Я задержала дыхание. Даже если у Гизберта фон Майера и есть друг из Бремена, что, ради всего святого, должно было его подвигнуть изучать по ночам чужие дверные таблички? Абсурд. Я дочь своей матери.
– Почему? Он чем-то обязан Гизберту. И живет всего через две улицы… Откуда мы узнали адрес? Ну он же заполнял формуляр… Нет, у Марлен есть копия.
От своей двери я видела отца, он стоял ко мне спиной. И вдруг втянул голову в плечи.
– Почему ты так сердишься? Формуляр в гостинице не архив Штази, это можно копировать. Почему нет? Ты такая же легковерная, как и твоя дочь… Если бы он был чист, то не сбежал бы… Нет, мы еще ничего не сделали. Хотим сегодня в обед написать небольшое сообщение в полицию, может, Доротея сумеет нарисовать преступника. Да, это хорошая идея, словом…
– Кого я смогу нарисовать? – Из ванной вышла Доротея в купальном халате и с мокрыми волосами. Отец ей улыбнулся:
– А вот и наша художница. В общем, береги себя, тренируй колено. Я буду держать тебя в курсе, до скорого, пока.
Он положил трубку и увидел меня в дверях.
– Ага, ты проснулась. Большой привет от мамы. У нее все хорошо.
– Кого это я должна нарисовать? – не отставала Доротея.
– Ну, этого Тисса. Полиции нужен фоторобот.
– Вы с ума сошли! – Я прошла в ванную мимо отца с Доротеей. – Господин Тисс сегодня или завтра вернется, у него просто какие-то дела, к тому же он заплатил за комнату, а ваш аферист по счетам не платит.
Папа поднял указательный палец.
– Он заметил, что я иду по его следу. И адрес у него фальшивый.
Доротея, видимо, слышавшая часть разговора, задумчиво на меня посмотрела:
– Да, история с адресом и мне кажется странной, но и это можно объяснить. Хайнц, скажи честно, ты не думаешь, что господин фон Майер порядочный фантазер?
– Доротея! – возмутился Хайнц. – Гизберт замечательный человек. Возможно, немного церемонный и робкий, но ему я доверил бы свою дочь без колебаний. Это мужчина, с которым можно связать свою жизнь, не какой-нибудь ветреник или обманщик, правда, Кристина?
– Силы небесные, только этого мне не хватало!..
Я сбежала в ванную.
– Когда она узнает его поближе, то перестанет бояться. Просто у нее было столько неудач в личной жизни, что теперь ей нужно заново учиться доверять мужчинам, – услышала я его слова, обращенные к Доротее.
Та рассмеялась:
– В каком женском журнале ты это вычитал? Хайнц, ты понятия не имеешь, что нужно женщине.
– А что такое?
– Я тебя умоляю, Гизберт фон Майер! Этот тип – ходячий анекдот.
– Женщинам нравятся мужчины с юмором.
Я встала под душ, это было уже невыносимо.
Полчаса спустя я пила кофе с Марлен в кухне пансиона и все не решалась заговорить на интересующую меня тему, да мне и не пришлось. Заговорила она:
– Ну и?… Когда Хайнц начнет прочесывать остров в поисках предполагаемого брачного афериста?
Я вспомнила, что она знакома только со вступительной частью.
– Ох, папа и Гизберт сошлись на одном подозреваемом. Они хотят сообщить в полицию. И приложить портрет.
Марлен удивилась:
– Как быстро! Они обнаружили его в «Акуле»?
– Нет, здесь. – Я с интересом ждала ее реакции.
– Как это здесь? У меня нет новых постояльцев.
Она действительно недоумевала.
– Йоханн Тисс.
Марлен рассмеялась и подлила себе кофе.
– Что за идиотизм? Тисс уехал. И я не видела его со старыми одинокими дамами. К тому же он оплатил комнату.
– Но тебе он тоже показался странным, – осторожно продолжила я нащупывать почву.
– Что значит – странным? Он наблюдал за мной и слегка меня озадачил. По крайней мере мне так показалось. И еще в самом начале он все фотографировал. Но возможно, у него просто новый фотоаппарат. К тому же ты в него втюрилась, так? А это тоже в его пользу.
– Спасибо, Марлен. Он не говорил тебе, что собирается вернуться?
Она удивленно подняла голову.
– Нет, не говорил. Но за комнату заплатил полностью, за весь срок, что собирался пробыть.
Она заметила, как я вздрогнула, недоумевая, почему он ничего ей не сказал. Марлен не успела ответить, поскольку в кухню ворвался отец.
– Марлен! Ты должна нас предупреждать, если меняется план работ! Эти парни с полом уже здесь!
– Что? Ах ты, черт, я совсем забыла, извини. Да, сегодня у нас отделка пола, все остальные работы останавливаются.
– Ну отлично! – Отец уперся руками в бедра. – Организация просто супер. Если сам не занимаешься… Пойду посоветуюсь с остальными.
Он схватил кофейник, четыре чашки и исчез.
Марлен снова повернулась ко мне.
– Это я, конечно, упустила. Но какая разница? Помещение-то свободно. Пойду посмотрю, что там за совет, и извинюсь перед людьми. У меня этот пол сегодня вообще в планах не стоял.
Я отставила чашку и пошла вслед за ними, не веря, что отец может в чем-то оказаться правым, во всяком случае, в подозрениях, касающихся великолепного Йоханна Тисса.
В центре двора стоял туристический столик, за которым сидели папа, Онно и Калли вместе с незнакомым, но похожим на Нильса мужчиной, который, вероятно, и был Карстеном Йенсеном.
– Вот, Марлен! – Папа подставил Калли пустую чашку. – Жаждущие работы профи вынуждены рассиживаться тут без дела только потому, что какие-то молодчики с материка приехали натирать пол.
Калли налил папе кофе.
– Не натирать, Хайнц. Они будут шлифовать его и покрывать лаком.
– Этим они могли бы и ночью заняться. А мы тут сидим и глупо теряем время.
– Я извинилась! – Марлен театрально подняла руки. – Забыла вам сказать. Боже мой, зато у вас сегодня выходной.
Молодчикам с материка приходилось заниматься настоящим слаломом, обходя с инструментом туристический столик. Онно и Калли следили за ними скептически.
– Мы тоже умеем это делать. – Калли явно обиделся.
– Я оформила заказ в этой фирме полтора месяца назад, когда еще не знала, что вы всё умеете. И переставьте, пожалуйста, стол в сторону, чтобы освободить проход рабочим, а мне надо вернуться.
Она бросила на меня просительный взгляд и исчезла. Я посмотрела на квартет, который не сдвинулся ни на сантиметр.
Карстен Йенсен вскинул на меня глаза:
– Вы, значит, дочь?
Мы с папой кивнули.
Папа Нильса поднялся, слегка поклонился и снова сел.
– Карстен.
– Кристина, – ответил за меня отец.
Онно допил кофе и встал.
– В отличие от вас, я пока не на пенсии. Поеду в свою фирму, там полно работы.
Папа внимательно на него посмотрел:
– Тебе ведь уже за шестьдесят, сколько можно?
– Онно заскучает, если уйдет с работы, – пояснил Карстен. – Ему уже и не надо бы работать, но он боится, что все сочтут его старым пнем.
Калли, сложив руки на груди, раскачивался на стуле.
– Онно ведь еще молодой, ему только шестьдесят три, он на десять лет моложе нас.
– В самом деле? – Карстен перевел взгляд с Онно на Хайнца. – Тогда вы хорошо сохранились. Или Онно – плохо. Мне семьдесят четыре.
– Ого! – уважительно кивнул папа. – Никогда бы не подумал.
Мне их любезностей хватило за глаза.
– Ну, если вам больше ничего не надо, пойду помогу Марлен.
– Ступай, – небрежно кивнул мне Калли. – Мы найдем чем заняться. А если нет – сыграем в скат. У вас есть с собой колода?
– Вот. – Онно вытащил из рабочей робы колоду для ската. – Она у меня всегда при себе, могу одолжить. И Карстен выглядит моложе только потому, что волосы густые. Зато у него повышенное кровяное давление. Ну, пока.
– В самом деле? И какое у тебя давление? У меня…
Я не стала слушать Калли, в конце концов, столовая сама собой не станет чище.
Помимо семейства Бергов, в столовой сидел лишь непременный дамский дуэт. Мехтхильда Вайдеманн-Цапек казалась измученной, наверное, давало о себе знать мозельское. Ее подруга Ханнелора Клюпперсберг весьма небрежно обошлась с пудрой, пол-лица было обработано полностью, а вторая половина – только до подбородка, поэтому выглядела она неухоженной. И с прическами у них тоже был непорядок – Мехтхильда даже надела на голову кепку с козырьком.
Двойняшки Берг засияли улыбкой при виде меня. Эмили помахала рукой, чтобы я подошла к их столику.
– У зеленой тети кепка твоего папы. Он дал ей поносить? – шепотом спросила она.
Я удивленно обернулась к фрау Вайдеманн-Цапек. Эмили была права, вот почему аппликация с лосем показалась мне знакомой. Вообще-то с зеленым замшевым костюмом желтая кепка смотрелась не очень, хотя отец наверняка был бы другого мнения.
Лена наклонилась вперед.
– А у твоего папы много кепок с животными?
– Да, есть. Думаю, сегодня он в кепке с медведем. Он взял с собой штуки три, ведь волос у него осталось немного, а без кепки солнце напечет голову.
– Может, он и нам подарит одну? – с надеждой спросила Эмили.
– Эмили! – В голосе фрау Берг прозвучал упрек. – Извините, Кристина, обычно девочки ведут себя приличнее.
Лена показала пальцем на Мехтхильду.
– Но эта тетя получила от него кепку. – Она понизила голос: – Или она ее украла?
– Лена!
Мехтхильда Вайдеманн-Цапек услышала последнюю фразу, погладила козырек и напряженно улыбнулась:
– Эту кепку, малышки, я вчера вечером выиграла в кости. Так что красть мне ее не пришлось.
Я отогнала мысль о покере на раздевание и улыбнулась ей в ответ:
– Госпожа Вайдеманн-Цапек, мы и в мыслях не могли себе такое представить. Желаете еще чего-нибудь?
Я пошла за чаем, заказанным дамами, и по дороге решила взять под контроль оставшийся гардероб Хайнца. В конце концов, придется отчитываться перед матерью, ведь заботиться о его одежде она поручила мне. Я надеялась, что он проиграл только кепку.
Эмили незаметно пробралась в кухню.
– А где твой папа?
– Сидит во дворе с Калли и Карстеном и играет в скат.
– В кепке?
– Ну конечно.
За спиной возникла Анна Берг.