– Мы тебя вытащить хотим! – заорала Росянка в ответ. – Ты же вроде об этом всё время надрываешься! Посторонись!
– Думаешь, есть куда? – проревела Крапива. – Тут тесно и темно, всё колется… и жжётся! Хвост, мой хвост! Больно!
Пока она возмущалась, Ива нажимала на шип, аккуратно прорезая стороны квадрата. Наконец стенка упала, и Крапива вывалилась наружу.
– Пю! – высказалась Шмель точнее некуда.
Листокрылая вся, от рогов до хвоста, была покрыта розовато-зелёной слизью, и волна оглушительной вони от неё и вскрытого непентеса была почти такой же сильной, как от аморфофаллуса в полном цвету.
– Не очень-то вы торопились, – проворчала она, неловко поднимаясь на лапы. Крылья так и остались приклеенными к бокам.
– Пожалуйста, сестричка! – прокричал Мандрагор, опасливо держась в стороне от чащи непентесов.
– Ужас какой!
Крапива неуклюже протопала мимо Ивы с Росянкой, по пути яростно пиная раздутые мешки непентесов, и зашла поглубже в воду. Илистая грязь поверх слизи была ещё ужасней на вид, но после яростного отмывания вновь проглянула зелёная чешуя.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Сверчок.
– Как будто тебе есть дело! Не разговаривай со мной! Не хочу сейчас ни с кем разговаривать!
Росянку это более чем устраивало. Она развернула карту, щурясь в полумраке, чтобы разобрать рисунок. Солнце стояло ещё высоко, но сюда, на дно джунглей, света просачивалось совсем мало.
– Чтобы обойти манцинелловую рощу, придётся перебираться через озеро, – подытожила она. – Крапива, раз уж ты всё равно там, сунь голову в воду, не жрёт ли тебя пузырчатка?
– Ты сама у меня жрать пузырчатку будешь! Ты и твой полосатый монстрик! В глотку запихаю!
– Ур-ря! – заявила Шмель, высвободив оба крыла и расправив их по разные стороны плетёной подвески.
– Вы не могли бы поменьше орать друг на друга? – попросила Ива, стоя на берегу и всматриваясь в тусклую водную поверхность. – Только хуже себе делаете.
Росянка изумлённо моргнула. Она совершенно не чувствовала себя хуже. Напротив, наорав на Крапиву, приободрилась, успокоилась и отвлеклась от постоянных раздумий по поводу того, за что и впрямь стоило переживать. К тому же неужели Ива не видит разницы между бестолковыми злобными воплями Крапивы и её, Росянки, забавными и поднимающими дух замечаниями?
– Смотрите, – указала Ива, – под водой плавают какие-то растения; весь пруд в них. Ручаюсь, это альдрованда.
– Бр-р-р! – поёжился Мандрагор, и даже Крапива отступила на шаг.
– Альдрованда? – переспросила Сверчок.
– Это как водяная драконоловка, – объяснила Росянка. – Только тронь, она сомкнётся вокруг тебя, затащит на дно, утопит и переварит.
– Ух ты-ы-ы-ы, – выдохнула Шмель.
– Нет, Шмель, – сурово одёрнула её Сверчок, – не «ух ты», а «звучит очень страшно»! Хотя с чисто научной точки зрения звучит потрясающе. Растение, которое может утопить! Способное переварить и съесть дракона! Поверить не могу, что нам ничего об этом не рассказывали в школе. Это вам не выращивание редиски!
– Я в восторге, что тебе нравится, – ледяным тоном изрекла Крапива. – Может, надо было поменяться местами, чтобы твоё племя выросло там, где всё пытается тебя прикончить?
А могу я наорать на неё за то, что она мерзко ведёт себя со Сверчок?
Росянка задумалась, бросив взгляд на Иву. Та пристально рассматривала деревья на берегу.
Хотя… я ведь сама говорила Сверчок почти то же самое.
Она дружески ткнула подавленную ядожалиху в полосатый бок.
– Небось, умираешь от любопытства насчёт манцинелл?
Та сморщила нос.
– Держусь из последних сил, – шепнула Сверчок.
– Вон они. – Росянка показала на древесную чащу в стороне от берега. – Яблоки похожи на съедобные, но, если съешь хоть одно, сойдёшь с ума, а потом умрёшь. Смола тоже ядовита, если стоять под таким деревом в дождь, тоже умрёшь. А ещё отравленные шипы…
– Так и есть, – вмешалась Ива, – ужасные деревья смерти, как я и говорила. Думаю, нам хватит места пролететь над озером – если очень осторожно двигаться по одному и избегать драконоловок, бругмансий и роридул.
– Роридул? – тревожно переспросила Сверчок.
– Да ты хоть что-нибудь знаешь? – фыркнула Крапива.
– Крапива, прекрати, – сказала Росянка самым суровым голосом. – Роридулы – это липкие кусты смерти. Если заденешь ветку, прилипнешь, а потом тебя сожрут заживо жуки-убийцы.
– Ох, – выдавил Мандрагор. – Знаете, я и правда не совсем понимаю, почему Белладонна хотела, чтобы я пошёл с вами.
– Чтобы присматривать за Росянкой, – отрезала Крапива.
– Я не нуждаюсь в присмотре! – ощетинилась та. – Ни в каком виде! Как у тебя язык повернулся?!
– Успокойся. – Ива погладила её хвостом по плечу. – Не обращай внимания, у нас много более важных дел.
Росянка насупилась. Мало того, что Крапива бесила, а теперь ещё Ива так из-за неё разговаривает! Прикончить гадину, да и всё, заслужила!
– Я полечу первая, – сказала Ива. – Проверю, есть ли безопасный коридор.
– Нет, я! – возмутилась Крапива. – Нечего думать, что я боюсь!
Ива подняла лапы.
– Я вовсе так не думаю. Конечно, можешь лететь первая, если хочешь.
– Отлично, – буркнула Крапива, стряхивая последние кусочки слизи с крыльев. Между чешуйками набилась грязь, вдоль хвоста и шеи тянулись высохшие следы, но лететь было можно. Листокрылая топнула раз-другой, встряхнулась и взмыла в воздух.
Остальные прищурились, с тревогой наблюдая за её манёврами над озером.
– Как только она не устаёт злиться на всех, – вздохнула Ива.
– Но я ведь не такая, правда? – спросила Росянка. – Ты же знаешь, что я не такая?
– Знаю, – кивнула подруга, но улыбнулась как-то неуверенно.
Росянка задумалась, потом робко сказала:
– Но ведь это не так плохо. Иногда любой дракон приходит в ярость.
– Я понимаю, – ответила Ива, опустив глаза. – Просто у меня всё обычно происходит по-другому… Когда я думаю о том, что натворили ядожалы, мне становится очень, очень грустно. Если думаю слишком долго, мне хочется свернуться в клубок на охапке листьев и долго плакать навзрыд. Что толку злиться? Каждый раз после этого я чувствовала себя или виноватой, или очень уставшей, или и то и другое.
– У меня не так. Разве что тоже виню себя иногда… но сама злость даёт силы встать и сделать что-нибудь. Хочется исправить плохое. Разве это не лучше, чем зарыться в кучу листьев и надеяться, что плохое уйдёт само?
Ива долго смотрела ей в глаза, задумавшись.
– Да, – ответила она наконец. – В этом есть смысл.
– Правда? – поразилась Росянка.
В её племени спор мог продолжаться весь день, никто и никогда не признался бы, что другой сказал что-то осмысленное.
Ива покосилась на Сверчок с Мандрагором, но те были слишком поглощены полётом Крапивы, которая двигалась по сложной спирали, уклоняясь от лиан-душителей.
– Мне нравится, что ты хочешь исправить плохое… – Ива мягко коснулась лапы Росянки. – Но разве ты злишься только на это? А может, злишься постоянно, на всех подряд?
Листокрылая проглотила резкую отповедь. Это нечестно! Не постоянно она злится, а время от времени – и это время наступает, только когда другой дракон точно заслуживает взбучки!
– Получилось! У Крапивы получилось! – Мандрагор радостно запрыгал по берегу, хлопая крыльями. – Можем лететь!
– Хочешь следующим? – спросила Сверчок.
– Лучше бы ещё разок посмотреть, – смутился он. – Если никто не против.
– Я полечу, – вызвалась Ива.
Она тронула крыло подруги, бросив взгляд, который мог означать что угодно: «прости, не злись» или «всё будет хорошо»… а может, «я только что тебя разлюбила»? Росянка не была уверена, но ей хотелось прямо сейчас кого-нибудь растерзать на куски, чтобы стало хоть чуточку легче.
Ива летела над озером точней и грациозней Крапивы – нет, правда, и дело не в пристрастности! Мандрагор отправился следом, дико шарахаясь от роридул, и пару раз едва не кувыркнулся в воду. Но в конце концов и он благополучно приземлился на той стороне.
– Ладно, – глубоко вздохнула Сверчок. – Пожалуй, я тоже справлюсь!
– Отдай мне Шмель, – предложила Росянка. – Я привыкла к таким полётам, а тебя она может отвлечь.
– Росяна! – радостно пискнула малышка, протягивая лапки и делаясь больше похожей на пушистую обезьянку, чем на ядожала.
– Точно? – удивилась Сверчок. – Я думала, тебе не нравится с ней возиться.
– Я и не собираюсь приучать её к себе… только немного увеличу ваши шансы на выживание.
– Звучит прекрасно, – улыбнулась Сверчок, снимая подвеску.
Передав Шмель Росянке, она стала обматывать её ремнями из лиан, сдвигая оружейные мешочки, чтобы не мешали.
Тёплый чешуйчатый шарик с торчащими шипами оказался легче, чем можно было ожидать. Бурля от радости, Шмель истыкала новой няньке всю шею рожками, крыльями и хвостом, но потом сложила крылья и мирно уткнулась носом в ямку над ключицами. Одна из крохотных лапок ухватилась за мешочек с нефритовой лягушкой.
Росянка чувствовала себя до странности уютно, но в то же время тревожилась за маленькое живое создание, которое, если что-то пойдёт не так, может погибнуть, однако доверяет ей всецело. С растениями подобное тоже случалось, но они никогда не были настолько милыми.
– Всё будет хорошо, – решительно сказала она Сверчок. – Не суетись, просто лети.
Листокрылая наблюдала, как ядожалиха лавирует, то и дело зависая в воздухе, чтобы глянуть на незнакомое растение. Одно из них оказалось даже не цветком, а розовым жуком со светящимися надкрыльями, который выстрелил вверх струйкой кислоты, но Сверчок удалось увернуться и благополучно сесть на противоположный берег.
Росянка затянула подвеску туже, прикрывая голову полосатой малютке.
– Теперь наша очередь, маленькая ящерка. Сиди очень тихо и ни в коем случае не отвлекай меня, ясно?
– Небубу, – так же строго ответила Шмель и погладила Росянку по носу. – Де тудух.