Эвона че, Михалыч! И как это мне в голову не пришло? Вот так и ловятся лохи. И лохушки. Ребенок плачет. Наверно, потерялся, надо помочь. А мамашка в засаде сидит и ждет. И секьюрити. Может, и стюард с ними в компании. Конечно, мужика было бы интереснее поймать, но что делать, если на рыдающее дитя скорее клюнет тетка. И так сойдет. К тому же тетки пугливые, на них легче надавить. Особенно если в одиночестве путешествуют. На карточке номер каюты, пробить по компьютеру – пара минут. Если бы по этому адресу значился еще какой-нибудь мужик, меня быстренько отпустили бы с извинениями. Ошибочка, мол, вышла, разобрались, выяснили.
- Нет, - ответила я.
Даже если бы у меня были деньги, я бы все равно отказалась. Но их не было, так что и отдать ничего не могла.
- Тогда останетесь здесь до прибытия в порт. А там сдадим вас в полицейский участок.
- Отлично, - я пошла ва-банк. – В полиции я выдвину обвинение в вымогательстве. Мои друзья подтвердят, что никакой попытки похищения не было, что это подстава.
Хотелось добавить, что наш разговор записывается, но вовремя прикусила язык. Здоровенный мужик запросто отберет у меня телефон. Странно, что не сделал этого превентивно. Хотя это было бы уже покушение на частную собственность, опасно.
Сдвинув брови, секьюрити подумал пару секунд, встал и вышел.
Подумай еще, дядя. Мало ли какие у меня друзья могут быть. Может, такие, что ты с работы вылетишь и даже в торговый центр охранником не устроишься.
Не прошло и десяти минут, как он вернулся. Глядя куда-то мне за спинку, протянул карточку.
- Можете быть свободны, миз.
- Думаете, я оставлю это без последствий, мистер... – уже выйдя в коридор, я посмотрела на его бейджик. – мистер Мартинес? Серьезно?
Наверно, ему очень хотелось убить меня и выкинуть за борт, но для этого надо было подняться на несколько этажей.
- Может, мы договоримся, миз?
Я не поверила своим ушам. Неужели достаточно было сказать грозно «ква», чтобы ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов? Явно ведь они проделывали эту операцию не раз, неужели все безропотно велись и платили?
- Тысяча долларов, - потребовала я нахально. – Американских. Тогда я не буду подавать жалобу администрации и заявление в полицию.
Охранник громко сглотнул. И спросил осторожно:
- Может, пятьсот?
- Мы будем торговаться? – я вздернула подбородок. – Хорошо, семьсот и ни центом меньше.
Если подумать, я здорово нарывалась. Именно сейчас. Но что-то подсказывало: на перекур пошел мой черный менеджер. Поэтому надо было хватать удачу за хвост, не думая, насколько это аморально. Ребята, любовью за любовь, как вы ко мне, так и я к вам.
- Переводом на карту?
- Никаких карт. Только кэш. Даю вам время до ужина. Номер каюты вы знаете. Не получу денег – иду в администрацию. Со свидетелями. Боюсь, это будет ваш последний рейс. Точнее, не боюсь, а надеюсь. Бояться нужно вам. Семьсот баксов – достаточная компенсация за то, что я просидела несколько часов в трюме. Кроме того, пострадала моя репутация. Или вы хотите еще иск по защите чести и достоинства?
Секьюрити развернулся и пошел по коридору. А я – в другую сторону, к лифту.
Хотела приключений на свою задницу, Кэтрин? Вот и радуйся теперь.
***
Свободу особенно начинаешь ценить тогда, когда ее неожиданно лишаешься. Отсидев несколько часов в корабельной тюрьме, я прямиком отправилась в свою каюту и блаженно растянулась на кровати.
Интересно, много ли эта компания уже успела обуть лохов? И ведь мальчишку научили, что надо делать, что говорить. Теперь, когда все было позади, разводка казалась такой примитивной. А еще больше удивляло то, как легко дали задний ход, едва я показала зубы. Почему-то вспомнился Валентин, который слился вот так же мгновенно, как только я пригрозила дать ход записи нашего разговора.
Наверно, я была слишком высокого мнения об умственных способностях человечества в массе. Себя дурочкой не считала, конечно, но по всему выходило, что изрядное количество людей, мягко скажем, глуповаты. И те, кого обманывают, и те, кто обманывают. Просто вторые похитрее.
Не прошло и получаса, как в дверь постучали. Я подумала, что это мои кавалеры, но на пороге стоял, глядя в пол, все тот же персонаж в корабельной форме. Прямо стесняшечка, а ведь таким грозным был, когда видел, насколько я растерялась. Поймав мою руку, он вложил в ладонь бумажный рулончик, и испарился, как привидение. Закрыв дверь каюты, я развернула семь туго скрученных стодолларовых купюр.
Шевельнулось подозрение: а может, еще какая-нибудь подстава? Но это было бы уже слишком. Пожала плечами и убрала банкноты в кошелек. С лихвой хватит на автономное плавание до конца круиза, если вдруг решу окончательно расплеваться со своей платежеспособной свитой.
А свита появилась, когда я собиралась идти на вечернюю съемку перед ужином. Разумеется, с претензиями: они уже почти сошли с ума, обыскали весь лайнер и хотели идти в службу безопасности. Потому что на обед я не пришла, на стук в дверь не отзывалась, телефон не отвечал. А, да, и съемки никакой утром не было, они узнавали.
- Ну да, - я пожала плечами. – Забыла, что перенесли на вечер. Погуляла немного, устала и пошла к себе. Легла и уснула. Так полдня и проспала. Телефон? Не знаю. Может, режим полета сам включился? С ним это бывает.
Рассказывать им о своем маленьком приключении почему-то не хотелось. И о маленьком заработке тоже. Могут же у девушки быть свои тайны?
На съемку они со мной не пошли. Договорились, что встретимся после ужина, посидим в баре. Это было с их стороны неосторожно, потому что пришел кое-кто другой. Теперь уже точно не случайно.
Увидев своего незнакомца, я не смогла удержаться от улыбки. Он улыбнулся в ответ и помахал мне.
- Катерина! – рявкнул чем-то раздраженный Григорий, - хватит любезничать. Что ты за кошка такая? Двух парней мало? Возьми меня еще.
- Не, Гриш, - я наморщила нос. – Курортные романы – это одно, а служебные – совсем другое. Лучше будем дружески работать.
- Тогда все, работаем. Солнце сейчас уйдет, а нам закат нужен.
Солнце в океане действительно заходило мгновенно. Как будто тонул брошенный камень. Бульк – и нет его, только малиновая или оранжевая полоса на горизонте. И сразу же темнота, похожая на задернутый занавес.
Меня снимали во всяких красивых ракурсах и позах, сначала просто так, потом с подсветкой. Зрителей было мало. В первые дни это вызывало интерес, но скоро надоело. Наблюдало от силы человек пять. Я надеялась, что меня отпустят, как только зайдет солнце, и мы наконец с этим парнем познакомимся, но появились двое других, те, с кем он был в ресторане, и все ушли.
Ну вот что за гадство, а? Гудлак и Бэдлак словно качали меня на качелях.
Оставалось только предположить, что это ни к чему. Что они, наоборот, оберегают меня от ненужного.
- А закат, кстати, нехороший, - пробурчал Сергей, отключая аппаратуру. – Погода испортится. Прогноз никто не знает?
- Да, вроде, должны предупреждать о шторме, - не слишком уверенно ответил Григорий. – Нам до Папуасии еще плыть и плыть. Вот Катьке повезло. У нее самая удачная каюта, в самой середке. Со всех сторон качка меньше.
- И до шлюпок, если что, бежать недалеко, - поддержал Валера. – А окна нет, так фигня, зачем оно нужно.
Что-то мне от этих разговоров стало мутновато. До сих пор погода была просто райская: или штиль, или небольшой ветерок. Ну да, днем душно, но тропики же. Когда все так прекрасно, не думаешь, что под тобой километры воды, которая может внезапно взбеситься.
Сергей не ошибся. Во время ужина по трансляции объявили, что в ночные часы ожидается «кратковременное ухудшение погоды». Также предупредили, что после звукового сигнала запрещено выходить на открытые палубы, если только не будет объявлена эвакуация. На всякий случай рекомендовали держать под рукой документы, ценные вещи и небольшой запас питьевой воды, а также эвакуационную карточку с номером шлюпочной палубы.
- Страшно! – поежилась Ю Мин.
- Это океан, - философски заметил ее муж, имени которого я не запомнила, а переспросить стеснялась. – Всякое может случиться.
- Если запрещено выходить на открытые палубы, значит, ветер будет сильный, - нахмурилась Эдуарда. – Чтобы не сдуло или не смыло. Тебя не укачивает, Кэтрин?
- Не знаю, - я пожала плечами. – Это мой первый круиз.
- На рецепции можно попросить леденцы, но они плохо помогают.
- О, пара глотков крепкого алкоголя – самое лучшее, - возразил муж Ю Мин. – Но немного. И желудок не должен быть пустым, иначе вырвет желчью.
- Прекрати! – рассердилась Ю Мин. – Не за столом!
- А еще в качку нельзя лежать, - делилась опытом Эдуарда, которая, по ее словам, вот уже десять лет проводила отпуска только в круизах. – Либо спать, либо ходить, но не просто лежать.
От всего этого инструктажа аппетит у меня пропал окончательно – как раз по рекомендации соседа. Оставалось только полирнуть глотком коньяка и лечь спать.
Глава 16
- Пока никакого ветра нет, - сказала я, когда мы с Максом вышли из ресторана и остановились у борта, дожидаясь Бориса. – Наоборот.
- Затишье перед бурей, - он посмотрел на отражение огней в гладкой, как стекло, воде. – Видишь, какие тучи черные?
- Влажный воздух поднимается вверх, - сходу вступил в разговор подошедший Борис. – А теплый сухой опускается. Перед шквалом всегда такой затишок. Тихо, тепло и страшно. А потом резко налетает ветер и начинается ливень. Можем, конечно, подождать и посмотреть, но я бы не стал. И лучше в такой бар, откуда можно потом уйти, не выходя на открытые палубы.
Таких умных нашлось немало. Даже с учетом того, что вторая смена только пошла на ужин. Бар в самой середке седьмой палубы оказался переполненным. То же оказалось и на девятой палубе, и на десятой. Выше подниматься не стали, спустились на шестую и только там нашли свободный столик.