муж?..
К с е н и я покорно идет. Дверь захлопнулась.
Занавес
Двор у дома Ж у р а в л е в ы х. За забором — огород соседей. Впереди улица. За ней гладь озера и отлогие горы, покрытые лесом. По противоположному берегу пробегают трамваи, соединяющие разорванные части города. Видны трубы заводов. Осень. Теплый вечер. А н ф и с а у корыта стирает гору белья. В а с и л и й сидит на лавочке возле дома, чистит ружье. По двору шатается И л ь я.
И л ь я (зевает). О-хо-хо!.. Терпеть не могу ночных смен. А людям в ночь. Между всем прочим, ночные смены вредны для здоровья. Что вы молчите, Василий Николаевич?
В а с и л и й. Ружье разговору не любит.
И л ь я. Так оно не заряжено.
В а с и л и й. Говорят, раз в жизни и незаряженное может выстрелить.
И л ь я. Тоска. Даже поговорить не с кем. Да и говорить не о чем.
В а с и л и й. То-то и оно.
И л ь я. А что бобры ваши? Как на них директор отреагировал?
В а с и л и й. Нормально отреагировал.
И л ь я. Бобры… Знаю, о чем разговор был.
В а с и л и й. Ну и что?
И л ь я. Не выгорело? Знаю, что не выгорело. О том надо было помнить, что меня на заводе ценят. И гравер я был первостепенный, и многое другое могу. Вот так, стало быть.
В а с и л и й. Нет, Илья, до первой статьи тебе далеко.
И л ь я. Однако мои работки на выставку-то пошли.
В а с и л и й. Выставка не долго живет.
И л ь я. Так и человек не больно вечен.
В а с и л и й. После человека дела остаются.
И л ь я. Либо останутся, либо нет… Я вам, Василий Николаевич, советик подкину, уж если вам хочется в веках утвердиться. Взглянул я на вашу последнюю работу по стали — не хватает ей кой-чего.
В а с и л и й. Дельный совет отчего не выслушать.
И л ь я. И горы там, и лес — живо все так стоит. И дымок из труб заводских… Отсюда, с нашего крылечка, картинку писали? Вдохновение, так сказать, без затрат.
В а с и л и й. Ты не виляй, ты говори.
И л ь я. Между всем прочим, всякие вопросики возникают. Задумается кто: зачем это у него лес около завода редкий? Намекает, что тайга гибнет? А дымок из труб? Критикует директора за то, что дымоуловители не ставит?.. А чтоб не возникало ничего такого, и нужно-то немного: дымка поменьше, лесу погуще… Ты ружье-то, между всем прочим, подальше малость!
С улицы входит П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Увезли Кузьминишну на «Скорой помощи».
В а с и л и й. Совсем плохо?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Совсем. Квартирантка ихняя с ней поехала.
И л ь я. Елена? А Кузьма где?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. В баню, говорят, пошел.
Уходит в дом.
И л ь я. Василий Николаевич!
В а с и л и й. Ну?
И л ь я. У Кузьмы можно будет дом купить. Кузьминишна умрет, Кузьма один — зачем ему дом с таким огородом?
В а с и л и й. Вылечат человека.
И л ь я (убежденно). Умрет.
В а с и л и й. Тьфу!
И л ь я. Кузьма выпить любит, его можно насчет дома уговорить… тесновато у нас. Ну, хоть я с Ксеней перейду, Анфиску с собой возьму… А огород вместе. Заборчик промеж них снесем — и одно, стало быть, хозяйство.
В а с и л и й. Ну-ну… (Чистит ружье, осматривает дуло, и опять Илья будто под выстрелом.)
И л ь я (переходит на другое место). Или квартирантов пустим. Вон Неплоховы сами на кухне живут, а четыре комнаты сдают, и сотню в месяц за них чистенькими.
В а с и л и й. Шкурником прикидываешься? Зачем?
И л ь я. Огород — под клубнику… Между всем прочим, такой-то семьей, как наша, миллионерами можно стать. Баб сколько, да нас трое, да если Сашка женится…
В а с и л и й. Неймется, значит, в миллионеры выйти… А потом?
И л ь я. Жить буду.
В а с и л и й. А сейчас не живешь?
И л ь я. Машину куплю, мебель зеркальную, на юг поеду И всякое такое прочее… нельзя?
В а с и л и й. А работать?
И л ь я. А зачем тогда работать?
В а с и л и й. Ну-ну…
И л ь я. А что? Думаешь, миллиона не смог бы растратить?
В а с и л и й. Не смог бы.
И л ь я. Это почему?
В а с и л и й. Раскулачили бы.
И л ь я. Да перестаньте, Василий Николаевич, ружьем баловаться… Шутите все.
В а с и л и й. Не шучу. Я бы тебя и раскулачил.
И л ь я. Родственнички… Уйду от вас. Сам у Кузьмы дом куплю.
С улицы слышится песня. Появляется К у з ь м а, под мышкой березовый веник.
В а с и л и й. С легким паром, сосед.
К у з ь м а. Сердечно благодарствую.
Из дома выходит П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Здравствуй, Кузьма.
К у з ь м а. То есть — мое нижайшее почтение соседке Прасковье Федоровне.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Слышь, Кузьма… Старуху твою в больницу повезли.
К у з ь м а. Это как — повезли?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Ну — сердце ей схватило. «Скорая помощь» увезла.
К у з ь м а. То есть я не понимаю. А огород кто копать будет? Картошку-то копать надо!
Подходит Е л е н а.
Е л е н а. Дядя Кузьма…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Что там, Елена Савельевна?
Е л е н а. Умерла…
Быстро уходит.
К у з ь м а. То есть — как померла? (Ему смешно.) Кто — померла?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Господи, Кузьма, не ко времени ты лишнего хватил.
К у з ь м а (возмутился). Это, значит, моя старуха изволила помереть? А огород?.. Ну, то есть сурьезно! А дрова к зиме привезти? А за коровой ходить? А яблоки продавать кто пойдет? А печку топить?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Пойдем-ка домой, пойдем… Думай, что говоришь!
К у з ь м а. А белье вот после бани — это кто стирать будет?..
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Пойдем, пойдем… Нельзя так, Кузьма. У человека жизнь кончилась.
Уводит К у з ь м у.
И л ь я. Я говорил, что помрет! (Вытаскивает из почтового ящика газету, просматривает, хмыкает.) И тут успел!
В а с и л и й. Что там?
И л ь я (читает). «Самое интересное для зрителей началось после окончания спектакля, когда на сцену поднялся городской архитектор Александр Журавлев. Его страстное выступление против равнодушия и халтуры»… (Кинул газету.) Каждой бочке затычка! Городской архитектор… Против халтуры, как же! Чушь собачья.
А н ф и с а берет ведро, направляется за водой.
В а с и л и й. Анфиса, я схожу.
Уходит с ведрами.
И л ь я. Ох и скукота! Ну и скукота…
А н ф и с а уходит в дом.
Творческая интеллигенция… Хоть волком вой. Везде такая скукота или нет? Между всем прочим, везде, должно.
В огороде соседей появляется Е л е н а с лопатой.
И л ь я (обрадовался, бежит к забору). Лена… Елена Савельевна!
Е л е н а. Ну?
И л ь я. Подойди, поговорить надо.
Е л е н а. И так хорош.
И л ь я. На минуту всего.
Е л е н а. Не пойду. (Копает картошку.)
И л ь я. За что ты так? За что гонишь? Лена…
Е л е н а. Отстань.
И л ь я. А ведь любила меня, ух, как ты меня любила..
Е л е н а. Не тебя — тоску свою любила… Отстань, Илья.
И л ь я. А теперь-то что изменилось? И дальше бы так тосковала.
Е л е н а. Уйди.
И л ь я. Я сегодня забегу к тебе перед работой.
Е л е н а. Собаку спущу.
И л ь я. Собака меня знает, между прочим. Не чуди, Ленка, откинешь крючочек, я тихо…
Возвращается П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а, И л ь я поспешно идет к дому.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Вот несчастье-то… Ты опять?
И л ь я. Я-то?.. Заборчик вот надо починить, пожалуй.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Давно пора.
Возвращается с водой В а с и л и й.
В а с и л и й. Анфиса, вода готова! Работка у тебя… Неужели больше стирать некому?
А н ф и с а глянула на него, не ответила. С улицы входит К л а в д и я.
К л а в д и я. Здорово, братва!.. Тысячу раз говорила — не трогай мое белье!
В а с и л и й. Между прочим, в городе есть прачечные.
И л ь я. Ох, скукота!
К л а в д и я (Илье). Воды принеси!
И л ь я. Я?!
К л а в д и я. Двигай, двигай. Развлечешься немного!
И л ь я под взглядом К л а в д и и торопливо берет ведра и уходит.
В а с и л и й. У нас тут Кузьминична умерла.
К л а в д и я. Вот те и раз! Хороший человек была старуха.
В а с и л и й. Странно это — жил, жил человек — и нету больше.
К л а в д и я. Обидно. Затеяла Анфиса с этим бельем!.. Ну-ка, супруг, складывай его в корзины, пошли полоскать.
В а с и л и й. Я?!
К л а в д и я. Давай, давай!
К л а в д и я и В а с и л и й с двумя корзинами белья уходят. А н ф и с а прибирает во дворе. Возвращается И л ь я, ставит ведра с водой, спешит к забору.
И л ь я. Лена… Елена Савельевна!
С улицы входит К с е н и я. И л ь я бредет в дом. К с е н и я пошатнулась, опустилась на крыльцо.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а (выглянула в окно). Ты что, милая? (Спешит к ней.)
К с е н и я. Нехорошо что-то…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Присядь… Не ребеночка ли ждешь?
К с е н и я. Нет… Не знаю.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Пора бы.
К с е н и я. Илья не хочет.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. А ты больно его не слушай. Это дело твое, женское. Тут ты хозяйка.
К с е н и я. Какая я хозяйка…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Ты слушай, что я говорю… По мне, Ксения, так лучше тебя жены не надо. Тихая ты, работящая, ласковая. Только, видать, мужчины это по молодости не больно ценят, им непокорные, те, что с фокусами, больше по нраву. Чтоб покою от бабы не было — вот тогда любят. Слушай, что я тебе скажу. Скалка, которой тесто катаем, знаешь, где лежит?