— А ты, по-видимому, чертовски много знаешь об этом предмете, Роджер. Изучал его специально?
— Прелюбодеяние? Разумеется, это мой бизнес. В наше время нельзя писать романы без очень глубокого знания этого феномена, его причин, средств к излечению от греха и всех его последствий, мой милый Александр. Не думай, что я защищаю прелюбодеяние, я совершенно не собираюсь этого делать. Всем нам известно, что это очень скверно и, что еще важнее, совершенно неразумно с экономической точки зрения. Но от того, что я осуждаю его в принципе, это не означает, будто я должен солидаризироваться с законом, отказываясь признавать, насколько легко и в силу каких весьма тривиальных причин мы, бедные, легкомысленные человеческие существа, можем быть втянуты в орбиту сего греха. А среди этих тривиальных причин самая сильная, самая частая и наиболее понятная (но только не в суде) — отсутствие чуткости и понимания в одном из супругов и наличие этих качеств в третьем участнике треугольника. Во всяком случае, мы это видим в данном деле. Но ни судья, ни присяжные просто не способны будут понять ничего в психологической ситуации, в которой оказались миссис Бентли и Аллен, что и привело без малейших намеков на любовь или безумное увлечение к неверности. Миссис Бентли и Аллен совершили прелюбодеяние из желания повеселиться, свойственного обоим жизнелюбия, тяге к приключениям, понимания друг друга и скуки. И для миссис Бентли, если бы данный аргумент был высказан в суде, или попытка Аллена в суде тем же объяснить свой грех, равносильно тому, чтобы эту женщину бросили на растерзание львам. Ты, я, другой здравомыслящий человек могут понять, что отсутствие любви со стороны миссис Бентли к Аллену и с его стороны к миссис Бентли выбивает почву из-под ног обвинения (разумеется, если нет другого мотива для убийства), но суд воспримет этот аргумент как свидетельство, абсолютно подтверждающее ее вину. Итак, я сказал все.
— Да, ты действительно сказанул, — восхищенно подтвердил Алек. — "Мистер Шерингэм прочитал нам краткую лекцию на тему о прелюбодеянии". Но, серьезно, Роджер, все это чрезвычайно интересно — то, что касается миссис Бентли. Никогда в жизни я не думал об этом в таком духе, но, мне кажется, ты совершенно прав. И мне еще больше хочется доказать ее невиновность. Какова наша программа на завтра?
— Еще не знаю, — задумчиво отвечал Роджер, — ведь мне надо повидаться еще с двумя персонажами, братьями Уильямсом и Альфредом. Первый, как я уже говорил, кажется мне довольно истеричным и неумным субъектом, и вряд ли я затрачу на него много времени. Однако братец Альфред...
— Да? — спросил Алек, выбивая пепел из трубки.
— Ну, братец Альфред меня тоже интересует. Весьма и весьма!
Глава 19 Которая знакомит нас с братьями Бентли
Следующее утро Роджер провел в Уичфорде. Он воспользовался возможностью после завтрака отвести миссис Пьюрфой в сторонку, чтобы дать ей более ясное представление о цели их с Алленом приезда в город. Не упомянув ни словом о своей уверенности в невиновности миссис Бентли, он просто сказал, что является специальным корреспондентом газеты "Дейли курьер" и что его задание — по возможности находить и представлять общему вниманию новые подробности дела. Он чувствовал себя обязанным объяснить свои частые отлучки и отношение к ее дому как гостинице. Миссис Пьюрфой, улыбаясь, просила его не беспокоиться ни о чем таком: приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. То, что он гостит у них, — уже для всех большое удовольствие, а что касается Алека, то, в отсутствие ее других детей, он хороший компаньон для Шейлы.
Позже, когда выяснилось, что доктор Пьюрфой еще надолго задержится в местной больнице, где он делал операцию — впрочем, это случалось почти каждый день, — Шейла потребовала предоставить ей автомобиль, и все трое отправились в поездку по окрестностям. Усиленные попытки с ее стороны побольше узнать, о чем они говорили вчера ночью после ее ухода, получили суровый и жесткий отпор.
— Послушайте, — сказала внезапно Шейла, которая отчаялась добиться желаемого, — послушайте, Роджер, а что вы можете сказать насчет второй горничной, служившей у Бентли? Ведь они обе видели отравленную бумагу. Вчера мне сказали, что она уволилась, но ее легко отыскать. Не помню, как ее имя, но...
— Вы имеете в виду Нелли Грин? — подсказал Роджер, сидевший рядом с Шейлой на переднем сиденье. — Так что насчет нее?
— Ну, вы такую суматоху развели вокруг Мэри Блауэр. Не хотите ли увидеть и другую?
— А также и кухарку, — задумчиво подтвердил Роджер. — Что ж, строго говоря, наверное, не помешало бы, однако то, что они говорили в муниципальном суде, не показалось мне сколько-нибудь существенным. Ну, рассказали о том, как жили муж и жена Бентли, повторили рассказ Мэри Блауэр об отравленной бумаге для мух и всякое такое прочее. Нет, наверное, не стоит доставлять себе излишнее беспокойство.
— Ладно, если окажется, что кто-нибудь из них и есть убийца, — то не возмущайтесь, что я вам ничего не говорила. А что насчет этой Сондерсон? Такое впечатление, что, узнав от нее все нужное, вы ее выронили из руки, словно раскаленный уголек.
— Да, это именно так, — подтвердил весело Роджер, и ваши слова напомнили мне, что я приглашен сегодня к ней на чай. Вы не можете позвонить примерно часа в четыре и сказать, что я срочно вылетел в Сингапур на встречу с одной "кошечкой" в юбке или на Кэйп Код для чего-нибудь подобного?
— Позвоню, — очень охотно согласилась Шейла, — и прибавлю от себя, что поэтому вам нечего больше делать в Уичфорде, где тоже водятся подобные кошечки, так как ваша миссия, с которой вы сюда прибыли, в высшей степени успешно завершена. Вы позволите?
— Можете сказать что угодно, — великодушно разрешил Роджер.
За ленчем Роджер вдруг вспомнил, что ему надо кое о чем спросить доктора. Учитывая, что за последние двадцать четыре часа ход событий несколько изменился, этот вопрос в какой-то мере потерял прежнюю актуальность, но Роджер все любил доводить до логического конца.
— Между прочим, доктор, — заметил он, — мышьяк имеет какую-нибудь ценность с точки зрения косметики?
Во взгляде доктора мелькнула лукавинка.
— Вы предполагаете, что на этом будет базироваться защита миссис Бентли, Шерингэм?
— Да, отчасти. Полагаю, вы знакомы с делом Мэдилайн Смит? Именно косметическими целями объясняла защита наличие у нее мышьяка и то же наблюдалось и в других делах об отравлении. И я бы, знаете, нисколько не удивился, если бы миссис Бентли тоже использовала его с той же целью. Как вы думаете, в этом что-то есть?
— Несомненно. Мышьяк прописывают в некоторых случаях для приема внутрь, чтобы устранить дефекты кожи. Он делает ее мягче и уничтожает прыщи и прочие неприятности. Он также, по-моему, улучшает цвет лица, но только это не для ушей Шейлы, иначе она помчится покупать отравленную бумагу для мух.
— Спасибо, папа, но не стоит беспокоиться. Я совершенно удовлетворена моим цветом лица, он как у школьницы.
— И, надо сказать, твой цвет лица очень устойчив, критически заметил Алек, — если учесть, как сильно ты красишься.
Несмотря на возникшую перебранку, Роджер продолжал интервью:
— Но это, если принимать мышьяк внутрь. А будет от него польза при наружном применении?
— Да, наверное. Разумеется, его не так-то легко раздобыть ввиду того, что это опасный яд, но, полагаю, миссис Бентли будет не трудно объяснить наличие мышьяка в доме на законном основании использования его в косметических целях.
— Понимаю, — удовлетворенно заметил Роджер. — Я тоже так думаю.
Вскоре после ленча Роджер заявил, что ему надо бы пробежаться в город на часок-другой. Шейла предложила подвезти его. Поехал и Алек, который снова с трудом устроился на заднем сиденье.
— Это в последний раз, — сказал он жалобно, — я едва сижу — так у меня все болит. В следующий раз твоя очередь, Роджер.
— Я считаю, что одного инвалида в доме вполне достаточно, — возразил Роджер, — и не следует быть таким привередливым, Алек.
— Так вы, значит, хотите взять за бока братца Альфреда? — спросила Шейла, когда они выехали. — Думаю, это орешек потверже, чем мистер Аллен:
— Наверное, придется, но вот расколоть этот орешек практически нечем.
— Ну и какой же выход?
— Не вижу другого способа, как предварить приход визитной карточкой специального корреспондента "Курьер". Он уже дал два интервью другим газетам, так что, может быть, и мне повезет.
— Но что вы хотите от него узнать?
— Вряд ли что-нибудь определенное, никакой дополнительной информации, например. Мне просто надо получить впечатление о нем как человеке.
— И понять, способен ли он убить собственного брата?
— Ну, если вам угодно так прямолинейно выражать свои мысли, то да.
— А я бы нисколько не удивилась, если бы это он убил. Он очень похож на классического отравителя, как вы его описываете, — жесткий, холодный, расчетливый и так далее.
— Да, мне он тоже кажется таким.
— Лучше купите заблаговременно пару наручников, — посоветовала Шейла и широко развернула машину перед входом на станцию.
Альфред Бентли, как уже разузнал Роджер, был управляющим большой бумажной фабрикой в Южном округе Лондона. Он начал свою карьеру в восемнадцать лет с самой нижней ступени и постепенно к тридцати шести годам достиг теперешнего положения.
В двери было небольшое окошко с надписью "Справки". Роджер сообщил в него, что представляет "Дейли курьер" и хотел бы взять интервью.
Через три минуты девушка, которая выслушала его просьбу, вернулась с ответом: "Мистер Бентли очень сожалеет, но он больше не встречается с репортерами". Однако Роджер заранее предполагал возможность такого ответа.
— А вы не сообщите ему, что у меня есть очень важная информация, о которой еще не знают в полиции и которую мне хотелось бы с ним обсудить? — сказал он, широко улыбаясь.
Девушка исчезла снова, и на этот раз стратегический расчет Роджера увенчался успехом.