Уважаемый Дмитрий Николаевич! Убедительно просим вас предоставить полные и точные данные по второму составу вашей команды. Ведь это же они играли большую часть турнира и вывели команду в полуфинал. Вы можете предоставить нам их в любой форме, но лучше в письменном виде, за подписью директора школы во избежание досадных ошибок. Прошу вас немедленно связаться с нами.
Редакция нашей газеты, весь коллектив, чрезвычайно заинтересован методикой обучения на уроках физкультуры, спортивных направлений в 95-ой школе. Мы обязательно придём туда, чтобы ближе познакомиться с учителями, администрацией и особенно с девочками, которые обеспечили своей школе призовое место. Может быть, удастся познакомиться с теми старшеклассницами, которые обеспечивали родной школе громкие победы в прошлом году.
Мы обязательно это сделаем в самое ближайшее время. Ждите новых интересных фактов, друзья!»
— Это чо, угроза? — ржу до слёз. Девочки вокруг меня, глядя на меня, хихикают. Маринка недоумевает.
— Почему ни слова про подставных? — возмущается она.
Я гляжу на неё, на остальных и начинаю ржать ещё громче. Ой, сил моих больше нет!
— Де-вочки… объясните, объясните ей всё. Маринка, ну ты и тормозяка!
Не получается у них. Ну, всё надо делать самой!
— Марин, помнишь в прошлой четверти тебя вызывал к доске учитель физики? Ну, вот! Что он тебе говорил? — я начинаю подражать издевательскому тону учителя, — Сидякова! Ты наверняка самая талантливая и умная ученица. Я тобой восхищён! Ты даже учебник не открываешь. Только одну причину вижу для этого. Ты всё знаешь наизусть! Я бы не беспокоил тебя, Сидякова, но класс в затруднении, а для тебя это пара пустяков. Объясни классу вот эту формулу. Откуда она взялась, такая загадочная?
— Помнишь? — повторяю вопрос нахмурившейся Сидяковой, — Помнишь, что ты чувствовала? Вот! Сейчас Шацкий, тот, кто статью написал, так же прикалывается над Супруновым. Поняла?
Но только через пол-минуты лицо Сидяковой светлеет пониманием. Вернее, его проблесками. Туповатая она всё-таки.
Урок заканчивается, все убегают переодеваться. Я засовываю в сумку четыре комплекта газеты. Всё моё, никому не дам. А то знаю я, как берут почитать на минутку, которая вдруг превращается в бесконечность. И откуда я это знаю? Дана, отвали!
— Ну, как ты, Молчанова? Оживаешь? — подходит физкультурник.
— Вроде бы…
— Чувствуешь себя, как деревце, которое давно не поливали? — понимающе улыбается он.
— А вы откуда знаете?
— Я всю жизнь в спорте, Молчанова.
Мы выходим из спортзала, в коридоре к нам подклеивается Юля.
— Знаешь, что, Молчанова? У тебя молодой человек есть?
Я аж спотыкаюсь от неожиданности. Юля хихикает и тут же подобострастно меня сдаёт.
— Есть. Серёжка Горчаков из 9-го «А».
— Хорошо. Так вот, Молчанова, бери своего Серёжку и сходи с ним в кафе, кино. Просто погуляйте, — реакции физкультурник не дожидается, ускоряет шаг. Мы быстро отстаём.
— Тебя кто за язык тянет? — устало недовольничаю я.
— Ой, да ладно. Все это знают!
— Ага. Все знают. Кроме меня, — съязвить возможности не упускаю.
До конца размышляю, довольная собой и жизнью. Всё получилось! Мой план сработал. К чему все эти долгие и муторные расследования? Мы — не следственный отдел, чтобы этим заниматься. Против такого рода хитрецов существует один безотказный приём. Они обделывают свои дела в темноте, условно говоря. Никто ничего толком не знает. Кто там первый состав, кто второй. Для жюри все школьники на одно лицо, как китайцы. Те, кто знает и может распознать чужаков, не то, что не видели официальной заявки на турнир со списком, они даже не знают о её существовании. В большинстве своём. Школьники точно не знают. Подставные появляются только на соревнованиях. О них знает первый состав, но по понятным причинам помалкивают. И руководитель, который эту аферу затевает, по определению знает.
Но если открыто на весь свет показать, кто и под какими фамилиями играет, то увидят все! Фамилии-то настоящие! Одноклассники, родственники, учителя, никто не найдёт своих знакомых на фотографии. Хи-хи-хи, представляю, как кто-то не из самых сообразительных долго сверяется со списком, говоря: «Вот же она, дочь моя! В списке! Фамилия, имя, класс, всё совпадает». Потом решит позвонить в школу, выясняя, как могли перепутать фото его дочери с какой-то здоровенной мордой.
Вполне возможно, те, под чьими именами скрываются подставные, понятия об этом не имеют. Им предстоят объяснения с родителями. Потом родители начнут выяснять в школе. И пошла писать губерния! Уже пишет, нечто подобное сейчас и происходит.
И зачем расследования, детективные страсти, слежка, допросы? Просто залей всё ярким прожекторным светом публичной огласки. И всё. Крысы сами попрячутся. Моментально. Что и произошло на турнире. Кентаврихи незаметно и быстро испарились, вот они здесь и вот их нет. А первое место, ха-ха-ха, наше!
После уроков своей компанией из двух пар идём по стандартному маршруту. Поглядываю на Юлю, не могу вспомнить, что я хотела сделать. Что-то связанное с ней. Не, никак не соображу. Голова будто кашей набита. Юля щебечет за двоих.
— Даночка, ну, дай одну газетку! — опять пристаёт, а я жлобствую.
— Юль, сходи в лавку и купи.
— Там нету, разобрали всё, — хнычет подруга.
— Не дам. Ты возьмёшь, потом потеряешь, после выцыганишь ещё одну, так все и пропадут.
— Дана, ты ж одну специально для меня купила, я знаю…
— На! — кидаю ей газету, — Будешь должна.
— У-у-у, потрёпанную выбрала… — опять ноет!
— Какая тебе разница? Ты ж всё равно затрепешь или потеряешь.
— Не потеряю.
— Больше не дам, так и знай.
Затренькал мобильник. Незнакомый номер. Посомневавшись, отвечаю. Ого, Шацкий!
— Да, Анатоль Степаныч! Здравствуйте. Всё хорошо. Понятно. Ничего себе. И что теперь? До свидания.
— Шацкий звонил, — объясняю замолчавшим друзьям, — Супрунов исчез. По-быстрому уволился и куда-то уехал. Якобы по тяжёлым семейным обстоятельствам.
Сил нет, а то я бы долго хохотала. За меня ржут парни.
Когда мы расстались с Юлей и Мишей, проходим мимо… стоп! Вот оно! Я вспоминаю, что хотела сделать для Юли. Захожу внутрь, Серджио оставляю на улице строгим вопросом:
— Тебе что, обязательно надо посмотреть, какие интимные средства я покупаю?
Слегка краснеет и отстаёт.
В аптеке вдруг выясняется, что мне действительно нужна интимно-гигиенические принадлежности, плюс бинты, перекись водорода и много ещё чего. Кроме того, что я задумала приобрести изначально. За мной занимает очередь какая-то хмурая бабка, из тех, что вечно всем недовольны. Думала, будет склонять меня место уступить, и приготовилась её послать. Нет, помалкивает. Только зыркает исподлобья.
Получаю всё затребованное и перехожу к главному.
— А презервативы у вас какого размера? — в голосе моём под микроскопом не сыщешь смущения и тому подобных глупостей.
— Как и везде, — слегка улыбается молоденькая продавщица, — Первый — самый маленький, второй — средний, третий — самый большой. Вам какой?
Я задумываюсь, ненароком замечаю, как устанавливается тишина. Народу немного, за бабкой мужчина и женщина в летах, ещё парень толчётся у стойки, что-то выбирает. Все навостряют уши.
— Хм-м… как-то в голову не пришло. Не знаю. Как вы понимаете, я ж не себе…
Продавщица прыскает, мужчины как-то странно хрюкают. Злобность в бабкином взоре резко увеличивается. Спиной чувствую.
— Давайте средний, — за спиной слышу, как бормочет мужчина, давясь смехом: «Всё правильно, на маленький точно налезет и на большой, хоть и внатяжку». Женщина за ним фыркает.
— Сколько?
— Давайте десяток… нет, два десятка.
Складываю полученное в сумку, расплачиваюсь. Сзади бабка злобно ворчит в мою спину:
— И куда только родители смотрят… с таких-то лет… тьфу!
— Завидуй молча, карга старая, — бросаю через плечо и двигаю на выход.
Но нет! Не успокаивается старушка.
— Ах, ты, шалава малолетняя! Да я тебя!
Чувство опасности сработало. Отскакиваю вперёд и в сторону, сумку что-то дёргает. Разворачиваюсь, старушка сделала выпад клюкой и теперь восстанавливает равновесие. Сужаю глаза, присматриваюсь, о-о-о-у! Так она из этих! Ведьма! Сколько мы их гоняли, скольких извели, а их меньше не становилось. Пока инквизиция не пришла и не вычистила их. Заодно и нас.
— А ну, осади, кошёлка древняя, — низким голосом советую я. А далее удар:
— Я тебя знаю. Не тебе меня поучать. Ты с двенадцати лет с мужиками таскалась, — а чо? Клевета и навет? Ну и что? Во-первых, может и не клевета, кто знает. Во-вторых, а ей что, можно? Я ж не для себя беру. Хотя и себе оставлю, мало ли что.
— Ого! А бабушка-то с историей, — весело замечает мужчина стоящей за ним женщине. Та опять фыркает.
Бабка задыхается от злости, но нападать снова не спешит.
— Чо, бабуся? Узнала? Помнишь, как мы вас вместе с мётлами сжигали?
Пока в аптеке царит мёртвая тишина, не торопясь, ухожу.
Мирно выхожу из аптеки, мирно иду с кавалером по улице. На какие только жертвы ради подруги не пойдёшь. Но настроение поднялось. Это моё вампирское прошлое срабатывает, попить крови и воспрянуть. Эмоции по эффекту не уступают живой крови. У кого бы ещё попить? Посматриваю с интересом на своего кавалера.
Сергей сворачивает в парк, я притормаживаю.
— Нет. Пойдём короткой дорогой.
— Почему?
— А у тебя что, времени нет?
От парадоксального вопроса Серджио слегка подвисает.
— Мне физкультурник велел с тобой погулять. Сейчас переоденусь и пойдём.
— Прямо со мной? — парень недоумевает.
— С любым молодым человеком. Тут ты подвернулся, — смотрю невинными честными глазками. Мне становится ещё чуточку лучше. А рецепт-то работает!
— Подвернулся, значит… — обидчиво бурчит Сергей. Мы двигаем по прямой.
— Ну, да, — я безмятежна, — Зачем искать другого, когда есть ты? Чем любой другой будет лучше? Все вы одинаковы.