– Что значит – хорош? Нильс невероятен! Думаю, это лучшее лето в моей жизни.
Я встала и пошла к шкафу в комнате Доротеи, где висели мои вещи. Доротея, приплясывая, двинулась за мной и повалилась на кровать. Пока она с восторгом рассказывала мне о Нильсе – дизайнер с собственной фирмой, ямочки, увлекается серфингом, уже год, как один, голубые глаза, любит Бойля и Мураками, по зодиаку Дева, остроумный и… и… и… и – я, отчаиваясь все больше, рылась в своих тряпках. Я взяла с собой только практичные вещи – джинсы, свитеры, джинсы, футболки, джинсы, вязаную кофту. И красное платье. Когда я страдальчески застонала, Доротея прервала свой гимн:
– А что ты, собственно, ищешь?
– Что-нибудь красивое. Набрала с собой старых вещей. Это отец сбил меня с толку.
Доротея смотрела на меня во все глаза, ожидая объяснений.
– Сегодня приехал новый постоялец. Йоханн Тисс. Я была на ресепшене в этой полосатой футболке и красных шортах.
Доротее это ничего не объяснило.
– Ну и что?
– Доротея, Йоханн Тисс – самый лучший мужчина из всех, кого я встречала.
– Ох…
– Но все получилось не так уж хорошо. Ну, я имею в виду, что вела себя довольно комично.
– Как комично?
– Теперь уже не важно. Он наверняка решил, что у меня поведенческие расстройства. И давай не будем больше об этом говорить. Доротея, я все прошляпила. Никак не предполагала, что передо мной вдруг возникнет такой мужчина… Боже мой, я вела себя как четырнадцатилетняя.
Я опустилась на край кровати. Доротея похлопала меня по спине, утешая. Я вздрогнула, спина горела.
– Может, это из-за Хайнца? Присутствие отца всегда дает ощущение, что тебе меньше лет, чем на самом деле.
– Папа не в курсе этой истории.
– Так оно и лучше, – рассмеялась Доротея. – Представь себе, если бы он вмешался. А как твой отец реагировал, когда ты приводила кого-нибудь домой?
Я задумалась.
– Да нормально. Про Хольгера он сказал, что у него что-то брутальное в глазах, Йорг показался ему слишком мягким, Петер – глупым, а когда я собиралась выйти за Бернда, посоветовал заключить брачный контракт. Когда я развелась, торжествовал и пригласил меня на ужин. Вот так.
Доротея встала и направилась к шкафу.
– Он желает тебе только добра. Смотри, у меня три клевых платья, тебе они тоже подойдут. Пропади я на месте, если это лето не станет для нас самым лучшим в жизни. – Она показала мне черное платье без рукавов с вырезом впереди, закрытое сзади. – Наденешь вот это. Лучше, если Хайнц о твоей военной кампании знать не будет. У меня какое-то странное предчувствие.
Мы обменялись долгими взглядами. Я кивнула. У меня тоже было странное чувство.
Через час я сидела в плетеном кресле в саду и читала газету. Доротея решила прилечь, подъем в пять утра не для нее. Марлен отправилась за покупками, Калли поехал встречать семью с двумя детьми, а папа пошел принять душ. Я пробежала глазами статью на местной странице: «Нашествие туристов-однодневок, или Как пройти к пляжу?» Я была почти уверена, что это пародия, ни один взрослый человек просто не мог написать это всерьез. Меня разбирал смех от обстоятельности и умения угробить каждую шутку. Статья была подписана сокращением ГФМ. «Вот странный человек», – думала я, когда услышала за своим креслом шаги.
– Простите…
Голос заставил меня вздрогнуть. Прежде чем я сумела ответить, Йоханн Тисс уже стоял передо мной.
– Извините, не хотел вас напугать. Здесь так мило. Можно? – Он показал на стул. И улыбнулся.
Я сглотнула.
– Конечно… Кофе?
– С удовольствием. Но только если это вас не затруднит.
Я подскочила и чуть ли не бегом рванула в дом. Нисколько не затруднит. Это спасет мою жизнь. Заправляя кофемашину, я проделала дыхательные упражнения. Я молилась о способности изъясняться членораздельно и о том, чтобы папа мылся в душе до скончания века. Слегка успокоившись, я пробалансировала с двумя чашками кофе в сад. Йоханн Тисс читал статью о нашествии туристов. Он улыбнулся мне и сложил газету.
– Вы прочли о туристах-однодневках? Так плохо написано, что даже смешно.
«Это знак», – подумала я и тут же отогнала непрошеную мысль. Надо просто быть очаровательной и сексуальной.
Йоханн Тисс добавил в кофе молока и размешал его ложкой.
– А вы живете на острове?
Он пронзил меня взглядом, мне стало жарко.
– Нет, я живу в Гамбурге. Марлен ремонтирует пивную, и я ей немного помогаю.
– И сколько еще будете помогать?
– Мы здесь два дня. Значит, еще две недели.
– Прекрасно. – Его взгляд поразил меня в самое сердце. Глаза у него и впрямь были как у оленя.
– А вы откуда?
Он на секунду замялся.
– Я… ммм… Из Бремена.
– Ага, красивый город, – опять понесла я чушь. К счастью, он не обратил на это внимания.
– Кстати… Не знаю, как вас зовут.
Мне редко приходилось видеть такие прекрасные мужские лица.
– Кристина. Кристин Шмидт.
– Кристина…
И мне редко приходилось слышать, чтобы так красиво произносили мое имя. Я покрылась гусиной кожей.
– Красивое имя.
– Йоханн мне тоже нравится.
Мы молча обменялись долгими взглядами. Потом одновременно заговорили:
– Может, мы…
– Не хочешь…
– Сначала ты.
Не могу говорить «вы» мужчине, который смотрит мне прямо в душу. Йоханн улыбнулся:
– Не хочешь со мной поужинать?
– Кристииина!
С тем же успехом мой отец мог вылить мне на голову ведро холодной воды. Я в ужасе подпрыгнула. И посчитала, что представлять мужчин друг другу рановато.
– Извини, мне нужно пойти к нему. Это мой отец. Ты будешь здесь?
Йоханн посмотрел на часы.
– Мне еще нужно кое-что сделать. Но мы наверняка увидимся позже. Спасибо за кофе.
– Кристиииинааа!
– Да здесь я!
Йоханн вздрогнул, когда я рявкнула в ответ.
– Тебе надо идти. Значит, увидимся.
Он медленно пошел к дому. Я с трудом удержалась, чтобы не побежать следом. Потом глубоко вдохнула и пошла туда, откуда отец только что умудрился испортить самый прекрасный вечер в моей жизни.
Он, в банном халате, дружелюбно смотрел на меня из окна нашей кухни. Я вскипела:
– Что ты кричишь на всю округу? Что случилось?
– Звонит твоя сестра. У мамы все хорошо. Хочешь поговорить с Инес?
Я изо всех сил старалась не испепелить его взглядом. Папа протянул мне телефон.
– Вот, поговори с сестрой, я все равно еще не закончил.
И закрыл окно.
Еще раз глубоко вдохнув, я приложила трубку к уху.
– Привет, Инес.
– Голос у тебя нервный. Папа доводит?
Я вспомнила его сияющее лицо в волнах, когда мы купались вчера днем, и успокоилась.
– С папой напряжно. В некоторых ситуациях ему не хватает такта. – Карие оленьи глаза. – Но у нас все хорошо. А как мама?
– Ну, клиника ей понравилась, у нее отдельная палата, и завтра в восемь утра ее прооперируют. Шансы хорошие, она не волнуется, я в общем-то тоже, можешь успокоить папу. Я позвоню тебе завтра утром, когда все будет позади. Не переживайте.
– Ты же знаешь папу. У него уже с утра было плохое настроение. Постараюсь как-то его отвлечь. Ну ладно, до завтра. И передай привет маме.
Я положила трубку на подоконник и вернулась в сад. Села в плетеное кресло, в котором полчаса назад жизнь виделась мне в розовом цвете, и уставилась на пустой стул. Ну почему папа не начал орать на десять минут позже? Я бы успела договориться на вечер. Но увы. Он выбрал прекрасный момент. Я бросила взгляд на окно и закурила.
«Только появись, папа, – думала я, – только попробуй мне что-нибудь сказать!»
Я еще около получаса провела в плетеном кресле, с бьющимся сердцем ожидая второго шанса. Ничего. Похоже, крики отца и впрямь лишили меня этой возможности. Разочарованно поднявшись, я увидела, как подъезжает Калли. Раз уж нет в моей жизни любви, можно и поработать.
«Ни минуты покоя»
Р. Мэй
Калли выпустил из машины семью из четырех человек и открыл багажник.
– Привет, Кристина, – протянул он мне две дорожные сумки. – Вот новые гости Марлен, погляди-ка, они ведь близняшки, смешные, правда?
Я взглянула на двух рыжеволосых девочек с веснушчатыми лицами. Они серьезно смотрели на меня и были очень похожи.
– Мы не смешные.
Мать отодвинула их в сторону.
– Конечно, нет. Просто господину Юргенсу смешно, что вы близняшки.
– Почему?
Обе уставились на Калли. Тот почесал затылок.
– Почемууу? – не сдавались они.
Калли спасла Марлен.
– Добро пожаловать! – Она осторожно прислонила нагруженный покупками велосипед к стене дома и направилась к нам. – Я Марлен де Фриз. Как вы добрались?
– Спасибо, хорошо.
Мать двойняшек подала Марлен руку:
– Меня зовут Анна, это мой муж Дирк, а это Эмили и Лена. Большое спасибо, что встретили нас, если отпуск будет таким же, как дорога, нам не на что жаловаться.
Марлен присела на корточки и спросила девочек:
– Ну и кто же из вас кто?
– Я Эмили, – сразу же ответила левая. – А это Лена. В школе мы одеты по-разному. На мне всегда что-нибудь голубое. И мы не смешные.
Она посмотрела на Калли долгим взглядом. И снова перевела глаза на Марлен.
– О! – выпрямилась та. – И сколько же вам лет?
Ответ был выдан хором:
– Семь!
– Семь, – повторил Калли. – Верно, вы уже не смешные. Вы уже большие.
Эмили ненадолго задумалась, потом подтолкнула сестру. Обе серьезно кивнули Калли. Похоже, ему удалось наладить отношения.
Пока Марлен представляла нас друг другу, Калли выгрузил из машины оставшиеся вещи. Марлен забрала у меня дорожные сумки.
– Ну, я покажу вам ваши комнаты. Калли, не поможешь мне с багажом? А ты, Кристина, не отнесешь в кухню продукты? А то, боюсь, масло растает.
Дирк Берг поднял самый большой чемодан.
– Я донесу его, большое спасибо, господин Юргенс, вы встретили нас, этого более чем достаточно. Ну, девочки, берите свои рюкзаки и куртки, вы же слышали, вы уже большие.