– Не беспокойтесь, я все донесу, – заверил я.
– Женечка, твоя сумка осталась на заднем сиденье, – позвал Калинин.
Евгения, направившаяся было к дому, вернулась, небрежно прихватила небольшую дорожную сумку. Рядом оказалась Ирина.
– Надо вас познакомить, – спохватился Юрий Борисович.
– Мы знакомы. – Ирина торопливо прислонилась ко мне и улыбнулась так, как умеют улыбаться только женщины при виде соперницы.
– Заочно, – холодно согласилась Евгения.
Она стояла очень близко, и я видел, как под тонким платьем просвечивают трусики-бикини. Подняв взгляд выше, я обомлел, – темные вишенки сосков в ореховом ореоле легко угадывались под сетчатой тканью. Эту смелость, видимо, заметила и Глебова.
Евгения дождалась, пока улыбка сползла с лица Ирины, с достоинством повернулась. На шее благородно стукнули камешки бус, босоножки зацокали по каменным плиткам, ведущим к дому.
– Бесстыжая, – зло прошипела Глебова. Ее ногти впились мне в руку.
– Это платье я привез. Из Москвы, – точно оправдываясь, тихо сообщил Калинин. – Там индийские магазины «Ганга» открылись.
Он тоже проводил глазами Женю, на лице отражалась мучительная борьба умиления и раздражения. Я наклонился за коробкой, Ирина продолжала цепляться за руку, пришлось объяснить:
– Мне неудобно, Ира.
Я почему-то спешил. Впереди на загоревших икрах подрагивала легкая кромка платья поднимавшейся по ступенькам Жени. Я невольно хотел сократить расстояние, грациозная фигура властно притягивала меня. Сбоку слышалось сопение Ирины. Она ни на шаг не отставала. Даже когда я пошел обратно за «Боржоми», она потащилась следом.
Я выставил бутылки на край стола и одобрил выбор Калинина. Белые и красные грузинские вина, минеральная вода. В таких напитках сложнее замаскировать яд. Лучше, конечно, было обойтись только белым вином, но шашлыки без красного вина – это нонсенс. Кошмар, о чем я думаю! Среди нас присутствует убийца, и в ближайший час может случиться новое покушение, а я беспокоюсь об этикете.
– Теперь пойдемте, покажу дом, – предложил Калинин.
– Пить хочется, – вздохнула Ирина.
– «Боржоми» открыть? – спросил я.
– Лучше вина.
– Я схожу за бокалами, – подала голос молчавшая до сих пор Светлана.
В пустой бокал легко подсыпать несколько бесцветных кристаллов бромциана, тут же щелкнуло в моей голове.
– Сегодня женщин обслуживают мужчины! – бодро заявил я. – Где у нас бокалы?
– Наверное, в столовой, – указала в раскрытую дверь Светлана. – Там есть кухарка.
– Если пить вино, тогда уж пусть принесут легкие закуски, – скомандовал Калинин, располагаясь во главе овального стола. – Распорядись там. – Он небрежно шевельнул пальцами.
– Будет исполнено, наш командир. – Я щелкнул каблуками, приложил ладонь к виску, и, по-армейски чеканя шаг, направился в дом.
Светлана прыснула в ладошку, Ирина радостно рассмеялась. Только Женя, облокотившись о перила, невозмутимо любовалась природой. Или старательно делала вид, но, надо признать, красиво. Я чуть не споткнулся о порог, засмотревшись на изгиб ее поясницы.
В большой гостиной, заставленной креслами и диванами, царил полумрак. Помещение обволакивала тихая инструментальная музыка, лившаяся из расставленных по углам колонок. На стенах красовались огромные головы лося и кабана. Лось с раскидистыми рогами выглядел удивленным, а кабан блестел выпученным глазом и хищно скалил клыки. За распахнутой двухстворчатой дверью в глубине дома угадывался электрический свет и слышалось какое-то движение. Я прошел следующее помещение с большим столом и высокими стульями и оказался на кухне.
Над разделочной доской спиной ко входу склонилась кухарка в прямом синем платье и белом переднике. Она резала огурцы и что-то мурлыкала под нос.
– Кх-м! – кашлянул я в кулак. – А где у вас бокалы?
– Ой! – вздрогнула кухарка и обернулась. – Напугали, прямо слово. Так незаметно подкрались. – На испуганном лице молодой женщины постепенно расплылась широкая улыбка: – Приехали! Я сейчас! И бокальчики, и все что надо принесу. Вас шестеро, как и предупреждали?
Кухарка оказалась яркой блондинкой. Из-под тульи с козырьком выпадала пышная белая челка, доходившая до бесцветных выщипанных бровей. На щеках зажегся румянец, руки метнулись собирать на поднос подготовленные салаты.
– Идите, не волнуйтесь! Я быстренько, – заверила кухарка.
Я уже разглядел за стеклянной дверцей шкафа винные бокалы и решил подстраховаться:
– С бокалами я справлюсь сам. А вы приготовьте легкую закуску под вино. Юрий Борисович просил.
– Не проблема. Все уже готово. Только из холодильника достать.
На веранду я вошел с шестью высокими бокалами на круглом подносе. Вернувшийся Вадим уже держал бутылку и уверенно ввинчивал штопор:
– Юрий Борисович, вам вашего любимого, «Киндзмараули»?
– Начнем с сухого, открой «Саперави».
– А мне белого! – выкрикнула Ира.
– Сейчас и «Цинандали» открою, – пообещал Вадим.
Я сразу же постарался перехватить инициативу по разливу вина:
– Вадим, давай я, как самый молодой, за всеми поухаживаю. – Пальцы ухватились за горлышко с торчащим штопором.
– Чего уж там. – Вадим не отпускал бутылку. Но я проявил настойчивость:
– Нет, бутылки открою я, а ты лучше дам развлеки. У меня это хуже получится.
Евтимов уступил, но, как мне показалось, неохотно. Вошла кухарка с большим подносом, заставленным тарелочками. Держалась она неловко. Очень много нагрузила, подумал я.
– Новенькая? Как зовут? – Юрий Борисович с интересом рассматривал вошедшую.
– Татьяна, – тихо представилась женщина. Она не поднимала глаз и смотрела только на стол.
– Шашлык замариновали, Танечка?
– Да, еще с вечера, чтобы настоялся.
– Хорошо. Попозже я сам готовить буду.
– А где же вилки? Что нам, есть руками? – недовольно скривилась Светлана.
– Ой! Я сейчас. Одну минуту, – встрепенулась кухарка.
– И принесите ножи. Если нетрудно, конечно, – язвительно напомнила секретарша.
Я не раз замечал, что обслуживающий персонал, меняясь ролями, становится чрезвычайно требовательным к другим.
– Тиша, ну что там с вином? Хватит разглядывать бутылки, – торопила Ирина. – Так хочется выпить!
– Уже готово! – Я дернул рукой, звучно укнула вынутая пробка. – Кому красного, кому белого?
– Ну разве ты не помнишь, я просила белого.
– Мне «Саперави», – показал Калинин.
– Пожалуйста, пожалуйста! Всех обслужу. – Я обошел стол с двумя открытыми бутылками, наливая в бокалы по желанию белое или красное вино. Женя отстраненно стояла около перил. Я подошел к ней. – А тебе? Что будешь пить?
Она обернулась, в глаза не смотрела, тихо выдохнула:
– Воды.
– Тиша! Я и красное хочу попробовать! – выкрикнула Ира. – Юрий Борисович рекомендует.
– «Боржоми» будешь? – шепотом спросил я Женю и громко крикнул через плечо: – Уже несу!
Евгения наконец подняла глаза и утвердительно хлопнула ресницами.
– Тиша, я устала ждать. – Ира вышла из-за стола и направилась ко мне.
– Женечка, – позвал Калинин, – тут фрукты, свежие овощи, садись к нам.
Ирина перехватила меня, сунула руку под локоть. В вытянутых пальцах подрагивал пустой бокал:
– Наливай! Красное, говорят, полезнее.
– Всё есть лекарство, и всё есть яд. Всё дело в дозе! – назидательно провозгласил я древнюю мудрость.
– Вот и наливай, – по-своему истолковав сказанное, согласилась Ирина. – И сядь рядом со мной! Что ты все бегаешь как официант. – Она с явным раздражением покосилась на Женю.
– Только воды отнесу, и я – твой! – На лице включилась дежурная улыбка.
– Ей? – Ира брезгливо сморщилась.
– Ну, как вино? – Я подлил в Ирин бокал «Саперави».
– Давайте я покажу дом! – громогласно заявил Калинин. – Что мы на вещах сидим?
– Это, наверное, интересно, – взвизгнула Ира.
– И мы в нем будем спать? – серьезно поинтересовался Вадим.
– Ну не в лесу же, право слово.
Все встали из-за стола и потянулись в дом. В гостиной загудел зычный голос Калинина. Он что-то объяснял.
Женя осталась на веранде. Я наполнил бокал водой и поднес ей.
– Спасибо. – Тонкие пальцы с длинными ноготками обхватили хрупкое стекло.
Наши руки на миг соприкоснулись. Я представил, как острые ногти впиваются мне в кожу в порыве желания. Легкий озноб возбуждения пробежал по телу. Женя пристально взглянула на меня, и я скорее угадал по движению губ, чем услышал ее слова:
– Нужно идти.
В гостиной Юрий Борисович тыкал пальцем в кабаний клык и объяснял:
– Это из нашего леса трофеи. Борова при моем участии завалили. Мясо мы потом жарили на углях, вкуснятина, я вам скажу, а шкура висит в другой комнате, наверху. Там есть и волчьи шкуры. Вы еще увидите. Да-а, раньше здесь и медведи водились, а сейчас только волки остались. Они совсем обленились и наведываются на помойку к санаторию. А заодно и пьяных отдыхающих грызут. Поэтому за забор ночью – ни-ни! – Он рассмеялся: – Шутка. Пойдемте наверх, распределим спальни.
Дубовая лестница с пузатыми балясинами сонно поскрипывала под нашими ногами.
– Тут три спальни, – он указал в коридор. – А нас три пары. – Он поискал глазами Женю, шагнул к ней, широкая ладонь по-хозяйски стиснула девушку за плечи. – Дальняя наша. Я привык к ней. Ирина, бери следующую, а Вадик со Светой расположатся здесь. Предлагаю разместить вещи, умыться с дороги, если надо, а через двадцать минут встречаемся внизу.
Ирина, опередив всех, тут же увлекла меня в среднюю комнату. Она прыгнула на широкую кровать и вытянула руку:
– Тиша, иди сюда.
Мимо распахнутой двери прошли Юрий Борисович с Евгенией. Калинин заглядывал радостно и открыто, а та, ради которой и был устроен этот спектакль, не удостоила сцену даже поверхностным взглядом.
– Тиша, здесь очень мягко, иди ко мне! – Голос Ирина повысила, чтобы даже те, кто не смотрит, могли услышать.
Я прикрыл дверь и зашипел: