Судя по реакции окружающих, он был совершенно не знаком всем нам. Но все мы узнали его одеяние. Придворный, из самого Зимнего. Судя по знакам отличия, ранг высокий.
Он не представился и не сказал ни единого слова. И не взглянул ни на меня, ни даже на матушку. Вцепился глазами в майора, словно ястреб когтями в мышь. Не сводя вгзгляда с особиста, он достал телефон, нажал кнопку, и, дождавшись ответа, молча протянул трубку особисту.
— Майор Константинов, слушаю! — слегка неуверенно проговорил наш мучитель.
Не знаю, что ему сказали на другом конце провода, но невзрачное лицо Константинова вытянулось и побледнело, а на лбу проступила испарина.
— Да, все ясно. Благодарю.
Он медленно отнял трубку от уха и вернул телефон придворному. Тот развернулся и вышел из допросной так же молча, как и вошел.
Особист проигнорировал удивленные взгляды, опустился на стул и уставился на нас с княгиней.
— Вы свободны, ваша светлость, — хрипло сказал он. — Вопросов больше не имею.
Я удивленно приподнял брови и покосился на матушку. Кто, если не она, могла организовать подобное? И кто звонил?
Но и княгиня казалась несколько обескураженной. Не говоря уже о Плевако, который и вовсе перестал что-либо понимать.
— Что ж, всего хорошего, господин Константинов, — я поднялся и подал руку матушке. Нужно делать отсюда ноги, пока кто-нибудь еще не позвонил и вводные не изменились.
Мы вышли и забрали Аграфену. Никто не вымолвил ни слова — майор приказал нас не задерживать. Поэтому уже через пять минут мы оказались в уже знакомом огромном холле Дома со львами.
— Так что случилось? — недоумевала Аграфена.
Я лишь пожал плечами.
— Видимо, истинная магия.
Возле входа нас должен был дожидаться Лаврентий. Мы вышли на крыльцо, но тут же дорогу нам перегородили люди в форме гвардейцев императорского двора. Тот придворный, что не проронил ни слова в допросной, шагнул вперед.
— Анна Николаевна, Алексей Иоаннович, вам надлежит поехать с нами.
Глава 32
Вот это поворот!
Я остановился, продолжая удерживать матушку под руку. Светлейшая княгиня здорово удивилась, но сохранила самообладание.
— Это приказ? — только и спросила она.
Лицо придворного оставалось бесстрастным.
— Убедительная просьба, — сухо ответил он. — Или приглашение, если вам угодно. Ваша светлость, прошу следовать за мной. Ваши спутники также могут проехать с нами. Мы позаботимся об их комфорте.
Матушка хотела было отправить Аграфену в особняк, но девушка отрицательно покачала головой.
— Я останусь с вами, что бы ни случилось дальше.
Не сомневался. Феня никогда ее не бросит. Тем более не сбежит в таких обстоятельствах.
— Полагаю, нам лучше не сопротивляться, — шепнул я.
— Именно, — отозвалась княгиня и с усилием натянула дежурную светскую улыбку. — Благодарю за приглашение, господа. Пожалуйста, ведите нас.
Чуть поодаль от крыльца были припаркованы три автомобиля с гербами службы императорского двора. Снова все официально. Желай нас украсть тайком, такой помпы бы не было. Это давало надежду, что все обойдется малой кровью.
Так и не назвавшийся придворный подвел нас к черной представительской «Нике» и лично открыл дверь заднего пассажирского сидения перед матушкой. Она забралась внутрь, следом сел я. Лаврентия Феня отправила домой, а сама села в другой автомобиль вместе с гвардейцами. Придворный забрался на переднее пассажирское сидение.
— Едем. Вас уже дожидаются. И прямо сейчас вынужден попросить вас временно сдать мне на хранение свои телефоны. Не беспокойтесь, вам их обязательно вернут. Меры безопасности.
— Я в курсе, какие во дворце меры безопасности, — иронично хмыкнула княгиня и без вопросов отдала аж три своих аппарата. Мне тоже пришлось сдать оба — официальный и тайный, который уже перестал таковым быть.
Сама дорога заняла у нас не больше пяти минут. Всего-то нужно было развернуться, объехать Адмиралтейство — и вот, перед нами уже раскинулась Дворцовая площадь, на которой высилась знаменитая колонна на фоне Зимнего дворца.
Машина совершила круговой, почти что парадный, объезд по краю площади, затем объехала главное здание Зимнего и остановилась перед парадным входом соседнего павильона. Кажется, это был так называемый Малый Эрмитаж.
Этих Эрмитажей было много: Малый, Большой, Новый… Росли царские коллекции произведений искусства, расширялся штат двора, поэтому на протяжении двухсот лет облик главного дворца столицы менялся.
А еще на несколько месяцев в году, когда императорская семья отбывала в другие резиденции, дворец открывали для свободного посещения публики, превращая его в музей. Считалось большим шиком попасть туда на экскурсию. Многие подданные мечтали хоть одним глазком увидеть, как жила правящая семья.
— Приехали, — оповестил придворный, и матушка скользнула взглядом по виду из окна. И явно что-то поняла. — Прошу, ваша светлость.
Он помог матушке выбраться, а водитель открыл дверь передо мной. Мы очутились перед симпатичным зданием, построенным в стиле классицизма. Оно чуть уступало в роскоши Зимнему, и сразу становилось понятно, что эти помещения были менее публичными.
— Прошу за мной.
На крыльце нас уже дожидались. Светлейшая княгиня узнала одного из одетых в придворную ливрею мужчин.
— Добрый вечер, Александр Георгиевич, — сдержанно улыбнулась она.
Тот явно обрадовался.
— Анна Николаевна! Ваша светлость! Рад снова видеть вас в стенах дома.
Матушка сдержанно кивнула, и перед нами распахнули двери.
Мы очутились в красивом холле, но нас сразу же повели по лестнице на второй этаж. Поднявшись, свернули в павильон, который выходил на улицу. Я украдкой поглядывал на лицо матушки — оно было задумчивым, словно она позволила себе на несколько мгновений предаться воспоминаниям. Ведь ее детство и юность прошли здесь…
Аграфена следовала за нами вместе с несколькими гвардейцами. Придворный провел нас по висячему саду, который располагался на уровне второго этажа, мимо статуй, фонтанчиков и цветущих деревьев. Наконец, мы снова зашли в здание и очутились в зале дивной красоты.
— Это те самые часы? — не удержался я.
— Да. Часы «Павлин», — кивнула матушка. — Жаль, что сейчас их редко заводят. Обычно только в музейные дни, для публики.
Это была одна из самых знаменитых диковинок огромной коллекции. Полностью механические часы в виде сидящего на ветке павлина из позолоченной меди. Шедевр инженерии аж конца восемнадцатого века! До этого я видел эти часы только на картинках в книге, но этот механизм всегда завораживал меня своей тонкостью и изяществом.
Павлин был сделан в натуральную величину и сидел на дубовом пне с веткой, а слева от него на суку в подвешенной клетке располагалась серебряная сова. Под клеткой застыла золотистая белка, а на другом пне сидел металлический петух.
На клумбе перед пнями матер разместил шесть золотистых грибов, и в прорези шляпки самого большого из них появлялись римские цифры, обозначавшие часы, а арабские показывали минуты. В определенное время сова, павлин и петух приходили в движение, и каждое действие фигур сопровождалось своей музыкой.
Умели же раньше вещи делать!
— Прошу вас дожидаться здесь. Сейчас лакей принесет для вас напитки.
Придворный милостиво дал мне минуту, чтобы разглядеть экспонат, а затем предложил нам расположиться за мраморным столом.
Я отодвинул для матушки стул и сам уселся рядом. Аграфена по привычке осталась стоять.
— Напитки? — шепнул я. — Выходит, мы не пленники.
— Нет, Алексей, сейчас мы гости. И я уже предполагаю, чьи именно. Если ничего не изменилось, то покои на этом этаже занимает твой дядюшка великий князь Федор Николаевич.
Я удивленно приподнял брови. А вот это становилось уже гораздо интереснее. Зачем это мы понадобились великому князю, с которым у матушки были не самые теплые отношения? Причем настолько срочно понадобились, что он вытащил нас из лап особистов. Разумеется, те не посмели даже пикнуть, ибо дядюшка у нас был главой Совета регентов. Фактически — правитель.
Мы прождали около десяти минут. Лакеи в дворцовой ливрее принесли все, что могло прийти в голову: большой кофейник, чайник любимого матушкиного зеленого чая, графин воды, сок… До этого я не бывал во дворце и не знал, как здесь было принято встречать гостей. И все же мне показалось, что это было немного слишком.
Словно нас пытались задобрить и настроить на более дружелюбный лад.
— Его императорское высочество великий князь Федор Николаевич! — оповестил придворный и распахнул двери.
Из соседнего зала торопливо вышел довольно высокий и подтянутый мужчина лет пятидесяти. Бледный, с усталым гладко выбритым лицом, на котором отчетливо читалась романовская порода. Они с матушкой действительно были похожи внешне. Только седины у великого князя было гораздо больше, отчего казалось, что его волосы были одновременно золотыми и серебряными.
Мы с матушкой поднялись в знак приветствия. Я поклонился, а княгиня сделала реверанс — выйдя замуж за моего отца, она понизила свой статус и сейчас должна была кланяться собственному брату. Таковы правила двора.
— Добрый вечер, Анна… Николаевна. — Он чуть склонил голову в знак приветствия и внимательно посмотрел на меня. — Алексей Иоаннович, дорогой племянник. Должно быть, вы совсем меня не помните.
Я хорошо его помнил, но тогда он был на пятнадцать лет моложе. Впрочем, время пощадило великого князя, и сейчас он превратился в импозантного мужчину.
— Чаще всего я видел вас на разворотах государственной прессы, — отозвался я. — Рад знакомству, ваше императорское высочество.
Великий князь смерил меня долгим оценивающим взглядом. Боги знают, что он хотел во мне разглядеть.
— Вижу, вы отлично воспитали своего сына, ваша светлость, — задумчиво сказал он. — И гены ему передались в основном романовские. Приятно знать, что у нас все еще сильная кровь.