Он разочарованно повернулся к Марлен.
– Но ведь в пивной сегодня делают пол. И здесь уже все завершено. – Гизберт указал на прибранную кухню.
Марлен поймала мой отчаянный взгляд.
– Салфетки, – значительно произнесла она, – нам еще надо свернуть салфетки. Для открытия пивной.
– Ах… – Гизберт забарабанил тонкими пальчиками по шлему. – Но это не займет много времени.
Не придумав ничего лучшего, я сказала:
– Я жду звонка от своего друга.
Гизберт склонил голову набок и слабо улыбнулся:
– У тебя нет друга. Мне Хайнц говорил. Или… – Тут ему что-то пришло в голову, и стало видно, как заработала его мысль. Он выпрямился. – Отложить – не отменить. Значит, в другой раз. А где, собственно, Хайнц?
– Ушел. Они с Калли сегодня работают няньками.
Гизберт фон Майер вытер капельки пота с розового лба.
– Как с ним связаться в экстренном случае?
Марлен вытащила из кармана джинсов мобильный.
– Он забыл свой телефон вместе с кофейными чашками и колодой для ската во дворе. Так что Хайнц недоступен.
– А с Калли?
Я начала терять терпение.
– Гизберт фон Майер, нет никакого экстренного случая. И у Калли нет мобильного.
Я прошла мимо него, демонстративно держась на расстоянии. Из холла послышался его взволнованный фальцет:
– Марлен, не позволяй ей брать трубку, пожалуйста! Речь идет о жизни и смерти. Я отправляюсь на поиски Хайнца.
Его шествие по двору напомнило мне молодого Джона Уэйна.
Я дождалась урчания мопедного мотора и вернулась к Марлен. Она смотрела ему вслед, качая головой:
– А господин фон Майер с тараканами, правда?
– Не забывай, Марлен, он журналист.
– И поэтому теперь караулит брачного афериста?
– Видимо, так. Подобного репортажа у него еще не было. Нам действительно нужно сворачивать салфетки?
– Глупости, я просто хотела тебя спасти. Я иду к рабочим, а ты можешь съездить на пляж.
Перспектива провести несколько часов с книгой на пляже показалась мне превосходной.
– Отлично. Возьму твой велосипед. Увидимся вечером за ужином. Пока.
Навстречу солнцу и с попутным ветром я катила по променаду. Мысли вернулись к вчерашнему вечеру в «Акуле», к тому, о чем рассказал нам Гизберт. Я постаралась избавиться от смутных сомнений и стала думать о сообщении Йоханна: «…и мы увидимся». Он вернется, я не такая наивная, как официантка из Эмдена. В конце концов, мне сорок пять, у меня за плечами брак и любовные связи, и я кое-что понимаю в мужчинах. Во всяком случае, я на это надеялась, и надежда заставляла меня крутить педали еще быстрее.
После второго купания и сорока страниц детектива я вполне насытилась пляжной жизнью. Стряхнув песок с полотенец, я сложила вещи и решила купить себе в городе платье. Отстегивая велосипед, я услышала свист. Времена, когда я откликалась на подобный призыв, давно прошли, поэтому я не отреагировала. И тут прозвучала фраза, на которую не реагировать было нельзя:
– Кристина! Ты что, оглохла?
Сердце екнуло. Я резко развернулась. На Йоханне были джинсы, рубашка и блейзер, он шел ко мне, я видела его оленьи глаза и улыбку, нет, такой человек не может быть преступником. Когда он приблизился, я закрыла глаза… и он меня поцеловал.
– Вот и я. Раньше вернуться не получилось.
– Мы думали… я, конечно, не верила, но теперь это не важно, я… – От волнения я начала заикаться.
Он удивленно посмотрел на меня:
– Ты не перегрелась на солнце? Все в порядке?
Я отбросила непрошеные мысли.
– Да, все хорошо. Как ты узнал, что я здесь?
– Сначала поехал в пансион. И спросил у Марлен, где ты.
– А тебя еще кто-нибудь видел?
– Нет, а что?
Я закрепила сумку на багажнике, избегая его взгляда, чтобы скрыть облегчение.
– Да так просто. Какие у тебя планы?
– Не знаю. Хотел сначала встретиться с тобой. Можем поехать в город, выпить кофе или что-нибудь съесть. Или пройтись по магазинам. Да, кстати… – Он полез в карман блейзера и вытащил конверт. – Вот твои деньги. Большое спасибо, что выручила.
Я взяла конверт и сунула его в сумку. Внутренний голос, точь-в-точь похожий на отцовский, шепнул: «Пересчитай!» Я не послушалась.
– Ну что? – смотрел на меня Йоханн. – Что будем делать?
С ним я согласна была делать все, но едва представив, как мы с Йоханном, держась за руки, идем по городу и внезапно натыкаемся на папу, Калли и двух маленьких девочек в кепках, мне стало страшно. Риск был слишком большим.
– Сегодня вечером сложновато. Папа вместе со своим другом Калли присматривает за близнецами Бергов. Думаю, мне следует им помочь. Я как раз собиралась на их поиски.
– Я могу поехать с тобой.
Я лихорадочно выдумывала отговорку:
– Это не слишком хорошая идея. Я… то есть папа… Йоханн, не пойми меня, пожалуйста, превратно, но с мужчинами, имеющими ко мне хоть какое-то отношение, отец… ну, в общем, ведет себя странно.
Он не поверил ни одному моему слову, я это ясно видела. Просто был уязвлен.
– Ну, нам вовсе не обязательно что-то делать вместе.
Я бросила велосипед и обняла его за талию.
– Нет-нет, просто папа вбил себе в голову одну мысль, и поэтому мне не хочется, чтобы он видел нас вместе. А мы не можем встретиться сегодня вечером? Попозже?
Никакого желания пересказывать страшилки про обложенных со всех сторон брачных аферистов у меня не было, но и не хотелось, чтобы он считал моего отца чокнутым.
– Ну ладно. – Йоханн нагнулся и подвернул джинсы. – Не буду терзать тебя расспросами, пойду изливать свою грусть морю. Сообщи, когда освободишься.
Я вздохнула с облегчением, радуясь, что он не стал выяснять, какую именно мысль вбил себе в голову мой отец.
– Я обязательно тебе позвоню. До вечера, ладно?
– Надеюсь, – криво улыбнулся Йоханн, целуя меня в щеку.
По дороге в город я разрешила себе порадоваться его возвращению. Хотя он мне так ничего и не рассказал. С другой стороны, я его ни о чем и не спрашивала. Я посчитала это хорошим знаком, значит, он просто ездил за документами и деньгами. Папе и Гизберту придется поискать на роль брачного афериста кого-нибудь другого.
Пристегивая велосипед к стойке у почты, я снова услышала свист – и на этот раз сразу подняла голову. Ко мне шли Доротея и Нильс. Доротея придержала велосипед, помогая мне забрать сумку с багажника.
– Такое впечатление, будто на тебя напали на пляже. Что с твоими волосами? И песок на подбородке.
Я провела пальцами по лицу – действительно песок. И все-таки он меня поцеловал.
– Я была на пляже. – На ощупь волосы были как солома. – И не расчесалась.
– А почему ты так глупо улыбаешься? – полюбопытствовала Доротея. – Сказала бы просто, что Йо…
– Ш-ш-ш-ш… – Я невольно обернулась, ища среди прохожих отца. Похоже, у меня начиналась мания преследования. – Да, он вернулся, но Хайнц и ГфМ об этом знать не должны.
Нильс переводил взгляд с меня на Доротею.
– Вы говорите о брачном аферисте? О том типе из пансиона, который не живет в Бремене?
– Ах, Нильс, – отмахнулась Доротея, – Хайнц и Гизберт фон Майер просто вообразили себя бог знает кем. Типа зовут Йоханн Тисс, и он точно не брачный аферист.
– Так вы его знаете? А почему не объясните остальным?
– Да, и почему же? – задумчиво посмотрела я на Нильса. – Эти двое так в себе уверены. Папа с доктором Ватсоном и слушать ничего не захотели.
Доротея подтвердила мои слова.
– Кроме того, осталась еще парочка неясностей. Остальное я тебе расскажу на пароме.
– А почему на пароме?
Нильс обнял Доротею за плечи.
– Мы смываемся. После того как Хайнц разложил меня на части, а отец извел Доротею вопросами о ее кулинарных способностях, возможных аллергиях и лишнем весе, в игру вступила мама. Она устраивает сегодня вечером пикник с грилем. И я решил поставить точку – мы сбегаем на Юист и вернемся завтра.
– А как же пивная?
– С покраской я почти закончила, – возразила Доротея, – осталось совсем немного. – Нильс кивнул. – Все здорово получилось. Ну ладно, нам пора идти, у нас двадцать минут до парома.
Я с завистью смотрела им вслед, чего бы я только не отдала, чтобы оказаться с Йоханном на их месте. Два дня на пустынном острове с мужчиной моей мечты.
– Кристина! Эй, Кристииииина!
Ключевым было слово «пустынный». Я повернулась в ту сторону, откуда донесся папин голос. И у меня захватило дух.
– Ну? Как тебе это?
«Этим» были шорты из материала, похожего на ткань для маскировочных халатов. А еще – желтая рубашка с рисунком из конфет в кричаще ярких фантиках. Новая кепка была голубого цвета с надписью «Наконец мне восемнадцать».
Я выдохнула:
– И где ты все это отыскал?
Папа провел рукой по воздуху.
– Там, здесь. Мы пробежались по множеству магазинов. Калли и дети сидят в кафе-мороженом. Я увидел тебя в окно, хочешь мороженого?
Он повернул назад, и я медленно пошла следом. При взгляде на эти конфеты мне становилось дурно.
На кепке Эмили красовалась желтая надпись «Супермышь», на розовой кепке Лены было написано «Женщина-мечта».
– Прекрасные бейсболки, – похвалила я, стараясь говорить спокойно. Девочки сияли.
– Нам Хайнц помогал.
Папа с гордостью кивнул им:
– Да, пришлось постараться, мы не стали покупать в первой попавшейся лавке.
Эмили покачала головой:
– Да, сначала сходили в пять других.
– Точно! – Папа махнул официанту. – Ты что будешь, Кристина?
– Кофе, пожалуйста.
Я подождала, пока отойдет официант.
– А кто помогал тебе, папа?
Он радостно оглядел себя.
– Рубашку выбирали дети. У меня еще никогда не было такой красивой рубахи. Надену ее на открытие.
Лена ткнула пальцем в красную конфету:
– Тут конфеты. Это была самая красивая рубашка.
Официант поставил передо мной кофе. Я старалась держать себя в руках.
– Да, красивая. А кепка?
– Кепка отлично подходит к рубашке. Ее я выбрал сам.