– Они заставили его играть в русскую рулетку и вручили свой револьвер с одним патроном.
Дама из полиции пару раз моргнула и затем постучала по кнопкам клавиатуры ноутбука. Дима отметил про себя, что пальцы у нее тонкие и холёные.
– И что? – тихо спросила брюнетка. – Герасименко сыграл?
– Да. Но, как видите, ему повезло. Если б не полиция, то есть, если б не вы, следующим игроком был бы я.
– Понятно, – заключила лейтенант. – Вам тоже повезло.
– Что-нибудь ещё… хотите спросить? – с легкой улыбкой поинтересовался Кукарский.
– Ладно, у меня пока всё.
– Значит, я могу быть свободен? – обрадовался Кукарский.
– Да, но вам временно запрещено выезжать из города.
И Дмитрия Кукарского отпустили из двадцать четвертого отделения полиции Перми.
Выйдя в коридор отделения, Дима достал мобильник и набрал Герасименко, но у того, видимо, телефон приказал искать зарядку. Тогда Дмитрий прошелся по коридорам и счастливо напоролся на Герасименко.
К этому моменту Колю уже решили отпустить. И вместе друзья покинули отделение полиции.
Первые секунды они шли молча, и майское солнце улыбалось им, и встречные девушки с интересом поглядывали на них.
– Эх, жаль, что я сегодня решил курить бросить! – Коля нащупал в кармане пустую смятую пачку «Космоса».
– Неужели? – удивлённо покосился Дима. – На тебя это как-то не похоже.
– Да вот, представь себе, – не без гордости ответил Герасименко. – Когда-то надо ведь начинать… что-нибудь хорошее делать.
После короткой паузы Дима кое-что вспомнил
– Слушай, а что с патефоном? – спросил он.
– А! – Николай махнул рукой, недовольно сморщив лицо.
– Ну и леший с ним!
– Может, ещё вернут, – предположил Коля. – Им главное – те уроды. Ублюдки оказались преступниками, которых уже искали.
– Да-да, – покивал Дима. – Ещё бы! Такие твари должны вечно сидеть! Когда этот Рустик заставил тебя в русскую рулетку…
– Ой, лучше не напоминай мне! – воскликнул Николай. – Это было жутко. Не дай тебе бог такого испытания!.. Но я выдержал.
– И всё-таки как? – Дима приостановился и с восхищением уставился на друга. – Ты рассчитывал, ты верил, что пуля… что она не выпала… не попала в ствол?
– Да, чёрт возьми, да! – Коля тоже остановился. – Я знал, что карта не выпала! Я ведь по жизни везунчик. Иногда по ночам я вижу свою звезду…
Дима секунду помолчал.
– Что, звезду? – наконец произнёс он и недоверчиво покачал головой.
– Да-да, ты не ослышался! – Коля смело посмотрел другу в глаза.
– Ладно, проехали, – вздохнул Кукарский, ступив шаг вперёд.
– Блин, вот только пушку мою жалко, – посетовал Коля, двинувшись вслед за Кукарским. – Если на патефон ещё есть надежда, то её уж точно не вернут!
– Ну и бог с ней! – бросил Дима.
Затем некоторое время они снова шли без разговоров.
– Ну что, поедем смотреть, во что нынче превратилось пепелище? – Коля оживлённо вспомнил про подожжённый товарищем дом и задорно поглядел на спутника.
– Чёрт, я сейчас не могу. – Дима поднёс руку к глазам и посмотрел на японские часы. – Мне же срочно на работу надо!
– Ну и бог с ним, – запоздало передразнил Герасименко. – Сам потом разберёшься. У меня тоже дома дел навалом. Мусор вынести. Лампы для телеков поискать.
– Какие лампы?
– А? Да это я так, пошутил.
Дима механически посмотрел на проступающую плешь товарища.
– Ладно, – подытожил он. – Мне всё-таки надо на работу спешить.
– Ага, давай вали, – усмехнулся Николай. – Вечером увидимся, если что.
На том они и расстались.
Май 2013 года, Дмитрий Кукарский и его личные планы насчёт всей страны
Одно из ярких воспоминаний, вынесенных Димой из семейной жизни – это запах утреннего детского сада с ароматом прогорклой каши. Когда он сдавал ребёнка воспитателю, казалось, ничего нет ужаснее этого запаха!
Но после развода Дмитрий получил невероятную свободу, и в полной мере ощутил её самую на своей шкуре. Некуда больше стало спешить, не перед кем отчитываться. Впрочем, через какое-то время он по самое «не хочу» вкусил этой свободы, пресытился ею, и почувствовал скуку и одиночество.
В досужее время, если не транслировали хоккей или футбол, и никто не звал пить пиво, Дима или читал умную книгу по истории России, или сидел в интернете. Но в сети он не делал ничего определённого, а занимался всякой ерундой. Например, просматривал на форумах обсуждения реального положения вещей в современной России. А когда становилось совсем скучно, он искал ответы на беспокоящие его каверзные вопросы. Как то: «Что помогает космонавтам обойтись без секса?» Или: «Как отмыть следы от почек на кузове автомобиля?» Либо, на худой конец, вводил какие-нибудь сочетания известных фамилий, скажем, «Путин и Кабаева».
Всё это было так, пока Дима не встретил Николая, пока не погрузился в удивительный мир далекого детства. Когда же погрузился, когда прошёл первые круги испытаний, – когда связался с кагэбэшником, – Кукарский уже стал совсем иным. Он почувствовал, что жизнь его вдруг круто изменилась, и, причём, бесповоротно.
Дошло до того, что Дмитрий решил взять отпуск пораньше, наплевать на путёвку в Турцию, и целиком провести отпуск в СССР.
Нет, вернее, сначала дошло до того, что он отправился в следующее путешествие в одиночестве, без Герасименко.
И лишь параллельно взлелеял план срочного ухода в отпуск, пусть даже за свой счёт. Потому что после второго путешествия в прошлое приступить к служебным обязанностям оказалось куда тяжелее, чем даже после первого.
Прежде всего, Дима получил втык за то, что сильно опоздал. И не от кого попало, а именно от Шахини. Как назло, начальница искала его с самого утра, чтобы выдать новые порции «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». А Дмитрия долго не было.
Впрочем, он оправдался очередной полуправдой – дескать, совершенно случайно попал в отделение, так как стал свидетелем некой бандитской разборки. Шахиня, как ни странно, поверила и, к счастью, подробности её не заинтересовали.
Весь в мыле, Дима отправился исполнять новые поручения. И сам этот процесс разозлил его, и вот тут-то он и задумался вплотную о заявлении про отпуск за свой счёт. Отсутствие оплаты взятых в оборот дней его не беспокоило – стоило лишь провернуть на пару с Колей какую-нибудь крупную товарно-денежную операцию в прошлом. Дима даже удивился сам себе, как это манящие турецкие пляжи перестали его манить, как это Советский Союз оказался интереснее и краше?!
А ну её, эту Турцию! Чего он там не видал?! Зачем он вообще туда собирался? Потому что каждый россиянин патриотом может и не быть, а в Турцию слетать обязан? Иначе чем, какими фотками, россиянин будет хвастаться виртуальным дружкам в социальных сетях? (Хотя эти друзья ради настоящей дружбы в реале и гроша ломаного не дадут!)
В общем, путешествия в восемьдесят третий куда важнее и приятнее Турции, решил Дмитрий! И если застрять в застойном прошлом надолго, то и будет отпуск куда покруче банальной турецкой пошлятины! Ведь там, в восемьдесят третьем, сущий рай!
В этот рабочий день, получив серьёзный пистон от Шахини – с повышением голоса, с противным тоном разговора, – Дима съездил на два объекта. По закону подлости объекты расположились в другом конце города относительно заветного сожжённого дома и по другому пути. И посмотреть итог поджога получалось только вечером.
По дороге Кукарский проклял пробки. Люди в соседних машинах вызывали лишь презрение. Зачем все едут? Куда все едут? Слишком много развелось автомобилей. То ли дело было в застойную советскую эпоху!
Дмитрий вспомнил, как ходил по улицам старой Перми. Тамошние люди понятия не имели о пробках! Ведь автомобиль являлся гордостью и роскошью на душу населения, а не средством передвижения и не рабочей лошадкой. А примитивная Вазовская «шестёрка» своим видом вынуждала соседей хозяина сего чуда покрываться пятнами от зависти!
Впрочем, «АВТОВАЗ» недалеко ушёл нынче от пресловутой «шестёрки», с усмешкой думал Дима, оглядывая соседние машины. «Ну что эта „Приора“, разве это машина двадцать первого века? Ну, ведь курам же на смех! Сущее извращение!»
Кстати, нынче люди в пробках ненавидели друг друга, по крайней мере, так считал Кукарский. И ещё он в один момент вдруг вывел для себя вот какую истину. Объективная особенность нашего времени в том, что люди окончательно разлюбили друг друга!
Вывел он сию аксиому уже на одном из объектов. В небольшом магазине «Мастерок», на окраине спального района, по залу Диму сопровождала молодая серьёзная дама – управляющая супермаркетом.
Дама, несмотря на свои лет двадцать семь или двадцать восемь и на очаровательное, в общем, лицо с аккуратной рыжеватой челкой, выглядела настолько серьёзной, и казалось, так по жизни была увлечена работой, читай, карьерой, что Диму это только расстроило. Как ни пытался он её раскачать шутками, когда они двигались вдоль торговых рядов, девица лишь со странными взглядами косилась на старшего менеджера из центрального офиса.
Девушки, которые слишком ко многому стремились, много учились и много работали, по определению вызывали у Кукарского стойкую душевную тошноту. Они казались ему ущербленными в чем-то глубинном, главном, а именно, в любви и сексе, и поскольку некуда им было девать ласку и любовь, занимались они, по разумению Димы, всякой ерундой.
Вместе управляющий и гость проверили состояние торгового оборудования и наполнение полок товаром. Так и не смогши расшевелить человеческое начало в девице, Дима распрощался со спутницей, прикупил кое-что себе и пошёл на кассу.
Он стоял в очереди и думал, до чего же нынче люди загружены, замкнуты, и сколько у них напыщенных масок, что даже шутками их не пронять! Но от невесёлых мыслей его отвлекло какое-то необычное оживление, сотворившееся у соседней кассы.
Дима поднял голову и увидел следующее: какой-то лысый коренастый мужичок, из тех, что ходят с вечно злобным лицом, недовольно обругал копошащегося соседа – худощавого типа в бейсболке, жующего жвачку.