ворю: никак. Не была бы в топе, сказала бы: плохо, — приходится объяснять подробнее, но мне чуть лучше. Кофе, наверное, подействовало.
— Нам ещё хуже, чем тебе, — встревает Паша, — мы тоже не знаем, попадёшь ли ты в Лицей. И если попадёшь, то не знаем, зачислят ли тебя к нам.
— Не гони волну, — осаживает Миша, — Понятно, что её к нам не запишут. Она в ИМ-2 попадёт, там девчонок вообще нет.
Что-то мне опять грустно. Как там пословица говорит? Делят шкуру неубитого медведя. Пожимаю плечами.
— Проблема в поступлении. Если я поступлю, то можно решить и этот вопрос. Не вижу препятствий. У вас одного не хватает, так? Так почему бы и мне к вам не попасть? Надо только один вопрос решить: а мне это надо?
Мальчишки переглядываются. Потом Пашка бросается на колени рядом со мной.
— О, светозарная! Огненноволосое чудо, спустившееся с небес! Смилуйся! Мы — хорошие!
— Классный заход, — одобряю я и жестом отправляю его на место и тут же выписываю ниже пояса, — Глядел, глядел на мои ножки, а тут решил рассмотреть поближе? Хитрый нахал!
Пашка на мгновенье теряется, затем начинает пучить глаза. Останавливаю готовый извергнуться фонтан запрещающим жестом.
— Вернёмся к теме. Дело не в вас, дело в ней. Расскажите о ней подробнее.
— Правильно, — с лёта ловит Миша. Кажется, он самый сообразительный, — Всё дело в ней. А вдруг они общий язык не найдут? Такое начнётся… им же деваться друг от друга некуда будет.
— Ты абсолютно прав, — соглашаюсь я, — Любой из вас проштрафится, я его в сторону, а на его место другого. Есть из кого выбрать. А если мы с вашей Ледяной сцепимся? Короче, рассказывайте.
— А нечего рассказывать, — разводит руками Пашка, — она с нами вообще не разговаривает. Мы её не интересуем.
— Паша, я открою тебе тайну, которую могут не знать только такие оболтусы, как ты. Девочек моего возраста и старше интересуют мальчики. Исключения есть. Это больные и сумасшедшие. Ваша Ледяная кто?
— Может, дело в количестве, — рассудительно говорит Миша, — даже человеку, любящему сладкое, может стать плохо от пирожных, если их слишком много.
— Вполне возможно, — соглашаюсь я, — поэтому мне бы с ней самой встретиться. Её телефон у вас есть?
Мальчишки так тоскливо переглядываются, что мне становится всё ясно. Давлю раздражение против неизвестной мне девчонки. И находится дело, которое поможет мне справиться с невыносимым ожиданием результатов. Изуверы они и есть изуверы, так мучить детей неизвестностью!
— Если у вас нет, то должен быть кто-то, у кого есть, — рассудительно говорю я. Но оболтусов надо подталкивать, — Например, классный руководитель.
— Точно! — первым возбуждается Пашка, — Сейчас я ей позвоню…
Он вскакивает и пытается стартовать на выход, но его останавливаете окрик.
— Стоять! — я не дёргаюсь, я отдаю приказы. Привычное дело. Паша замирает.
— Телефон её помнишь? — этот оболтус чешет репу, — То есть, ты ринулся куда-то звонить, не зная номера?
Парни начинают ржать.
— Так это… — Паша судорожно ищет выход, — Во! У моей мамы точно есть!
— Стоять! — опять приходится приказывать, — То есть, телефон своей мамы ты помнишь?
Парни снова начинают ржать, не дожидаясь ответа.
— А чего мне наш домашний номер не помнить? — обижается Павел.
— Да кто тебя знает… — достаю мобильник, объясняю, — Парни, приготовьте карандаш и бумагу, чтобы сразу записать…
Растолковываю технику безопасности при обращении с мобильником.
— Главное, разговор должен кратким, только по делу. Деньги за каждую секунду уносятся со счёта со свистом. Давай свой номер!
Дальше начинается цирк. Это дело я люблю, но не за мой же счёт! Паша дозвонился до мамы и цирк начался. Первую минуту он не мог вставить ни слова сквозь обрушившийся водопад вопросов, требований и прочих словес. Я показываю ему рукой на часы, время — деньги. Мятущийся Паша, робко что-то вякающий вдруг издаёт вопль раненого мамонта:
— Ма-ма!!!
— Бл@@! — не выдерживает Миша, Саша тоже вздрагивает. Мне — лень.
Но это срабатывает, дело сдвигается. Водопад иссяк.
— Мама, мне нужен телефон Людмилы Петровны. У тебя есть?
Снова включается водопад, глаза Паши начинают гореть нехорошим огнём. Отбираю у него телефон, сбрасываю вызов.
— Парни, давайте договоримся. Мамам больше не звоним. Давайте отцов попробуем.
Пробует Миша и дело сдвигается. Мишин папа выслушивает просьбу и обещает помочь в установленных лимитах времени. Что меня восхищает, не спрашивает, почему лимиты, отчего и зачем. Просто принимает во внимание.
Едим и пьём кофе. Через десять минут номер классной дамы у нас в руках. Вернее, записан на салфетке. Миша продолжает начатое. Нам везёт, классная не в отъезде, не в гостях, она дома.
— Миша, а зачем тебе номер Вики? — что, опять?!
— Людмила Петровна! Она моя одноклассница, разве у нас не может быть общих дел?
— Могут. Но дать номер без её разрешения не могу.
Миша смотрит растерянно. Успокаиваю жестом, почти одними губами объясняю, что говорить. Миша транслирует:
— Тогда давайте сделаем так. Вы передайте ей номер, по которому мы будем ждать её звонка. Так пойдёт?
На это классная соглашается, и Миша диктует мой номер. Вроде простое дело, но сколько сложностей!
До того, как мы разошлись, выяснилось забавное обстоятельство. Классная дама тоже англичанка, как и в моей старой школе! Знак?
Кафе на границе Садового кольца.
В наполовину заполненное кафе входит высокая стройная девушка сногсшибательной масти. Тот самый, как говорил Паша, «бескомпромиссно» белый цвет волос. Около неё мужчина, по-настоящему высокий, почти на голову выше девушки. Она-то высокая лишь для своего возраста. На глаз метр шестьдесят восемь, сантиметров на пять выше меня.
Девушка оглядывает зал и уверенно идёт ко мне. Всё правильно, таких, как я, рыжих больше нет.
— Дана Молчанова? — получив моё согласие, представляется и садится, даже не глядя куда. Я аж восхитилась. Мужчина оказался не только по виду дюж, но и непринуждённо ловок. Им я восхищаюсь ещё больше, почти неуловимым движением одной, между прочим, руки он отодвигает и придвигает стул.
— Мой охранник нашему разговору не помешает? — спрашивает блондинка. Пожимаю плечами.
— Кто его знает, до чего девичьи разговоры могут дойти…
Охранник не ждёт никаких указаний, отходит за соседний столик. Опять меня потряс своей выучкой.
— О чём хотела поговорить? — Ледяная Королева задаёт вопрос после получения заказа. Стандартного, как у меня, мороженое и кофе. Охранник берёт сок и расстегай.
— Хотела на тебя посмотреть, себя показать, — Ледяная усмехается и молчит, — Вопрос о моём поступлении ещё не решён, но делать всё равно нечего. Вот и решила выбрать, в какой класс идти.
— Думаешь, от тебя что-то зависит? — внешне она действительно холодна, но полностью я мальчишкам не верю. Со мной же она разговаривает! Даже приехала повстречаться. Вчера вечером я дождалась от неё звонка, не обманула Людмила Петровна. И сговорились встретиться очно.
— Думаю, от меня зависит многое. Если даже моё мнение ни на что не повлияет, я хоть заранее буду знать, что меня ждёт.
— Тебя зачислят в ИМ-2. Других вариантов нет, — сообщает Ледяная.
— Хочу знать, хорошо это для меня или плохо, — пожимаю плечами, — К тому же я с девочками из Лицея ни разу не говорила. Мне интересно твоё мнение о Лицее. Как там вообще?
Делаю неопределённый жест рукой.
— Как вообще, тебе кто угодно расскажет, — Ледяная тоже пожимает плечами.
— Конкретизируем вопрос, — я настойчива, зря что ли я в такую даль припёрлась? — Тебе лично, как там?
— Лично я хотела уйти в конце года из Лицея. Папа уговорил остаться. Перспективы у выпускников действительно хорошие.
Чуть не выпадаю в осадок. Вот это новости! Глаза мои разгораются бешеным любопытством. Я аж придвигаюсь ближе.
— Что не так?
— Я не знаю! — из её глаз полыхнуло ярко-синим недоумением.
— Учиться трудно? — допытываюсь до истины.
— Да нет… — Ледяная вяло двигает головой, — Если что, учителя помогут. В крайнем случае, всегда репетитора можно нанять.
Так-так, проблемы с учёбой решаемы, но девочка всё равно хочет уйти. И что не так? Что-то пробивается наружу, но никак не вырвется. М-да…
— Ты хочешь уйти и сама не понимаешь, почему, — мне остаётся только подытожить, — А что с мальчишками? Я так поняла, они готовы на руках тебя носить. На твоём месте я бы им позволила.
— Боюсь я их, — машет кистью Ледяная, — С седьмого класса. Как-то попросила какую-то мелочь у одного, ластик ли ещё что-то, не помню. А на переменке вдруг вижу, что тот мальчишка бьётся с другим. И знаешь, как-то всерьёз дерутся, с кровью, криком. Потом узнаю, из-за меня. А что я сделала? Ну, дал он мне ластик, сказала спасибо и улыбнулась совсем чуть-чуть. А они друг друга чуть не убили… ты чего?
— Блеск! — мой неподдельный восторг вырывается наружу, — И кто кого? А как бились? Ногами дрались?
Ледяная смотрит на меня почти с испугом.
— Откуда я знаю? Я сразу убежала.
— Жаль… — мой энтузиазм затухает.
— А ты что, — осторожно начинает Ледяная, — любишь, когда мальчишки за тебя дерутся?
— За меня? Мальчишки? — до меня сначала не доходит, — А, нет! Я вообще драки обожаю. Мои любимые телепередачи про бокс, там, другие единоборства. Борьбу не очень уважаю.
— Ты драки любишь? — Ледяная так широко распахивает глаза, что меня почти явно заливает синим светом.
— Ага, — киваю и снова возбуждаюсь, — Слушай, у меня тут в старой школе случай был…
С жаром принимаюсь рассказывать про драку с Машкой. Ледяная по мере моего повествования всё меньше становится ледяной. Рот она-то и дело раскрывает, как опомнится, снова закрывает. И так по кругу.
— Представляешь, Маринка ей нажаловалась. Ну, сама виновата, я ей потом нос разбила. А чо она?