стофер приобрел крови в специально отведенном для этого месте.
Теперь Отраве шумное Серебряное Облако показалось тихим местечком, а люди в Розовой Роще еще более странно одетыми — у некоторых пол невозможно со спины определить! Но разноцветные шелка оправдывались повышенной влажностью. Была в ходу тут и странная традиция: лавочники уж слишком настойчиво зазывали прохожих заглянуть к ним. На вежливые отказы хватали за руки и буквально тащили за собой. А еще и детишки в драных рубашках окружали, бесконечно прося монетку. Чем больше город, тем больше нищих — закономерность. Золота у путников осталось не так уж и много, но Отрава нырнула рукой в карман, чтобы хоть полтишок этой гурьбе отдать — пусть между собой делят. Лю остановил ее порыв:
— Если дашь, то мы от них уже не отобьемся, — сказал ей на ухо, а потом гаркнул в полный голос: — Ну-ка, разойдись, шпана!
Но те к такому обращению были привыкшие: они, наоборот, только кольцо крепче вокруг Лю сжимали и оттесняли девушек в сторону, заставляя паниковать. Отрава надеялась, что Нанья от страха не начнет своими шарами швыряться — наглая малышня вряд ли заслужила такой участи.
— Ну-ка, разойдись, шпана, — повторил монотонный голос сзади.
В присутствии кровопийцы есть куча плюсов! Ребятню будто ветром сдуло. Нанья тут же сопоставила все аргументы и уцепилась Кристоферу в локоть. Лю и Отраву подтолкнул ближе к тому, а сам пошагал с другой стороны. Крис только посмотрел сначала на кудесницу, а потом и на остальных, но спорить с использованием себя в качестве отпугивателя не стал. Сказал только:
— А не завалиться ли нам в кабак? Вон там одну вывеску видел.
— Ну уж нет! — отрезал Лю.
— А почему же нет? — удивилась Нанья. — Я вот ни разу в жизни пьяного кровопийцы не видела!
— И не увидишь, — наклонил к ней голову Кристофер. — Мы и пить можем, и лишай-травку жевать, но изменения в поведении ты не заметишь. Как не замечаешь, что я сейчас смеюсь над твоей реакцией. Ну что, вкусная кудесница, идем?
— Идем!
— Я сказал — нет! — повторил Лю еще громче, будто до этого его просто не расслышали. — Они же юные девушки, а там разный сброд собирается!
Кристофер повернулся к нему:
— Я правильно понимаю: тебе можно в борделях развлекаться, а юным девушкам даже в почти приличный кабак заглянуть нельзя?
Лю немного опешил и мельком глянул на Отраву, но она уже и сама приняла решение:
— И правда! Я, например, в таких местах не бывала! Так что я иду с ними, а ты… можешь в заезжий дом вернуться или бордель себе отыскать!
Естественно, этим заявлением она не оставила ему выбора, ведь она не была его арестанткой, но и бросить ее одну он права не имел. Вот и вынужден был плестись за ней, куда бы ни направилась. Лю еще повезло, что обычно Отрава отличалась кротостью, но пора ему начинать привыкать, что так будет небесконечно.
Кабак назывался очень крикливо и патриотично — «Розовая Рожа». Внутри не было того пьяного шума, который Отрава ожидала. Наоборот, тихо и уютно, как в деревенской библиотеке. Небольшие столики были украшены кружевными салфетками и полевыми цветочками в жестянках.
К ним выплыл молодой возвращенец в белоснежной рубахе, подвязанной фартуком.
— Добрый вечер! У вас заказано?
— Заказано? — растерялась даже Нанья. — Не заказано…
Возвращенец деловито покачал головой:
— Посмотрим, что можно для вас сделать… — он задумчиво осмотрел практически пустой зал, кое-как выбрал столик и будто сам обрадовался такому простому решению: — Будьте добры, сюда! Господин, а вам поближе к сцене или подальше от охраны?
Это он обратился к Кристоферу, но тот на него не взглянул и направился к указанному столику.
— Э-э… Так вы вместе? — не понял возвращенец. — И какое мне тогда меню подавать?
Лю быстро нашелся и ободряюще хлопнул парня по плечу:
— Оба подавай. Наш… к-хм… друг будет кровь, мы — еду.
— А пить будем одно и то же! — подхватила Нанья.
— Так… но… ценники-то разные… — паренек не находил выхода.
Отрава усмехнулась — неужели они всерьез считают, что кровопийцы не имеют понятия о накрутках специально для них? То есть думают, что хитро облапошивают простофиль, в то время как кровопийцы думают, что переплачивают только потому, что способны переплачивать — эдакая вселенская гармония попрошайничества и демонстративности.
В итоге парень, посоветовавшись с комитетом из парней в таких же фартуках, принес к их столику: меню для простых людей; меню для кровопийц, в котором было всего три строчки — с указанием расы; и винную карту… для кровопийц. Похоже, комитет единогласно проголосовал за то, что кровопийца способен оплатить и за себя, и за товарищей по столу. Первой огромную золотистую букву «К» на обложке разглядела Нанья:
— Эй, паршивец! Неси-ка нам винную карту с нормальными ценами!
Тот, уже настроившись на атаку, не думал теряться:
— Так это она и есть. «К» означает «кудесница», уважаемая!
— Да что ты тут мне чешешь?! — Нанья с места подскочила, а глаза ее наливались желанием сжечь тут все к хряку.
Лю ухватил ее за локоть и рванул обратно на место:
— Да не горячись. Мы тут все равно ненадолго. А у них работа такая… с кроповопийц три шкуры драть.
Кристофер при этом будто и не присутствовал вовсе, медленно обводя взглядом помещение. Если придется платить по этой винной карте, то они тут задержатся совсем ненадолго. По Отравиным прикидкам на все свои сбережения они тут могут наестся до отвала и понюхать выпивку — если за соседнем столике закажут и разрешат понюхать.
— Крис! — она обратилась сразу к виновнику этого безобразия. — Ты хоть слово скажи!
— Не могу, — тут же отреагировал он, но и взгляда от пустой деревянной сцены не отлепил. — Мне воспитание не позволяет торговаться.
— Чего?! — окончательно вскипела Нанья и взвилась на месте. — Зато мне воспитание позволяет всем тут устроить массовую взбучку!
Она сначала треснула Кристофера по плечу, отчего он даже не вздрогнул, а потом схватила парнишку в фартуке за шиворот и потащила к стойке, где уже кучковались его коллеги по несчастью. Если кто и отобьет у этого сброда правильное меню, то только Нанья! И точно, через несколько минут криков с переходом на личности, она, уже довольная, несла к их столику сильно потрепанное в ходе кровопролитных боев меню — без огромной золотой буквы «К».
В этом меню, как и в предыдущем, была всего одна страница с двумя позициями: самогон и лишай-травка. Было бы за что воевать. Особенно когда Лю добавил:
— Заказываем по кружке самогона и хватит! С лишай-травки я вас потом по всей Розовой Роще собирать буду.
— Роже? — переспросила Отрава.
— Роще, — Лю выглядел уставшим или напряженным. — Если не по всему Левоморью.
Самогон Отрава в Тихой Речке пила — немного, конечно, но что же это за молодежь, которая ни разу у родителей бутыль не сперла и где-нибудь за последним сараем не распечатала? И после этого, как и все остальные, даже с одного глотка готова была и в танцы пуститься, и песни веселые кричать, а потом, крадучись, пытаться попасть в свою комнату, чтобы мама запах не уловила. Та, скорее всего, улавливала, но предпочитала не разводить хотя бы эту тему до скандала — сама ведь когда-то была молодой! А вот к лишай-травке отношение было более настороженным: говорили, что она мозги сушит и вызывает привычку. Люди, нажевавшись ее, пьянели примерно так же, как с самогона, но чудили сильнее — бывало им мерещилось то, чего наяву не было. Но главное — от лишай-травки зубы заметно желтели, поэтому ее любителей уже по улыбке можно было распознать. А раз так, то от маминого скандала не спасешься.
И немного-то она теперь выпила, но все эти воспоминания вызвали неестественную грусть:
— Лю, прямо сегодня напишем моим письмо, ладно?
— Так напиши! Давно пора! — не понял он.
Отраве было неловко поднимать эту смущающую тему:
— Ну… я бы хотела, чтобы и ты им что-нибудь написал — чтоб они уж совсем не переживали. Мол, путешествуем по государству и все у нас хорошо… что любим друг друга… Только это маму успокоило бы окончательно…
Лю, хоть и не любил врать, но кивнул серьезно — в некоторых случаях правду можно немного приукрасить, чтоб родне Отравы жилось спокойнее. Но вмешался Кристофер:
— Ты только представь, как твоя мама обрыдается, прочитав такое занудное письмо. Давай я тебе помогу. Мы-то с тобой уже в обмане родни на романтические темы асы.
Отрава, вспомнив, как они сочиняли письмо от имени Лионессы, расхохоталась. И тут же согласилась на предложение — в любом случае процесс обещает быть презабавным. Его потом только остановить надо будет от формулировок типа «Высокоблагороднейший потомок высокоблагороднейшего семейства перевертышей очень счастлив составить партию вашей деве».
Тихой «Розовая Рожа» оставалась недолго: со временем сюда стягивалось все больше народа. Так, глядишь, и битком забьется. И шум будет только нарастать, а ближе к восходу ночной звезды перевертыши разойдутся по домам. Хотя могут и вернуться позже, когда их критический период снова схлынет. На сцене выла безголосая, но очень грудастая возвращенка в блестящем платье. Отраве только поначалу ее выступление казалось смешным, но через пару песен она и сама начала с удовольствием подвывать и даже немного завидовать блеску ее платья.
Но Кристофера блестящая возвращенка, естественно, не интересовала. Он долго наблюдал за крайним и самым шумным столиком, а потом спросил у остальных:
— Во что они там играют? Я тоже хочу.
Лю только бегло взглянул в ту сторону.
— В карты. Да там шулеры собираются — на золото подвипивших разводят. Не думал, что и кровопийцам свойственен азарт!
— А кто же это проверял? Я, например, даже играть не умею. Но шулеры же объяснят?
Крис встал и направился сквозь толпу к эмоциональной компании картежников. Лю уж было рванул за ним, но повеселевшая Нанья остановила:
— Да пусть развлекается! Ему же явно полной жизни захотелось, а если мы его начнем ограничивать, то он так полудохлым и останется! — и тут же упорхнула, приняв очередное приглашение на танец. Нанья выходила танцевать уже в четвертый раз, никому не отказывая, но каждый раз с новым кавалером. Видимо, тоже полной жизни захотелось. Точнее, она иначе жить и не умела.