— Мистер Шерингэм? — осведомилась она. — Не думаю, но...
— О нет, — поспешно ответил Роджер, — до этого я не имел удовольствия быть с вами знакомым, миссис Аллен, но я подумал, что, если пошлю свою визитную карточку, вы, может быть, вспомните какую-нибудь из моих книг (при условии, конечно, что вы что-нибудь читали, хотя просто Удивительно, сколь многие не читали ничего!) и она послужит мне средством для формального представления.
Миссис Аллен слегка улыбнулась, скорее из долга вежливости, а не потому, что услышала в словах Роджера каюте-то юмористические нотки.
— Вы — писатель Шерингэм? — спросила она спокойным ровным тоном.
— Да.
— Я конечно читала один или два ваших романа. По какой причине вы пожелали меня видеть, мистер Шерингэм?
Она не села сама и не пригласила сесть своих гостей. Ее холодная сдержанность ясно давала понять, что Роджеру будет трудно удержать бразды разговора в своих руках.
— В сущности, вы, конечно, можете решить, что я проник к вам в дом обманным путем, — начал он, обворожительно улыбаясь, — но, видите ли, газета "Дейли курьер" сделала мне честь, послав сюда на несколько дней в качестве специального корреспондента из-за дела Бентли, и я хотел узнать, не согласитесь ли вы ответить на некоторые мои вопросы. Я, разумеется, не стану...
— Извините, мистер Шерингэм, — прервала его миссис Аллен ледяным тоном, жесткость которого любопытным образом контрастировала с ее прирожденным величавым спокойствием. — Я с самого начала отказалась давать какие-либо интервью и, опасаюсь, что не смогу сделать исключение и для вас.
И, не теряя времени далее, она подошла к камину и нажала кнопку звонка.
— Прекрасная погода сегодня, не так ли? — безмятежно спросила она. — Я всегда считала, что ранней осенью выпадают самые лучшие дни в году.
— Да, но вечера становятся короче, — пробормотал Роджер, машинально отдавая дань общепринятым банальностям.
Две минуты спустя Роджер и Алек уже шагали по короткой подъездной аллее к дороге. Неестественной скованностью движений они напоминали двух школьников, которых еще может видеть око школьной учительницы. Об этом Роджер тоже подумал.
— Из-за этой замечательной леди я чувствую себя так, словно мне всего три года, — сказал он с нескрываемым, хотя и невольным восхищением. Роджер всегда был справедлив. Любой человек, который способен был заставить его почувствовать себя трехлетним малышом, вызывал у него восторг. И в данном случае восторг был самой высшей пробы, о чем он нисколько не жалел.
— А у меня она вызвала такое ощущение, будто я самый отпетый дурак, — заметил фотограф.
— Да, это наше интервью нельзя назвать удачным, хотя я скорее бы предпочел эту даму ужасной крошке Сондерсон в любой день года, даже ранней осенью. Миссис Аллен относится к тому редчайшему образцу истинной леди, перед которой я снимаю шляпу. Какая ледяная выдержка! Бедному старому Шерингэму не удалось отколупнуть ни малейшего кусочка льда. Она отшвырнула нас как пару гнилых яблок, и надо только удивляться тому, что не в мусорное ведро.
Алек внезапно хохотнул и откровенно признался:
— Должен сказать, мне приятно видеть, как ты иногда тоже получаешь по шее, Роджер.
— Ты — невоспитанная, мстительная шавка, Александр, — мило улыбнувшись, ответил Роджер. — Пожалуйста, постарайся не давать выхода своим низменным инстинктам.
Они в молчании прошли через ворота и автоматически повернули направо.
— Но можно ли назвать это интервью неудачным? — вдруг спросил Роджер. — Что мы хотели услышать? Голос, вопиющий в пустыне? Нет. Голос, звучащий в гостиной миссис Аллен? Но мы его услышали. Иначе говоря, нам повезло. Дело не в том, что мы лицезрели ее так недолго. А в том, что мы вообще ее видели. Мы решили во что бы то ни стало получить личное впечатление от этой леди, не так ли? Ну что ж, я теперь абсолютно уверен, что такое личное впечатление получил, а ты?
— И двух минут оказалось для этого достаточно, — подтвердил Алек. — Что ты о ней думаешь?
Роджер призадумался.
— Эта миссис Аллен, — начал он с осторожностью, — женщина с необыкновенно сильным характером и решительная. По моему скромному мнению, если ее спровоцировать, она будет capable de tout {Способна на все (фр.)}. Я выразился по-французски, — добавил он, — так как это звучит гораздо деликатнее, чем если грубо заявить, что она способна на убийство, буде понадобится, — а мне ужасно не хотелось бы выражаться с грубой прямолинейностью.
— Но будь я проклят, если могу представить, что такая женщина способна на убийство, — решительно возразил Алек.
— Это потому, — мягко упрекнул его Роджер, — что ты продолжаешь видеть только очаровательную внешность и совершенно не замечаешь потаенные и бурнокипящие чувства. Для чисто повседневной работы, констебль Грирсон, вы годитесь отлично, чтобы, например, разузнать, кто спер метлу из привокзального зала ожидания, но на фоне великих сыщиков, которые работают в высших сферах человековедения, вы только белое пятно.
— Ух ты! — кратко ответил на это констебль Грирсон.
— А теперь, — таинственно сообщил Роджер, поворачивая налево, — мы навестим мисс Мэри Блауэр. Будем надеяться, что в этих палестинах нам повезет больше.
Глава 15 Прием у мисс Блауэр
Мисс Блауэр оказалась легкой добычей. Уильям Бентли все еще проживал в доме своего покойного брата, и, как это предвидел Роджер, большая часть домашнего персонала оставалась еще при нем, — разумеется и Мэри Блауэр, к особе которой Роджер и Алек получили доступ в тот же момент, как она открыла дверь.
— Как замечательно, — сказал Роджер, широко улыбаясь. — Мисс Блауэр, я представляю газету "Дейли курьер" и буду вам очень признателен, если вы позволите обменяться с вами парой слов.
— О, так вы газетные джентльмены! — ответила мисс Блауэр, вздернув голову. — От вас одни только мучения, чес-слово. А я-то думала, что вы со мной уже все покончили.
В то же мгновение, как она вздернула голову, Роджер понял, с кем имеет дело. То была хорошо сложенная девушка с грубовато-смазливым продолговатым лицом, широкоскулая, большеротая, с искоса поставленными глазами. Такая внешность в большинстве случаев свидетельствует об абсолютном отсутствии нравственного чувства. Этот тип лиц часто встречается в низших слоях англо-саксонского населения. Семь из десяти женщин с такой внешностью прохаживаются по вечерним улицам Лондона с определенной целью, и Роджер сразу понял, что Мэри Блауэр, поступив в прислуги, ошиблась в выборе призвания — хотя уже и вступила на путь исправления ошибок.
Он постарался придать взгляду и голосу столько восхищения, сколько они могли выразить, не нарушая приличий.
— Ах, но наша просьба носит чрезвычайно специфический характер, мисс Блауэр. По правде говоря, мы в нашей газете "Курьер" пришли к выводу, что самая интересная фигура, причастная к делу, — это вы. Ведь это вы проявили инициативу и прозорливость, заявив об отравленной бумаге для мух, а ваше поведение на всем протяжении дела — самое образцовое. Оно достойно восхищения.
Такая преамбула оказалась в высшей степени плодотворной.
— Бож-же мой! — воскликнула пораженная Мэри Блауэр.
— Фактически, — продолжал Роджер, несколько понизив голос, — мы в "Курьер" думаем, что если бы не вы, то и дело об отравлении в Уичфорде никогда бы не возникло. И чтобы заинтересовать наших читателей, мы хотели бы сделать газетную полосу, всецело посвященную вам.
— Не имею ничего против, чес-слово, — согласилась мисс Мэри Блауэр, слегка порозовев от удовольствия.
— Ну что ж, тогда не проведете ли вы нас куда-нибудь, где можно поговорить? О, между прочим, позвольте мне представить вам моего друга и коллегу мистера Себастьяна Овцемоя {Вариация англ. Sheepwash — мыть овец} одного из самых блестящих представителей молодого поколения фотокорреспондентов, — и доверительно, однако достаточно громко, добавил: Поверьте, мисс Блауэр, он перспективный человек.
Мисс Блауэр окинула покрасневшего от похвалы коллегу Роджера приветливо-любопытствующим взглядом, который говорил, однако: "Да, возможно ты и перспективный, а я уже известная женщина".
— Ну что ж, коли так, мистер ...?
— Моя фамилия Парабутл {Вариация англ. Twobottles — две бутылки},поспешно добавил Роджер. — Я Персивал Парабутл.
— Ну, коли так, мистер Парабутл, то, может, войдете? Думается, я найду какое-нибудь укромное местечко, чтобы нам поговорить.
Ничтоже сумняшеся, Роджер последовал за Мэри Блауэр, а Алек — за Роджером. Они прошли через просторный холл в большую комнату, очевидно гостиную, очень не похожую на ту, которую они недавно посетили. Вместо строгого изящества последней эта комната носила на себе явный отпечаток раскованности. Глубокие кресла в веселых сине-оранжевых чехлах были забиты бело-синими подушками. Висели сине-оранжевые занавески. Обои тоже пестрели сине-белыми полосами. Здесь теснилось несколько маленьких столиков, пуфов, красовалось множество безделушек и всяких веселых пустячков. Нельзя было бы сказать, что комнату отличает дурной вкус, но по сравнению с простой гостиной в доме миссис Аллен эта бросалась в глаза. И Роджер отметил это различие с удовлетворением. Именно такая гостиная могла соответствовать вкусам женщины, фотографию которой ему принесла Шейла.
— Не будет никакого вреда, если мы и в гостиной посидим, — заметила мисс Блауэр. — Мистер Альфред и мистер Уильям уехали в город но делам.
И с довольно важным видом она уселась в одно из глубоких кресел, и чепчик горничной с фартуком составили с креслом довольно странный контраст. Роджер встал спиной к холодному камину, а перспективный человек, положив аппарат на один из маленьких столиков, уныло переминался с ноги на ногу возле него.
— Так, значит, мистер Альфред тоже, как мистер Уильям, живет здесь? — спросил Роджер.
— Да, и уже почти два месяца проживает, это точно.