огненно-рыжего цвета своих волос. Лично у меня имя Руби ассоциируется с проститутками, а проституткой она как раз не была.
Она была лихой, не знавшей страха девицей, но сейчас это было трудно вообразить, глядя на ее съежившееся личико в белом тюрбане из бинтов. Бинты виднелись и из-под больничного халата. Глаза ее были закрыты. Я напомнил себе, что именно я вовлек ее в этот рэкет, по крайней мере на профессиональной основе. Даже несмотря на то, что другой альтернативой для нее тогда была тюрьма, я никак не мог гордиться своим поступком, глядя на то, во что она сейчас превратилась.
Я дотронулся до той ее руки, что была ближе ко мне, предварительно удостоверившись, что к ней не подсоединено ничего жизненно важного. Рука была холодной, вялой, безжизненной. Глаза оставались по-прежнему закрытыми.
- Аннет! - мягко сказал я. - Нетта... Она не пошевелилась. Я покосился на врача, который привел меня в палату. Он слегка повел плечами, словно давая понять, что сейчас ни одно из моих действий уже не в состоянии причинить ей новые страдания.
- Эй, морковка! - повысил я голос. - Хватит. Это я, Мэтт.
Какое-то время все оставалось по-прежнему. Затем веки Аннет с трудом приподнялись, словно были свинцовыми, и она посмотрела прямо мне в глаза. Ее холодные пальцы слегка стиснули мне запястье, давая понять, что она видит меня и рада, что я пришел. Мгновение спустя веки снова опустились. Некоторое время я постоял, держа ее за руку, надеясь, что еще есть возможность вызвать ее внимание, но затем положил ее руку на кровать, а сам сел на стул в углу и погрузился в ожидание.
Три часа спустя врачи официально констатировали смерть.
Глава 2
Когда я вышел из больницы, уже стемнело. Влажный, пахнущий химикалиями туман создавал нимбы вокруг фонарей и неоновых вывесок. Я забрал у стойки чемодан, газету и отправился в свой номер, находившийся в конце балкона второго этажа.
Я поставил свою тяжкую ношу у двери и проверил, на месте ли у меня нож. Настоящий складной охотничий нож. Вообще-то он великоват на мой вкус для моих целей, но старый нож пришел в негодность во время последнего задания, и этот оказался наиболее адекватной заменой. Я как следует отточил его, немного "обкатал", и мне не хотелось от него отказываться.
Я также проверил небольшой пятизарядный револьвер 38-го калибра системы "смит-вессон", который находился у меня за поясом с левой стороны, но рукояткой вправо. Ребята из ФБР обычно носят их справа, чтобы иметь возможность быстро вытащить оружие, и они в этом неплохо поднаторели. Но мне редко приходится так торопиться, и я люблю, чтобы оружие было там, где его можно легко достать любой рукой и, в зависимости от обстоятельств, либо пустить в ход, либо тихо выбросить.
Заставив тех, кто мог поджидать меня в номере, понервничать, я вошел внутрь с той осторожностью, какая рекомендуется инструкцией в похожих обстоятельствах. В номере никого не было. Тогда, забрав из коридора мой чемодан, я закрыл и запер дверь. Хмуро размышляя о том, что происходит, я решил предположить самое худшее: Аннет столкнулась с кем-то, с лицом или группой лиц, представляющих преступную организацию, уголовную или политическую, и данная организация, получив информацию о том, кто видел ее перед смертью, весьма заинтересовалась тем, кто я такой, что мне удалось от нее узнать и что я планирую далее предпринимать.
Это был самый разумный вариант, из которого вытекали мои дальнейшие действия. С другой стороны, пока у меня не было никаких подтверждений его справедливости. Человек в вестибюле вполне мог на самом деле быть именно тем, кем он представлялся на первый беглый взгляд. И тогда мое актерство и мои предосторожности - это просто лишняя трата времени. В Аннет мог стрелять и ревнивый любовник, который затем отправился домой и пустил себе пулю в лоб, или пьяный уголовник, который теперь был уже за сотни миль отсюда, в Мексике. Если убийство совершил одиночка, то мне придется порядком попотеть, прежде чем я смогу что-то про него узнать, если, конечно, полиция не поднесет мне его на блюдечке с голубой каемочкой.
Но если же к ее смерти причастна тайная организация, и если таковую удастся спровоцировать на какие-то действия против меня, мне будет над чем поработать - если, конечно, они сразу не отправят меня на тот свет. Так или иначе строить дальнейшие планы имело смысл, исходя из потенциального противника с мозгами, руководившего отрядом, члены которого знакомы с огнестрельным оружием, а также прочими приспособлениями.
Я бегло оглядел комнату, но не стал ее обшаривать. Я не испытывал ни малейшего желания отыскивать жучка, который, как я надеялся, был уже поставлен. Я громко сообщил всем желающим номер моей комнаты и дал им целых три часа, чтобы они над ней потрудились. Если они не сумели воспользоваться предоставленным им шансом, тем хуже для них. Я и так пошел им навстречу.
Комната была большая, приятная, с двумя двойными кроватями. Это выглядело чрезмерной роскошью. В данных обстоятельствах и одна двойная кровать содержала в себе пятьдесят процентов излишеств, если, конечно, не подвернется нечто непредвиденное, но сейчас я был не в настроении амурничать. Аннет была хорошей девчонкой. Мы неплохо провели время вместе и сумели выполнить одно секретное задание там, в Мексике. В виде траура я вполне был готов провести эту ночь один.
Я бросил чемодан на одну из кроватей, отправил следом за ним газету, а сам взял телефон и попросил барышню-телефонистку соединить меня с Вашингтоном. На это понадобилось время. Пока я ждал, стал листать газету, развлекая себя стародавней игрой секретных агентов. Проглядывая заголовки, я пытался понять, какие из них имели отношение к моему заданию. Учитывая соображения конспирации, не приходилось надеяться на то, что кто-то тебе все расскажет прямым текстом. Никто не доложит тебе обстановку, даже если она ему понятна. В нашем случае таким знанием мог разве что похвастаться тот, кто застрелил Аннет, а на его откровенность - даже с теми, кто мог потом пооткровенничать со мной, - рассчитывать не приходилось.
В дневной газете, что валялась на кровати, были те же самые новости, что и в той утренней, что я читал в самолете. Там тоже на первой полосе было фото оползня, случившегося по причине дождей и нежно передвинувшего дом кинозвезды на середину шоссе. Там было интервью с известным сейсмологом, предрекавшим новое землетрясение, которое вот-вот должно стереть Калифорнию с географических карт. Там была передовица о загрязнении воды и воздуха, а также интервью с официальным представителем правительственных кругов Мексики, который полагал, что возобновление Штатами кампании по предотвращению ввоза в страну наркотиков наносит ущерб туристическому бизнесу в Мексике, а также является неловкой попыткой оказать давление на мексиканское правительство ужесточить борьбу с теми, кто незаконно выращивает марихуану и опийный мак.
Одной рукой я по-прежнему держал телефонную трубку, а другой листал страницы газеты и вдруг обратил внимание на небольшую заметку с заголовком: "ИСЧЕЗНОВЕНИЕ УЧЕНОГО". На прошлой неделе, говорилось там, доктор Осберт Соренсон, специалист по метеорологии из Калифорнийского университета Лос-Анджелеса, как обычно, вечером вышел из своего офиса и исчез. Опасаясь, что его похитили с целью получения выкупа, его семья до самых последних пор не поднимала шума, полагая, что похитители вот-вот выйдут с ними на связь. Представители полиции от комментариев воздержались, но кто-то из коллег доктора Соренсона намекнул, что в его адрес раздавались угрозы представителей очень влиятельных деловых кругов, полагавших, что его деятельность вредит их интересам. Доктор был президентом Калифорнийского комитета по запрещению двигателей внутреннего сгорания - ККЗДВС, о котором я уже сегодня читал.
Я хмуро смотрел на заметку. Это был явно самый важный раздел. Погода, загрязнение окружающей среды, землетрясения, а также наркотики не имели отношения к моей работе, но за долгие годы карьеры мне несколько раз приходилось иметь дело с исчезавшими учеными слегка шизофренического типа.
Что-то я не очень верил в справедливость гипотезы коллеги мистера Соренсона. Разумеется, большие концерны творили много всяких глупостей, пытаясь уберечь себя от убытков, но даже для них убийство или похищение уважаемого профессора Калифорнийского университета выглядело слишком уж нелепо. Ну, а если "Форд", "Крайслер" и "Дженерал моторс" тут ни при чем, то кто же тогда его умыкнул?
Так или иначе, совпадение показалось мне любопытным: в Лос-Анджелесе в одно и то же время пропал профессор и погиб агент. Конечно, все это могло оказаться чистой случайностью, но, если никаких других ниточек от покушения на Аннет я не найду, можно будет попробовать и этот вариант. Он заинтересовал меня хотя бы потому, что нашелся человек, попытавшийся запретить двигатели внутреннего сгорания не где-то, а именно в Калифорнии, в которой многие никогда не расстаются со своими излюбленными тачками, даже когда ложатся в постель.
Мои размышления прервал знакомый голос в трубке.
- Это Мэтт, сэр, - сказал я. Употребление моего обычного, а не кодового имени означало, что телефон скорее всего прослушивается.
- Кто, кто? - осведомился Мак, проверяя, не обмолвился ли я.
- Мэтт Хелм из Лос-Анджелеса. Как вы меня слышите?
- Отлично вас слышу, Мэтт, - отозвался он, давая понять, что предупреждение принято. - Как у вас там дела?
- Скверно, - сказал я. - Красный карандаш далеко? Вычеркните агента Руби. Наша кирпичная головушка нас покинула. - Возникла маленькая пауза, потом Мак сказал:
- Жаль, очень жаль. Она была перспективной сотрудницей. Конечно, она порой действовала импульсивно, ошибалась, но в ней были неплохие задатки. Таких в наше время встретишь нечасто.
- Да, сэр.
- Я очень ценю искренних миротворцев и гуманистов, Мэтт. Я сам горой за мир и взаимопонимание, но я устал беседовать с кандидатами, которые готовы убить всех коммунистов нажатием кнопки, но приходят в ужас, если им надо будет запачкать свои собственные ручки кровью. Для меня они принадлежат к тому же сорту людей, что готовы есть мясо, заготовленное другими, но осуждают того, кто идет в лес сам добывать себе пропитание.