А потом они два часа слушали музыкальные композиции на органе и разглядывали вышивки — одну другой страшнее. Нанья уже в четвертый раз повторила, что ей срочно нужно на свежий воздух, а то ее от такого количества изящных искусств укачало, но ее все более и более громкое нытье будто не замечали. В последний раз Кристофер ее поддержал и напомнил господам о своей усталости. После этого гости получили долгожданную свободу от радушия кровопийц.
Нанья и Отрава в своей комнате просидели недолго, ведь для самых интересных вопросов им нужен был Кристофер! Они высунулись в коридор, когда слуги разошлись, и подкрались к следующей огромной двери. Стучать не стали, чтобы лишнего внимания не привлечь, и вдвоем с усилием надавили на дверь толщиной в вытянутую руку взрослого человека.
Кристофер тоже еще не собирался укладываться и выглядел так, словно их ждал.
— Заходите быстро, чтобы вас не заметили. Я, конечно, объяснил им все предельно подробно — якобы таскаю вас с собой вместо пробирок с кровью. Вкуснее и свежее, — Нанья на этих словах было фыркнула, но потом сама же себя остановила и просто коротко пожала плечами, принимая этот вариант за разумный. — Но лучше, чтобы они не видели вас в моей комнате после сытного ужина из их лучших запасов. Могут воспринять это как оскорбление. Хотя я и сам собирался к вам заглянуть, если бы вы не пришли.
Нанья скинула обувь и завалилась на его кровать — такую же огромную, как и в их комнате. Подоткнула бархатную подушку под спину.
— Еще бы мы не пришли, Крис! Нас же от любопытства разрывает!
— Я тоже об этом думал. Золота у нас сейчас столько, что больше уже будет тяжеловато тащить. Но хватит ли его, чтобы прожить в Правоморье месяц, а потом вернуться обратно? А если там придется задержаться?
Отрава ответила Нанье точно такой же, как у подруги, лукавой улыбкой. Кристофер со своими «думами» вообще промахнулся. Обеих количество собранного золота сейчас меньше всего волновало. Нанья подскочила, схватила его за руку и потащила к себе. Усадила на бархатном плацдарме несопротивляющееся от удивления тело поудобнее, а с другой стороны его зажала Отрава.
— Давай, давай, Крис, рассказывай — какая из девчонок Сари тебе больше понравилась? Лучше они твоей бывшей… как ее там? Лионесса?
Он молчал, переводя взгляд с одной на вторую, а потом обратно. Тогда и Отрава решила подтолкнуть его к искренности:
— Если хочешь знать наше мнение, то младшая — просто прелесть! Для кровопийцы, конечно. Ты-то у нас красавчик, мы тебя кому попало не отдадим! Но вдруг наши вкусы с вашими не совпадают, и ты впечатлился жуткими вышивками старшей?
— Так вы меня про вкусы спрашиваете? — наконец-то отмер Крис. — Тогда они обе милы, но первыми красавицами вряд ли могут называться. Волосы и глаза слишком темные для кровопийц, темперамент взрывной. Хотя у меня после общения с вами темперамент тоже стал кошмарным. Когда к родителям вернусь — они глазам своим не поверят.
— Да к хряку твой взрывной темперамент! — не выдержала Нанья. — Ты жениться-то намерен?
— Конечно. Когда-нибудь.
Нанья погладила его по плечу, словно успокаивая разбушевавшегося ребенка:
— На ком же? Ведь ты уже пообещал Сари, что потом к ним заглянешь!
— Загляну. Возможно. Или нет. Но точно не чтобы жениться на Клеопатре или Нефертити. Если уж среди кровопийц такое безрыбье настало, я тогда лучше к Лионессе вернусь. Та хотя бы на органе играть не умеет.
— О! — протянула чем-то обрадованная Нанья. — А наш мальчик еще и с высокими запросами!
— Так еще бы! — подхватила Отрава, поддаваясь шутливому настроению. — У нашего-то мальчика волосы белее белого и глаза серее серого! Мы нашему лапушке самую красивую отыщем — вот с Правоморья и начнем искать!
— В Правоморье почти не осталось кровопийц, насколько я знаю, — Кристофер снова внутри смеялся, теперь Отрава это угадывала безошибочно. — Но спасибо, что взяли меня под опеку. А то ведь я без вас бы пропал.
В дверь постучали, отчего все втроем сразу замерли. Слуги вряд ли в такое время сунутся в господские спальни, а за широченными стенами их голоса вряд ли могли расслышать даже кровопийцы. Кристофер, сообразив первым, тут же ухватил обеих за локти, рванул сначала с кровати, а потом зашвырнул под нее. Для обид за такое обращение время было неподходящим, поэтому девушки просто замерли в куче пыли.
Кристофер уже открывал дверь.
— Нефертити?
— Зашла пожелать тебе доброй ночи, Кристофер, — голос ее эмоциональностью не слишком отличался от других кровопийц, и теперь, когда не было видно ее миловидного лица, то звучал так же мертвенно.
— И тебе доброй. До свидания.
— Подожди, — вот этот, слишком резкий ответ, наверное, и говорил об ее излишней импульсивности. Дверь закрылась с тихим стуком. — Кристофер, я знаю, что очень молода, но между нами промелькнула искра. Ты не можешь этого отрицать. Я не понимаю твою тягу к путешествиям, но готова ждать столетиями. Как раз и вырасту.
Нанья зажала рот рукой, чтобы не смеяться. Кровопийца уже должна была почуять их присутствие, но, похоже, была слишком взволнована разговором.
— Ты меня совсем не знаешь, а уже даешь такие обещания. Верный признак молодости.
— Мне было достаточно нашего знакомства, чтобы все понять.
— Того часа, что мы сидели за столом? Странно.
— Достаточно.
— Нет.
— Да.
— Слишком мало.
— Достаточно.
— Нефертити.
— Кристофер.
— Не было никакой искры.
— Была.
Снова стук в дверь, от которого идиотская и грозящая бесконечностью перепалка затихла.
— Это Клеопатра. Точно говорю — Клеопатра. Она меня на месте убьет. Точно говорю — убьет.
Нефертити, произнеся это, как заклинание, вдруг с той же скоростью, на которую способны только сытые кровопийцы, бросилась под кровать. Нырнула под нее, как с рыбацкого причала в озеро, и в этой же позе замерла, уставившись на Нанью и Отраву. Но только ноги поджала и ни звука больше не произнесла. Очевидно, страх перед сестренкой был важнее мимолетного удивления.
— Здесь становится многолюдно, — сказал Кристофер колыхнувшемуся балдахину и пошел открывать дверь.
— Клеопатра?
— Прости, Кристофер, что беспокою в такое время. Пришла пожелать тебе доброй ночи.
— Благодарю. Пусть будет ласкова ночная звезда к будущим детям такой гостеприимной хозяйки.
— К нашим детям.
— Чьим?
— Между нами промелькнула искра, Кристофер. Ты не можешь этого отрицать.
— Но я попробую. Натренировался. Доброй ночи, юная госпожа Сари.
— Оставь сарказм при себе — не такая уж и юная. Но «Кирами» мне подойдет больше, тут ты прав.
— Я не…
Там, за пределами видимости происходило что-то непонятное. Ноги Кристофера куда-то исчезли, а потом последовал сильнейший удар по кровати. Потом еще несколько ударов и звуки возни, но при этом ни единого возгласа или хотя бы какого-то звукового ориентира, указывающего на то, что именно там творится.
— Клеопатра, держи себя в руках, — голос Кристофера звучал теперь сверху и по-прежнему спокойно. — Я ни разу не бил никого из кровопийц, но ты не оставляешь мне выбора. Ай.
— Расслабься, красавчик, и сделай мне ребенка. А потом катись в свое путешествие. Свадьбу можем сыграть и после.
— Ай. Клянусь клыками, если ты с меня не слезешь, мне придется применить силу.
— Так давай, примени уже силу. А то лежишь, как бревно. Как будто и не победитель разбойников.
— Ай. Темный хряк тебя дери, не кусайся.
Сложно было сказать, что именно смешило больше: этот диалог на кровати или надувающиеся до невероятных размеров щеки Нефертити. Нанья ничего не могла с собой поделать — как она ни зажимала рот, но смеяться совсем бесшумно у нее уже не получалось. Отрава попыталась ее успокоить, сама едва сдерживаясь, но первой не выдержала Нефертити. С криком «Кусаться вздумала, старая дева?!» она вылетела из укрытия.
И снова удары — на этот раз куда более мощные. От одного кровать даже сильно подвинулась, являя миру ногу Отравы и густой пылевой покров с уже расчищенными полянками. Однако на них некому было обращать внимания — сестры вцепились друг в друга, потом Клеопатра сильнейшим хуком снизу отправила соперницу к стене, но та, сползая на пол, уже вновь сжимала кулаки. Нанья хохотала в полный голос, Отрава глазам своим поверить не могла — и это «высокоблагороднейшие отпрыски высокоблагроднейших семейств»?! Ей было и немного смешно, и сильно страшно: кто знает, не прилетит ли им двоим за компанию?
Сверху показалось перевернутое лицо Кристофера:
— Если вы мне друзья, то должны спасти меня. Обязаны. Потому что если я ударю хоть одну из них, это может привести к затяжной войне между нашими домами.
Нанья тут же собралась, вылезла из-под кровати, стряхнула с руки шмат пыли, засунула два пальца в рот и издала свист, от которого уши заложило. Отрава тоже встала, чтобы, если потребуется, прикрыть подругу хотя бы собственным присутствием. Кристофер встал с кровати, но держался на безопасном расстоянии.
Две пары ледяных плошек уставились в их сторону.
— О, а эти тут что делают? — удивилась лохматая Клеопатра, державшая в руках русый клок волос.
— Уважаемые госпожи Сари! — торжественно начала Нанья. — Пусть будет ласкова ночная звезда к вашим будущим детям! Такие милые создания, как вы, заслуживают… В общем, я льстить не мастак, поэтому сразу к делу. Парниша, из-за которого вы тут лохмы друг другу дерете, извращенец! Он, представьте себе, уже давно влюблен. И не в кровопийцу! Извращенец! Крис, подтверди!
— Извращенец, извращенец, — с явным облегчением поддакнул Кристофер и даже шагнул вперед. — Как пить дать. На всю голову нездоровый.
Сестры уставились теперь на него, и даже Отрава почувствовала: они ни единому слову не поверили. Наоборот, начинали злиться еще сильнее оттого, что их отшивают настолько грубым враньем. Наверное, это уловила и Нанья, потому что растерялась и посмотрела на Криса, но тот никакого решения не подсказал, поэтому кудеснице снова пришлось брать руководство в свои руки: