Пол-книги другого, с таким же результатом. У меня появилось ощущение, что меня надули.
Я поворачиваюсь к классу, называю книги и выдаю рекомендацию:
— Друзья, эти книги не читайте. Не давайте себя обманывать умными названиями.
Эмма Пална качает головой и отправляет меня на место с пятёркой. Вот таким парадоксальным способом я их иногда зарабатываю. С другой стороны, я же в тему въехала? Въехала. Чего вам ещё?
С оценками у меня полный порядок… ну, почти.
— Валерий Васильевич, не напрасно ли вы включили Молчанову в команду? — вопрошает завуч, — Она ведь, как я заметила, в последнее время ничего вполсилы не делает.
— Сам побаиваюсь, — признаётся физкультурник, — Но вроде справляется. Призовое место у нас почти в кармане, во всех классах интерес к игровым видам повысился.
— Она справляется, — заверяет Ангелина Петровна, — По моему предмету она продолжает прогрессировать. С начала четверти у неё всего три четвёрки…
— По каким предметам?
— Русский, физика и рисование.
— Виктор Сергеевич? — завуч смотрит вопрошающе на учителя рисования. Тот разводит руками.
— Что ж делать-то? Я не спорю, что девочка способная, но только не в художественном плане. Она могла бы набить руку, но… то сломает её, то по мячу ей лупит.
Сегодня за ради встречи с газетчиком надела юбочную школьную форму. Оживлённую чулками, туфлями на средней высоты шпильке и зелёным шейным платком. Платок здорово украшает стандартную форму — тёмное платье миди с белым фартуком. Так-то обычно я в джинсах рассекаю. На такого рода нарушения формы администрация смотрит сквозь пальцы. Им лишь бы пафосу в одежде поменьше, попугайная яркость преследуется и короткие юбки. Это я понимаю, мальчишки и так на девчонок облизываются в нашем возрасте. Вот и я сегодня такие же взгляды собираю. Мальчишки, у кого выдержка слабее, на девичьи ножки в нейлоне прямо залипают. Не могу понять, нравится мне это или по барабану? Дане, безусловно, нравится. Ну, хоть так.
После четвёртого урока звоню Шацкому Анатоль Степанычу.
— Когда вы хотите встретиться? — после приветствий спрашивает он.
— Боюсь вас упустить, но у меня шесть уроков. Можно попробовать отпроситься, но с этим сложности.
— Проблемы в учёбе?
— Нет. Мне надо взять с собой учителя физкультуры и ещё одного парня. А как вы понимаете, учителю отпроситься намного сложнее.
— Зачем нам учитель и парень?
— Хочу собрать всех заинтересованных лиц. Физкультурник в теме, всё происходит на его глазах много лет. Ну, про парня на месте объясню, он из нашей школы.
— Когда у вас кончаются уроки?
— В 13:40.
— Я подъеду на машине. Машина «Самара» бежевого цвета, номер МАК 33–57.
Оповестить нужных лиц дело нетрудное. Забежать в спортзал, а Сергей сам увяжется.
После шестого урока поскакала, как Жози на ипподроме. Отшиваю увязавшуюся Юльку, быстро хватаю Сергея и на выход. Пришлось подождать физкультурника, но недолго. «Самара» уже маячила рядом со школой. А рядом с машиной маячит мужская фигура в сером костюме. Интересно костюмчик на нём сидит. Вроде мешковато, но общее впечатление — стильно. Коротковолосый шатён со светлыми насмешливыми глазами. Представляю своих мужчин, Сергей слегка косится, но молчит.
— Валерь Василич, учитель физкультуры. Сергей Горчаков — мой телохранитель и поклонник. Это Анатоль Степаныч Шацкий, хищник из мира свободной прессы. Газета «Московский перекрёсток».
Шацкий хмыкает, но тоже никак не комментирует.
Через полчаса я оглядываюсь в незнакомом кафе. Уютненько. Мы оккупировали отдельное купе, другого слова не нахожу. Длинные скамьи за длинным столом, все эти гнёзда отделены друг от друга высокими переборками.
— Всё это замечательно, но никак не могу уловить, что вы от меня хотите, — заключил Шацкий в меру эмоциональный, но толковый рассказ Валерь Василича.
А кто говорил, что будет легко? Я так понимаю, Шацкий не хочет нас напрасно обнадёживать, вот и всё. Однако разве я удержусь, чтобы не сбить с него эту вальяжную самоуверенность.
— А как же чувство справедливости? Воспитание молодёжи тоже, знаете ли, наша общая задача.
Эх, чуть припаздываю, Шацкий уже смотрит на физкультурника с насмешкой. Сергей вмешаться не может, взрослые разговаривают. Пора строить этих глупых мужчин.
— Господа, вы куда-то не туда заворачиваете. Анатоль Степаныч, ваша роль пока не обсуждалась ни единым словом. Что за странные претензии? Валерь Василич вас вводил в курс дела, более ничего.
Поворачиваюсь к учителю.
— Валерий Василич, вы тоже не правы. Мы сюда не о мировой справедливости пришли говорить. У нас чисто деловое совещание.
Удаётся мне смыть с их лиц наклёвывающийся боевой задор задиристых петухов.
— Хотя его слова, Анатоль Степаныч, всё-таки имеют смысл. Вы же не будете писать в своих статьях, что, прежде всего, радеете о собственной репутации, престиже, личном и всей газеты. Вы же не будете прямо говорить, как вас радует удвоившийся тираж. Вслух вы скажете именно о защите справедливости. Разве нет?
Глаза Шацкого становятся весёлыми. Физкультурник тоже отмякает.
— Справедливость, безусловно, на первом месте, простите мою иронию, Валерий Васильевич. А что вы там про удвоение тиража говорили?
— Удвоение гарантировать не могу, но увеличение тиража неизбежно. В школах, принимающих участие в турнире, учится и работает десять-двенадцать тысяч человек. Если купит каждый десятый, вам придётся печатать дополнительно тысячу экземпляров. Причём весь контингент покупателей в шаговой доступности.