Однажды она получила только за то, что «недостаточно строга к своим рабам». А ей-то казалось, что монах приветствует исключительную доброту. Но выяснилось, что воспитательная строгость тоже обязана быть! То есть если Нанья без разрешения посмела открыть рот, то почему бы Нанье и не дать за это подзатыльник? Рабы — они ведь как дети для господ. Как любящий отец должен быть в меру строг со своими детьми, так и господин обязан себя вести. Правда, все «воспитание» почему-то к тычкам, подзатыльникам, пинкам и сводилось. Но это было даже великодушнее, чем нотации на несколько часов! Поэтому Отрава, дабы осчастливить их нового друга, отвесила Нанье один раз звонкую пощечину. Та отомстит непременно, когда они избавятся от неприятного общества, но сейчас это было необходимо! Ведь никто не просил Нанью использовать непонятные монаху ругательства:
— Госпожа, ты б сама свои вещи взяла. У меня лошадка попроще твоей, и мы с ней скоро замертво ляжем. Так что снизойди до наших проблем, возьми-ка этот кулек, а то прям как хрякова барыня…
Вот в этот момент Отрава и выделила ей оплеуху за грубость. В зрачках у Наньи полыхнуло пламя, но было усилием воли погашено — она тоже знала, что мера необходимая.
— Хорошо, Лада, хорошо, — похвалил довольный рвением своей подопечной клирик. — А ты, Нанья, следи за языком!
Он шагнул к ним ближе и вдруг треснул посохом Отраву по спине. Та вскрикнула от неожиданности, не понимая, как может сразу после одобрения следовать наказание, но Камыш тут же великодушно объяснился:
— Наказывай, Лада, рабов за проступки. Так ты делаешь их лучше. Но и себя наказывай за то, что была вынуждена быть с ними суровой. Так ты делаешь лучше себя.
Отрава окончательно запуталась, но переспрашивать не спешила. Получалось, что бы ты ни делал, наказание все равно должно быть твоим главным спутником. Добрый? Получай. Злой? Получай. Ничего не делаешь? Получай за нерешительность. Но при этом никогда не осмеливайся проявлять решительность даже в пустой болтовне. Веселая жизнь у этих правоморцев! Скорей бы от клирика с его посохом избавиться.
К счастью, большую часть времени они проводили верхом на лошадях, и только Лю, перевернувшись, бежал рядом. Даже в эти переходы монологи клирика не иссякали, но на них хотя бы можно было не обращать внимания.
Отрава эти все мелочи неприятностями называть отказывалась. Первая серьезная проблема возникла через четыре дня путешествия.
— Впереди Ситар, — сказал клирик. — Мы остановимся там на пару дней. Купим хлеба и отдохнем.
Похоже, что Ситар был городом. Значит, там могли потребовать и документы. Отрава пока не чувствовала в себе уверенности пройти любые проверки, поэтому ответила как можно смиреннее:
— Вы, уважаемый клирик, отправляйтесь в Ситар. А я со своими людьми продолжу путь, если вы будете настолько добры, чтобы объяснить мне дорогу.
— А отдых? — не понял клирик, но уже подъехал к ней ближе и ухватился поудобнее за посох.
— Мне не нужен отдых, — уверенно заявила Отрава. — Мой жених ждет меня, а до Мираля, по вашим словам, осталось совсем немного.
Она получила уже ожидаемый удар по плечу.
— Глядите-ка, ей отдых не нужен! А рабам твоим нужен? А лошадям? Только о себе и думаешь, избалованная девка!
Вечером Лю, улучив момент, когда клирик отлучился по нужде, тихо сказал:
— Нельзя в Ситар! Похоже, что город большой, а значит, Иракий сюда весточку про нас точно отправил. По внешности нас, возможно, и не узнают, но в твоем документе написано его родовое имя!
Отрава не знала, что делать. Ее отказ будет выглядеть подозрительно. Не насторожит ли она этим клирика, и не попадутся ли они как раз на этой настороженности? Поэтому она спросила и у Наньи:
— А ты что скажешь?
Та выглядела отрешенной:
— Я сначала тебе врежу, а уж потом смогу думать о чем-то еще.
— Так ведь я посохом получила! — не поверила Отрава своим ушам. — Куда больнее!
— И все равно, — Нанья тяжело вздохнула, — душа у меня как-то не на месте от осознания несправедливости. Но в город идти нужно — этот мерзкий червь нас одних не оставит. А если мы сбежим от него, то точно сообщит… как их там, внутренняя армия? Доберемся мы до Мираля, может, даже Криса отыщем — а за нами уже целая армия идет. Оно как бы почетно, но…
Отрава только кивнула, приняв и ее мнение. И до сих пор не знала, какое решение принять. Хоть обсуждали втроем, озвучить-то все равно ей придется. А за последствия отвечать уже опять коллективно. Поэтому она чувствовала на себе особую ответственность.
Кристофер давно заметил: чем чаще прилагаешь усилия, заставляя себя быть дружелюбнее, чем многословнее объяснения, тем назойливее становятся окружающие и все чаще обращаются за помощью по пустяковому вопросу. Среди не-кровопийц это называется дружбой. И хоть сам Кристофер с этим определением согласен не был, но понял, что нет способа проще держать ситуацию под контролем. А еще люди устают от ненависти, поэтому самый легкий способ завоевать их любовь — сначала долгое время вызывать настороженность или неприязнь, а потом дать повод изменить отношение. И тогда отношение резко меняется, будто подопытный только этой поблажки и ждал. Того же эффекта невозможно достичь, если сразу быть для всех лапушкой. Лапушек любят, но не так вдохновенно. Непонятных и острых на слово — если и начинают любить, то изо всех сил. Коротко говоря, Кристоферу даже усилий прилагать не требовалось, чтобы стать центром Миральского сообщества.
— Неужто у вас никакой внутренней армии нет? А кто же борется с разбойниками? — не понимал молодой солдат. — Ведь если их сразу не прижать, они распоясаются!
— А никто толком и не борется, — ответил Кристофер. — Точнее, борются своими силами.
— И скольких разбойников ты убил, Крис?
— Для тебя — господин Кирами. И пшел вон, надоел.
— Ладно-ладно! Можно, я завтра зайду?
Зато разговоры с капитаном Каджем доставляли удовольствие.
— Думаешь, мы за столько времени сами не доперли, что надо топить их корабли? Но эти сволочи слишком быстры — корабль с берега пробить не так уж просто, а они всегда нападают эскадрой. И тут же в шлюпках перемещаются на другой.
Кристоферу было интересно искать выходы — как ребус разгадывать:
— И что, шлюпки заряжены магией, говоришь?
— Иначе такая быстрота невозможна! Наши кудесники научились придавать скорость животным, но не могут сотворить подобного с вещами…
— Значит, надо не топить, а захватывать. Тогда, возможно, кудесникам будет проще сообразить…
— Это да. Но как? — Кадж снова улыбнулся.
Несмотря на военную выправку, Кадж, как и все перевертыши, отличался добродушием, хотя бы в те моменты, когда мог себе это позволить. Он напоминал Лю, если бы тот был на полтора столетия старше. Даром что правоморец. Эти двое непременно нашли бы общий язык… если бы идиоты не сбежали! Кристофер никак не мог простить друзьям, что они нарушили его идеальный план.
— Пока не знаю, Кадж. Но вот, что в голову пришло — по периметру крепости защита стоит, непроницаемая для кровопийц. А если нечто подобное поставить по морю?
— Так на воде же магия не держится.. — задумался капитан. — Но…
— Но защиту можно поставить вдоль всего побережья, — закончил общую мысль Кристофер.
— Это… это слишком кардинально! У нас нет столько кудесников, которые по всему берегу смогли бы ее установить и поддерживать… Но ведь мы можем поставить заслон хотя бы возле поселений!
— И в этом случае налетчикам, если они с кровопийцами, придется искать пешие окружные пути. А на суше у вас преимущество, — добавил Кристофер.
— Вероятней всего, они на это не пойдут, — Кадж вперил задумчивый взгляд в узкое мутное окошко. — Будут нападать без кровопийц, как раньше. Но даже это неплохо! Сегодня же напишу письма во все крупные крепости и Город Королей. У нас военные решения, если они продуктивны, обсуждаются и принимаются быстро. Наверное, реализовать это будет сложно — материк наш узкий, но очень длинный, однако идею предложить стоит!
— А против других рас такие границы невозможны?
— Если бы! — Кадж устало махнул рукой. — Кудесники объясняют, что завязать эту границу можно только на кровопийцах — то ли по протяженности жизни, то ли по другим признакам, не знаю, чем вы там так сильно отличаетесь…
— Умом и чувством собственного достоинства, — подсказал Кристофер верный ответ.
Кадж только рассмеялся. Видимо, решил, что это шутка. Раз у него приступ необоснованного веселья, можно рискнуть:
— Покажи мне ваши береговые установки — может, что-то и подскажу.
— Ага! Для этого пришлось бы снять защиту, а я тебе пока настолько не доверяю!
Кристофер был недоволен — конечно, на лице эта эмоция не отразилась.
— Я сбегу от вас весной. Не люблю холод. Поэтому несколько месяцев можешь спать спокойно.
— А разве в Левоморье зимы не суровее наших? — заинтересовался Кадж.
— Понятия не имею. Я зимой ни разу из замка не выходил. Ну, так что с установками?
Капитан с улыбкой покачал головой:
— Эх… когда мы найдем твоих друзей, я буду чувствовать себя спокойнее. Оставлю их тут в заложниках, тогда тебя можно и на экскурсии водить. А пока…
С каждым днем Кристофер все больше сомневался, что внутренняя армия хоть на что-то способна. Как можно столько времени искать трех обычных людей?
— Ладно, — решил пока смириться он. — Тогда хоть схемы береговых установок принеси — посмотрю. А то мне скучно. И да, книги новые нужны. Я ваши уже по три раза прочитал, скоро наизусть цитировать начну.
— Все-таки зря мои предки кровопийц уничтожили. Вы те еще стервецы, но теперь я вижу, сколько плюсов в вашей долгой жизни. Только успевай договариваться!
— Так успевай, Кадж. До весны. И да, книги по политологии не забудь. Интересная у вас система управления.
— Будет исполнено, господин! — капитан иронично поклонился.
Наивный перевертыш до сих пор полагал, что его сарказм звучит сарказмом, а не искренним уважением.