— В спорткомплексе естественного освещения нет, плюс телевик, так что снимать надо при полностью открытой диафрагме и максимальной выдержке, «30» или «60». Так Миша велел. А там что получится.
Сергей молча кивает.
Всё когда-нибудь кончается, вот и он уходит, притихший какой-то. Фотоаппарат забирать отказался.
— Там отдашь, а сразу после верну тебе. А то мало ли что…
Надо идти уроки делать, но тут мачеха берёт меня в оборот. Через пятнадцать минут не выдерживаю.
— Эльвира, ты чего? Мне всего четырнадцать, ты понимаешь, сколько у меня ещё парней будет, пока я замуж выйду?
— Первый-то всегда один.
Решительно ухожу в свою комнату. Какой ещё, нафиг, первый? Но она подала мне идею, есть надежда слегка остудить пыл своего кавалера.
Спорткомплекс «Арена».
Трибун-то трибун! Тысячи на две мест, наверное. В середине поля у подножия трибун столик жюри, вокруг него суета. Мы уже готовы. Сергей мобилизовал больше двух десятков народу, сам выбрал точку для фотосъёмки. Моим фотоаппаратом, снабжённым могучим телевиком. У друзей разжился, приближает в три раза. Плёнку зарядили чёрно-белую, оказывается, такая ещё в ходу.
Мой класс почти в полном составе, сидят, галдят, как стая воробьёв. Поодаль наши учителя, больше половины здесь во главе с директором Леонидом Прокофьевичем. Представительный с красивой сединой дядечка. Ему что-то говорит завучиха Людмила Михайловна. Ещё раскидано по залу человек сорок из нашей школы, старшеклассников, в основном. Человек с полсотни не наших.
Группа поддержки от Сергея, разбитая на пятёрки, готова блокировать все четыре выхода. Никто не уйдёт без благословления!
К жюри неторопливо подходит импозантный мужчина. Шацкий вышел на сцену! Я поднимаюсь, подбрасываю левой рукой мяч вверх. Сигнал «Будьте готовы!» подан и принят. Все пятёрки пододвигаются чуть ближе к выходам, по одному начинают фланировать у входа.
Суета у столика жюри чуть замирает. А Супрунов-то беды не чует! Втолковывает что-то своим на противоположной трибуне. Мы сидим, там, где жюри. Беды не чувствует, где ж твоё звериное чутьё на опасность? Совсем страх потерял?
— Дмитрий Николаевич! Супрунов! Выводите команду на поле! В полном составе! — строгий голос председателя жюри доносится из мегафона.
Почувствовал? Я встаю, беру в левую руку мяч, подбрасываю вверх, ловлю и подбрасываю правой. Сигнал «Внимание! На исходную!» уходит и принимается. Мои пятёрки осторожно, по одному, стягиваются к выходам.
Супрунов — хитрая и скользкая сволочь, примерно так, — только последнее слово я добавляю от себя, — его характеризовал Валерий Васильевич. Так вот, он выводит только часть команды. Я их вообще не помню. Я так понимаю, это фасадный состав, так называемый первый. А те кобылы могучие считаются дублёрами. Выводить на игру можно кого угодно, право руководителя команды. Только кое-кто этим злоупотребляет.
На поле суета, потом заминка, снова суета. Подходит Шацкий, что-то с улыбкой втолковывает Супрунову. Тот тоже улыбается, кивает, но звать свою теневую банду не торопится. Фотограф, которого привёл Шацкий, наизготовку. А вот кинооператора с мощной аппаратурой на тележке Шацкий вывел рано, на мой взгляд. Я знаю, что говорит Шацкий, хоть и не дословно.
— Дмитрий Николаевич, так не пойдёт. Девочки принесли вам столько побед, а вы лишаете их заслуженной славы. Так нельзя! Мы такого просто не можем допустить…
Как раз оператор начинает работу. Девушки, скорее, это кентавры в облике девушек, якобы случайно отворачиваются, садятся боком, прячутся друг за друга. Оператор расстреливает их цинично и безжалостно. Получится или нет, у меня ещё Серж с телевиком есть. Он давно на них с десяток кадров отщёлкал.
Ты смотри-ка! Дожал всё-таки его Шацкий! Супрунов неохотно и через силу машет рукой. Девушки, явно недоумевая, спускаются на поле. Супрунов мешает их с остальными, Шацкий опять вмешивается, пользуясь поддержкой жюри. Шацкий вынуждает Супрунова сгруппировать всех по составам. Одна линия — первый состав, вторая линия — дублёры, эти самые лошади. Их бы в конюшню юлину пристроить. Тем же дублёрским составом, ха-ха-ха!
Всё! Дело сделано, больше ничего не надо. Жюри приказывает другому руководителю выводить свою команду. Кладу мяч, делаю отмашку заградительным заслонам — освободить проходы! Те лениво рассасываются. Красавцы! Хоть и не вступили в непосредственный контакт, отработали на «ять».
Дело сделано! Пусть теперь они первое место занимают. Прославятся на всю Москву, а то и всю страну. Портреты крупным планом напечатают, нам ничего и делать не надо. Пусть суетятся сами. Пусть идут на подлог документов, пусть отвечают на недоумённые письма читателей, которые вдруг признают в них милых соседок, которые в прошлом году окончили школу или учились в районной спортшколе. Пусть учащиеся 95-ой школы поразятся известию, что те Петровы, Ивановы и Сидоровы, которых они знают с первого класса, вовсе не они, а вот эти кобылы. Вот пойдёт потеха! А как сухих дровишек в костерок подкинуть, Шацкий знает. И Катрина. И керосинчик припасён. Полыхнёт здорово, и кому-то неслабо припечёт одно место. Я знаю, кому. Документ в оргкомитет турнира составляет и подаёт руководитель команды. А печать и подпись кто ставит? Правильно, директор школы. Вот ещё под кем кресло загорится.
Супрунов сидит мрачный и удручённый, хотя делает беззаботный вид. Плохо у него получается. А кентаврихи куда-то исчезли. За своими мыслями не заметила, как. И началась какая-то заминка в жюри. Какие-то споры идут, хорошо это видно, когда уже нашу команду снимают для газеты. Валерий Васильевич сидит на стуле, мы стоим сзади, я — в центре, за физкультурником.
Шацкий, ненароком проходящий мимо, незаметно подмигивает. Еле удерживаюсь от смеха.
Пока фотографируют остальных, ждём.
— Дана, что происходит? — спрашивает Алёнка, остальные напряжённо прислушиваются.
— А что такого? Пресса заинтересовалась турниром. Очень их заинтриговало чудо 95-ой школы, — мой голос приобретает отчётливо глумливые оттенки, — Много лет они занимают только первое место. Людям интересно, какие передовые технологии обучения и тренировки используют их учителя физкультуры.
— И где они разводят таких кобыл, — тихонько добавляет Ирочка, и все покатываются со смеху.
Ничего пока неизвестно, но все полны надежд. К нам подходит Валерий Васильевич, которому что-то сообщили в жюри. Наконец, что-то решили?
— Девочки, сейчас играет первая пара. Вы — во второй, с 95-ой школой. Потом победители и проигравшие выясняют отношения между собой.
— Ой, с этими здоровенными?! — вскрикивает Наташа, все остальные встревожено гомонят.
— Нет, — безмятежно улыбается физкультурник, — Супрунов выставляет первый состав, вы их даже не видели. Второй состав он снял с соревнований.
— А почему? Что-то случилось? — невинным голоском спрашиваю я, — Отравились чем-то? Все одновременно? Или вдруг забеременели неожиданно? И кто виноват?
Девчонки покатываются со смеху, физкультурник изо всех сил пытается смотреть на меня с укоризной, но не выдерживает, улыбается.
— Нет. Я краем уха слышал, как Супрунов объяснял жюри, что вследствие выявления таких талантов пару дней назад директор школы подписал приказ о переводе троих из них в спортшколу.
— А остальные трое? — спрашивает Алёнка.
— Супрунов объяснил, что они не сыграны с остальными, и разбивать основной состав он не хочет.
Понятно. Играть будем с тёмной лошадкой. Но так лучше. Лучше неизвестный противник, чем тот, которому ты гарантированно проиграешь. К тому же, они явно слабее. Иначе, зачем их всё время отодвигать? Мне вдруг становится досадно, я теперь не смогу попробовать на зуб этих монстров. Но каков Супрунов?! Такой точно между струек дождя просочится. Вывернулся ведь гнида! Пока по-крайней мере, его ещё много весёлого ждёт. Ему ведь теперь приказ подделывать надо. И как?
На поле меж тем начинается баталия. Я отсаживаюсь подальше, девичий щебет мне мешает. С кем-то из них придётся схлестнуться, а противника надо знать.
— Девочки, что угодно делайте, только максимально расслабьтесь. Даже говорить старайтесь меньше, нам понадобятся все силы, которые есть, — моя последняя инструкция.
Рядом садиться Сергей, с разговорами тактично не лезет. Он нас, кстати, тоже отснял. Издалека.
Я сажусь на пол, опираясь на стулья спиной и раскинув руки. В максимально расслабленной позе наблюдаю за игрой. 314-ая явно сильнее 57-ой. Не фатально, не скажешь, что они классом выше, но заметно сильнее. Присматриваюсь к ним.
Пятый номер слабовата на приём первого мяча. Остальные работают довольно уверенно, но вот примут ли подачу моей Маринки? Хмыкаю, может, примут, а, может, и нет. Жалко не видела, как они с 95-ой играли, если играли. Я свою память турнирными подробностями не загружаю. Отмечаю недостаток организации на будущее. За вероятным противником надо скрупулёзно следить. Отсылать на их матчи своих людей, разбирающихся в теме. Киносъёмку провести мы не в силах, но любые наблюдения будут полезными.
О, третий номер здорово работает у сетки. Так высоко из наших девочек никто не прыгает. Если только я, но не факт. Учтём.
— Что ты говоришь? — склоняется ко мне Сергей. Что-то я вслух прошептала. Отмахиваюсь.
— Хочешь, я их сниму?
Задумываюсь. А смысл? Если бы игра состоялась через пару дней хотя бы, был бы резон. Показала бы фото девочкам, рассказала бы про них. А так… а так, надо работать по-другому. Пересаживаюсь ближе к своим, требую тишины и ввожу в курс дела. И про третий номер и пятый.
— Марина и Алёна в первой игре участвовать не будут. Подменные — готовьтесь!
— Самых лучших снимаешь? — удивляется Ирочка, и уточняет, — Не считая тебя.
— Поберегу их для финала. Если что-то пойдёт не так, выставлю их.
На поле счёт 2:1 ведёт 314-ая. Велю девочкам присматриваться внимательно, это явно наш противник, претендент на первое место. Когда счёт в последнем сете достигает 5:2, увожу девчонок на разминку в уголок. Просто набиваем мячи, лениво и недалеко перебрасываемся.