Очень мило с вашей стороны, что вы решились разделить чисто женскую трапезу - чаепитие, мистер Бэртон.
Эмили Бартон, подумал я, создала в уме образ мужчины как существа бесконечно поглощающего виски с содовой и курящего сигары, а в интервалах между делом соблазняющего деревенских красоток или вступающего в связь с за мужней женщиной. Когда я позже сказал об этом Джоанне, она заметила, что, вероятно, в этом образе мыслей таилось желание Эмили Бартон встретиться с таким мужчиной, но оно, увы, не осуществилось.
Между тем мисс Эмили сновала по комнате, окружая Джоанну и меня маленькими столиками, тщательно подобранными пепельницами, а через минуту открылась дверь и вошла Флоренс с подносом, на котором стояли превосходные чашки Кроун Дерби, которые, как я понял, мисс Эмили привезла с собой. Чай был китайский, изысканного сорта, были поданы блюда с сэндвичами, тонко нарезанный хлеб, масло и много маленьких пирожных. Флоренс тенерь сияла и смотрела на мисс Эмили со своего рода материнской радостью, как на любимое дитя, устроившее чай для кукол.
Джоанна и я ели гораздо больше, чем хотели, наша хозяйка уговаривала нас так искренне. Маленькая леди явно наслаждалась, и я понял, что для Эмили Бартон мы с Джоанной были большим приключением - два человека из таинственного лондонского мира.
Наш разговор, естественно, перешел на местные темы.
Мисс Бартон тепло говорила о докторе Гриффите, о его доброте и глубоких врачебных познаниях. Мистер Симмингтон тоже представлялся ей очень умным адвокатом, он помог мисс Бартон вернуть часть денег из налога на доход, о которых она без него даже бы не узнала. Он к тому же так добр со своими детьми, предан им и своей жене. Тут она опомнилась.
- Бедная миссис Симмингтон, так ужасно, что эти малютки остались без матери! Она, впрочем, никогда не была крепкой женщиной, ее здоровье в последнее время пошатнулось. Мозговой шок - вот что это, должно быть, было. Я читала об этом в газете. Люди в подобных обстоятельствах сами не знают, что делают. И она не могла сознавать, что делает, и вряд ли помнила в этот момент о мистере Симменгтоне и детях.
- Это анонимное письмо должно было глубоко ее потрясти, - сказала Джоанна.
Мисс Бартон вспыхнула. Она сказала с оттенком укора в голосе:
- Не слишком приятно это обсуждать, так ведь, дорогая? Я знаю, что были… какие-то письма, но мы не будем о них говорить. Это отвратительно. Я полагаю, лучше не обращать на них внимания.
Конечно, мисс Бартон была способна не обращать на них внимания, но для некоторых это было не так легко. Однако я послушно сменил тему, и мы заговорили об Эми Гриффит.
- Удивительно, совершенно удивительная, - сказала Эмили Бартон. - Ее энергия и организаторские способности поистине великолепные. Она так хорошо ладит с детьми. И во всем так практична и точна. Она успевает повсюду. И абсолютно преданна своему брату. Очень приятно видеть такую привязанность между братом и сестрой.
- Он не находит ее иногда чересчур утомительной? - спросила Джоанна.
Эмили Бартон посмотрела на нее с удивлением:
- Она многим пожертвовала ради него, - сказала она с оттенком оскорбленного достоинства.
Я заметил озорной огонек в глазах Джоанны и поспешил перевести разговор на мистера Пая.
Все, что мисс Бартон могла сказать, было то, что он был очень мил, да, очень мил. Она повторила это с легким сомнением. А также весьма состоятелен и в высшей степени благопристоен. У него иногда бывают довольно странные посетители, но ведь он столько путешествовал.
Мы согласились, что путешествия не только расширяют кругозор, но имеют порой следствием появление странных знакомств.
- Мне часто самой хотелось отправиться в круиз, - задумчиво сказала мисс Бартон. - Читаешь о них в газетах, и они кажутся такими увлекательными.
- Почему же вы не едете? - спросила Джоанна.
Этот переход от мечты к реальности, казалось, расстроил мисс Эмили:
- Ах, нет, нет, это было бы совершенно невозможно.
- Но почему? Такие круизы удивительно дешевы.
- О, дело не только в цене. Но мне не хотелось бы ехать одной. Когда путешествуешь одна, это выглядит очень эксцентрично, не так ли?
- Нет, - сказала Джоанна.
Мисс Эмили посмотрела на нее с сомнением.
- И к тому же я не знаю, как бы я стала заниматься своим багажом, выходить на берег в иностранных портах, всюду разная валюта…
Казалось, бесконечные ловушки представали испуганному взору леди, и Джоанна поспешила успокоить ее вопросом о приближающемся празднике и распродаже. Это совершенно естественно вывело нас на миссис Дейн Кэлтроп. На какое-то мгновение лицо мисс Бартон окаменело.
- Вы знаете, дорогая, - сказала она, - это действительно очень странная женщина. Она иногда говорит такие вещи…
Я спросил, какие именно.
- О, я не знаю. Очень неожиданные. И она так смотрит на вас, как будто вас нет, а есть кто-нибудь еще. Я плохо выражаю свою мысль, но мне трудно передать словами свое впечатление. И потом она вообще не вмешивается ни во что. Бывает много случаев, когда жена викария могла бы посоветовать, а возможно, предостеречь. Приободрить людей, понимаете, направить их на истинный путь. Люди бы её слушали, я уверена, они все относятся к ней с почтением. Но она специально держится в стороне и имеет странную привычку жалеть самых недостойных людей.
- Это интересно, - заметил я, обменявшись быстрым взглядом с Джоанной.
- Вообще-то она очень благовоспитанная женщина. В девичестве ее звали мисс Фэрроувей, она из Беллпэта, из очень хорошей семьи. Но эти старинные семьи иногда несколько экстравагантны, на мой взгляд. Она очень преданна своему мужу, человеку тонкого ума, который, как я иногда опасаюсь, напрасно растрачивает себя в деревенской глуши. Он хороший человек, чрезвычайно искренний, но я всегда на ходила несколько обременительной его привычку постоянно цитировать латынь.
- Слышал, слышал, - подтвердил я с готовностью.
- Джерри закончил дорогую частную школу, поэтому он не понимает латынь, когда ее слышит.
Это заставило мисс Бартон перейти к новой теме.
- Школьные учительницы здесь - пренеприятнейшие молодые особы, - сказала она. - Боюсь, что все они красные. - Она понизила голос, произнося слово «красные».
Позже, когда мы поднимались на холм, Джоанна сказала мне:
- Она довольно мила.
Вечером за обедом Джоанна сказала Партридж, что она надеется, что чаепитие в кухне прошло успешно.
Партридж довольно густо покраснела и стала держаться еще более чопорно.
- Благодарю вас, мисс, но Эгнес так и не пришла.
- О, извините!
- Мне до этого нет дела, - ответила Партридж.
Она источала такую обиду, что готова была излить ее на нас.
- Ведь не мне же пришло в голову ее приглашать! Она сама позвонила, сказала, что у нее есть кое-что на уме, и попросила разрешения прийти сюда в свой выходной день. И я согласилась, ссылаясь на ваше разрешение. И после этого от нее ни звука, ни следа! Ни одного слова извинения, хотя я надеюсь, что завтра утром получу по почте открытку. Эти нынешние девицы… Они не знают своего места, понятия не имеют, как себя вести.
Джоанна попыталась утешить Партридж в ее расстроенных чувствах.
- Может быть, она себя плохо чувствует? Вы не звони ли ей?
Партридж снова завелась.
- Нет, я не звонила, мисс. Разумеется, нет. Если Эгнес предпочитает вести себя грубо, это ее дело, но я научу ее уму-разуму, когда мы встретимся.
Партридж вышла из комнаты, пылая негодованием, и мы с Джоанной рассмеялись.
- Это настоящий пример из «Советов тети Нэнси», сказал я. - «Мой дружок очень холодно со мной обращается. Как мне поступить?» За неимением тети Нэнси, Партридж была избрана на роль советчика, но вместо этого произошло примирение, и я надеюсь, что в эту минуту Эгнес со своим дружком представляют одну из тех безмолвных пар, заключивших друг друга в объятия, на которые натыкаешься порой у темных заборов. Они вас ужасно смущают, но вы их не смущаете нисколько.
Джоанна улыбнулась и сказала, что разделяет мою надежду.
Мы начали говорить об анонимных письмах. Нам хотелось, знать, как идут дела у Нэша и меланхоличного Грейва!
- Сегодня исполнилась ровно неделя, - сказала Джоaнна, - с момента самоубийства миссис Симмингтон. Мне кажется, они уже должны были что-то раздобыть. Отпечатки пальцев, или почерк, или что-нибудь еще.
Я отвечал ей рассеянно. Где-то в подсознании я испытывал нарастающее беспокойство. Оно было как-то связано со словами Джоанны «ровно неделя». Я должен был соединить в своем сознании эти две вещи раньше. Возможно, у меня уже возникло неосознанное подозрение. Беспокойство нарастало, оно захватило мои мысли. Джоанна внезапно за метила, что я не слушаю ее вдохновенный отчет о деревенских встречах.
- Что случилось, Джерри?
Я не ответил, потому что не мог собрать воедино разрозненные мысли.
- Самоубийство миссис Симмингтон… Она была одна в доме в тот день… Одна в доме, потому что у служанок был выходной… Ровно неделю назад.
- Джерри, что…
Я прервал ее.
- Джоанна, у горничных выходной бывает раз в неделю, так?
- И иногда по воскресеньям, - сказала Джоанна. - А что?..
- Воскресенье ни при чем. Они каждую неделю имеют выходной в один и тот же день?
- Да. Это обычный порядок.
Джоанна с любопытством смотрела на меня. Она еще не поняла хода моих мыслей.
Я пересек комнату и позвонил в колокольчик. Пришла Партридж.
- Скажите мне, эта Эгнес Уоддел, она у кого-нибудь служит?
- Да, сэр. У миссис Симмингтон. Я хотела сказать, теперь у мистера Симмингтона.
Я перевел дыхание. Взглянул на часы. Была половина одиннадцатого.
- Она уже вернулась, как вы думаете?
На лице Партридж было написано недовольство.
- Да, сэр. Служанки должны быть на месте к десяти часам. Там старые порядки.
- Я хочу позвонить, - сказал я.