– Натаниэль.
Макс поднял большой палец, затем обе руки, чтобы дать мне понять, что ему так же, как и мне, интересно, что старик искал в этом месте.
Я задумчиво посмотрел на холм.
– Что ж, давай выясним это.
Я сделал шаг вперед, но Макс не последовал за мной.
– Что такое? – спросил я. – Пошли.
Он покачал головой. Я вздохнул.
– Ты азлат. Тебе не следует бояться, Макс.
Он поджал губы.
– Что? – спросил я.
Макс поднял палец, указывая на меня.
– А как насчет меня?
Он похлопал себя по груди ладонью, затем снова указал на меня и медленно провел пальцем по горлу.
Я рассмеялся.
– Ты хочешь убить меня?
Макс скрипнул зубами. Он засучил рукав свитера выше локтя и указал на браслет на своем запястье. Мое сердце сделало кувырок. Это был такой же кожаный ремешок с серебряной подвеской в виде луны, который носила и моя сестра. Ее браслет дружбы.
– Я верну ее, – сказал я. Никто, кроме сурового нагорья и немого мальчика, который никому не мог рассказать об этом моменте, не стал свидетелем меланхолической грусти в моем голосе. – Клянусь всеми богами, это так. Если мне это не удастся, я добровольно отправлюсь в Авалон, чтобы там искупить свой поступок. Моя сестра… – Я сглотнул. – Я верну ее обратно.
На лице Макса отразилось недоверие. Он выглядел так, словно скрывал печаль старика в своем маленьком теле. Я не мог винить Макса в этом, но я был не из тех, кто любит эмоциональные разговоры, да и он, в конце концов, не был таким.
– Теперь пойдем. Давай выясним, что делает старик Иверсен на этом холме.
Я побежал. Сначала тишина была моим единственным спутником, но через некоторое время я услышал рядом тихий шелест ветра. Орлиные глаза Макса были устремлены на холм, а крылья широко раскинуты. Вместе мы поднялись на вершину.
Бледный мужчина в угольно-черной униформе, черты лица которого были такими же четкими, как камень, которым он запечатлел связь между собой и одной девочкой восемью годами ранее. Только для того, чтобы по сей день ощущать последствия ее предательства, которое разбило и испепелило его некогда здоровое сердце. А рядом с ним, близко к его плечам, парил величественный орел.
Через некоторое время темный силуэт тела Натаниэля выделился на фоне темно-синего неба. Я остановился. Макс последовал моему примеру. Что-то здесь было не так. Странное чувство тяжести охватило меня и сковало все мои органы. Как будто какая-то магнитная сила тянула их в глубину. От боли я стиснул зубы, упер одну руку в бок. Мои нервы трепетали, сигнализируя об опасности. Я не был некромантом, но моя сила могла дать мне понять, если что-то было не так. И в эту секунду паутина, окружающая мою печень, объявила чрезвычайное положение. Я понятия не имел, что здесь творилось, но никаким образом не мог приблизиться к Натаниэлю.
Я дал Максу знак лететь дальше. Он понял и оставил меня. Одним из преимуществ компании этого мальчика было то, что он не мог задавать вопросов, и внезапно я понял, что Кора так высоко ценила в нем.
Медленно спустившись на несколько шагов с холма, я отошел от Натаниэля и обнаружил, что боль стихла. Сила внутри меня издала недовольное рычание.
– Я знаю, – пробормотал я в тишину. Тихий звук чьих-то лап приближался ко мне, и, посмотрев в сторону, я увидел маленького кролика. Наверное, он был совсем еще молод. – Лучше не подходи ко мне слишком близко, – сказал я. – Я никчемный подонок, и единственный человек, которому я собирался доверить свое сердце, предал меня.
Но кролик подобрался ближе. Еще ближе. Каждую секунду он совершал еще один прыжок, пока не оказался возле меня. Внезапно кролик наклонил голову. Его бархатисто-мягкий мех ласкал мою руку. Меня охватило странное ощущение тепла.
Я уставился в никуда, добавил:
– Я думал, что месть будет сладкой. Но теперь я разрушился еще больше, чем прежде. – Я мрачно рассмеялся, когда моя сила свернулась в маленький клубок. – Да, слабый, я знаю. Эта проклятая Иверсен. Я не могу ненавидеть ее даже тогда, когда она разрывает мою душу на части.
В этот момент ярко вспыхнула луна. На долю секунды нагорье залил свет настолько яркий, что мне пришлось прижать руку к глазам. И так же быстро, как и появилась, яркость снова погасла. Внезапная тьма окутала нас. Болезненный для ушей писк прорезал ночь. Мой взгляд скользнул в сторону, и я увидел кролика, который только что сидел рядом со мной и слушал мой голос. Его обмякшее тело покатилось вниз по склону. Он был мертв.
– Клянусь богами, – прошептал я. Широко распахнутыми глазами я уставился на безжизненное тело животного, затем на луну. Силуэт Натаниэля исчез, и шум крыльев возвестил о возвращении Макса. Облегчение охватило меня. – Ты выжил!
Орел склонил голову, как будто не понимая. Подбородком я указал на кролика.
– Умер.
Какое-то время взгляд птицы был прикован к животному, и я мог бы поклясться, что заметил сожаление в его желтых глазах. Затем Макс развернулся, подтолкнул меня своими когтями и жестом велел покинуть холм. Он летел спереди, в то время как я следовал за ним быстрыми шагами. Спустившись вниз, Макс спрятался за кустом рододендрона, а затем беспокойно огляделся.
– Здесь никого нет, – сказал я. – Что ты видел?
Макс выглядел расстроенным. Он апатично оглядывался по сторонам, пугаясь каждого дуновения ветерка, который выбивал из рододендрона нежную мелодию.
– Макс. – Я положил руку мальчику на плечо. – Все хорошо. Я с тобой. Все в порядке, да?
Он сглотнул, но через некоторое время его дыхание стало спокойнее. Мальчик указал пальцем на луну, затем снова стал подражать Натаниэлю. Он подпрыгнул, развернулся вокруг своей оси и наконец спрятался по другую сторону куста.
– Натаниэль повернулся и ушел?
Макс кивнул. Он поднял вверх два пальца.
– Два? – Я нахмурился. – Что это значит?
Снова подражая Натаниэлю, он поднял два пальца.
– Натаниэль раздвоился?
Я понятия не имел, что хотел сказать мне мальчик. И чем чаще он повторял свое странное представление, тем больше расстраивался. Я провел рукой по лицу и вздохнул.
– Тебе следует лететь в Тихий Ручей. Здесь небезопасно для девятилетнего мальчика.
Но внезапно почва под нашими ногами начала вибрировать. Макс отшатнулся назад, но я остался на месте. Это не имело никакого отношения к той странной ситуации, которая произошла ранее. Я знал, что происходит, и Макс тоже. Мы с нетерпением смотрели на землю, пока отдельные клочки не начали подниматься в воздух. Между мной и Максом они формировали буквы, и, когда надпись была завершена, голос Жислен прозвучал сквозь гул, передавая сообщение, которое выбило почву у меня из-под ног.
«Хелена вернулась. Собрание в замке Бернеттов. Она вернулась не одна. Деклан Синклер с ней».
Хелена вернулась. Эти слова эхом раздавались в моих ушах, в то время как сердце подпрыгивало, показывая, что оно все еще живое.
Деклан Синклер.
Я больше никогда в жизни не хотел слышать это проклятое имя.
Дидре
От парня приятно пахло. Мамма миа, чертовски соблазнительно. Чем-то пряным, но в то же время диким. Какими-то травами, которые я не могла опознать, и в то же время этот запах напоминал суровую природу. Его лоб был прижат к моему, а места на моих бедрах, где покоились его руки, горели приятным жаром. Я просто надеялась, что он не был невралгиком, поскольку тогда мое быстро бьющееся сердце сразу же выдало бы мое желание. Что было бы нехорошо, потому что этот парень был незнакомцем. И, вероятно, сумасшедшим, учитывая то, как он только что буквально набросился на меня.
Я определенно была в шоке. Гнев на Арчи нарастал, в течение многих лет меня сводило с ума желание собственного кузена, и постепенно моя неудовлетворенная похоть достигла пика. Так и было. Наверняка. Нужно было всего лишь остудить голову. Я могла просто оттолкнуть незнакомца от себя и уйти.
Прямо сейчас.
– Ты должен отпустить меня.
– Но ведь я только начал. – Он склонил голову. Своим виском я почувствовала, как уголок его рта приподнялся. – И, если хочешь, сама отпусти меня.
Что, простите? О, черт возьми! Он был прав. Мои пальцы впились в его обнаженный торс под расстегнутой рубашкой. Торс незнакомца был… удивительно твердым. И теплым. Клянусь богами, как мои руки туда попали? И почему, черт возьми, я не уходила от него?
Он засмеялся.
– Ну, вот и все, Гринблад.
– Ты… ты знаешь, кто я?
Таинственный парень сделал маленький шаг назад, чтобы посмотреть мне в глаза. Даже в тусклом свете догорающего костра его привлекательные черты лица выделялись, как ограненный алмаз темной ночью. У него были шрамы. Один на носу, один рядом с глазом, два маленьких под правым уголком рта, один, побольше, располагался на щеке. Это было самое прекрасное, что я когда-либо видела в мужчине. Я не могла насытиться увиденным: загорелой кожей, столь необычной для Шотландии, как будто он неделю перед этим пребывал на солнце; изумрудно-зелеными глазами, составлявшими такой разительный контраст с коротко стриженными светлыми волосами. Его красота была настоящим произведением искусства.
– Как я могу не знать тебя? – Незнакомец поднял руку, провел пальцами по моим волосам, кончики которых заканчивались ниже груди. – С такими темно-красными кудрями. – Другим пальцем он провел сначала по моему носу, потом по скуле. Парень поднялся выше. – С твоими густыми бровями, которые не хотят сочетаться с цветом волос и, конечно же, с такой светлой кожей. – Он рассматривал каждый уголок моего лица, пока наконец его взгляд не уперся в мой. – И с такими проницательными глазами – темными, как обсидиан. – Незнакомец усмехнулся. – Почему мне выпала честь принять тебя в своей комнате, Дидре Гринблад?
Я определенно была не в себе. Мой разум застрял где-то между кудрями и глазами-обсидианами, в то время как участки моей кожи, к которым парень прикасался, все еще покалывало. Дидре. Он даже знал мое имя.