- О, она будет участвовать. Она тебе понравится. На самом деле, я уверен, что ты полюбишь ее.
- Она будет лизать мне киску? Прошла целая вечность с тех пор, как другая сучка лизала мою дырочку.
- У меня такое чувство, что она съест твою киску к чертовой матери.
Улыбка Китти стала еще шире.
- И ей все равно, что я беременная?
- У меня такое чувство, что она будет в восторге.
- Ну, блядь, пошли! Теперь я чувствую, что это я должна заплатить тебе!
* * *
Глория очнулась от наркотического ступора и услышала крик. На краю кровати сидела беременная шлюха в пушистом розовом жакете. Она была одета в розовое бикини, которое едва прикрывало огромные груди, свисающие на огромный живот.
Женщина кричала во всю глотку и пятилась от кровати Глории. Она споткнулась и приземлилась на задницу, но продолжала отступать. Светловолосый парень, которого Глория пощадила прошлой ночью, пытался затащить сумасшедшую сучку обратно в постель.
Крики шлюхи усилились, когда Глория поднялась с постели. Мучительный пронзительный визг сочился из каждой её поры, когда она изо всех сил пыталась вскарабкаться обратно по ступенькам подвала, сражаясь с белокурым парнем, пиная и царапая его своими длинными фальшивыми ногтями.
Глорию так и подмывало убить ее, чтобы она перестала вопить.
- Что это такое?
Глория сошла с кровати, украшенной, как трон, золотом, бриллиантами, человеческими зубами и костями.
- Жертва, - пробормотал парень, опустив голову.
Он дрожал в присутствии Глории.
Шестифутовая демонесса с кожей, похожей на лунный свет, быстро двинулась к двум идиотам, возившимся на полу.
- Жертва, - повторил он. - Она беременна. - Он перевернул женщину на спину, чтобы Глория могла видеть ее раздутый, покрытый растяжками живот. - Я думал, ты будешь довольна. Видишь ли, я принес тебе целых две жертвы. Ты можешь забрать и ребенка, - oн улыбался, как обезьяна с горстью дерьма.
- Отлично.
Голос доносился с лестницы. Глория и светловолосый парень обернулись, когда Билл Влад провальсировал вниз по лестнице, выглядя еще более щеголевато, чем Хью Хеффнер в своем шелковом смокинге, жуя толстую кубинскую сигару. Глория гадала, что за вид пытается изобразить Влад, и понимает ли он когда-нибудь, насколько абсурдно выглядит на самом деле.
- Как прекрасно, Натан. Я уверен, что наша Богиня довольна твоим заботливым предложением.
Влад улыбнулся тем нервирующим растягиванием губ, которое обнажало слишком много зубов. Он наклонился и погладил шлюху по животу.
Проститутка перестала кричать и уставилась на Глорию, тяжело дыша, дрожа, издавая хрипящие и стонущие звуки, как будто она испытывала ужас, шок и симптомы абстиненции одновременно. Она напоминала Глории саму себя.
- Я не хочу это. Уберите ее отсюда.
- Но, Богиня…
Глория пнула Натана в бок. Он рухнул на спину, морщась от боли и держась за сломанные ребра.
Она наклонилась и схватила Натана за рубашку, частично оторвав его от пола.
- Я сказала, убери отсюда эту шлюху! Отведи ее обратно на тот угол, откуда ты ее вытащил, и никогда больше сюда не возвращайся!
Нижняя губа Натана задрожала. Он поддерживал свои сломанные ребра, когда поднялся на ноги и повернулся, чтобы уйти, пытаясь дышать, задаваясь вопросом, не проколол ли он легкое. Шлюха вскочила на ноги вместе с ним, сжимая его руку, как будто он был ее защитником, а не тем, кто привел ее сюда, чтобы принести в жертву.
Влад встал у них на пути и загородил лестницу.
- Никто отсюда не уйдёт. Богиня примет твою жертву.
- Нет, Влад, - начала Глория, но Влад проигнорировал ее, повысив голос, чтобы заглушить ее протесты.
- Богиня знает, каково это - быть человеком. Она знает, каково это - быть человеком в Aду. И она никогда не захочет пройти через это снова. Верно? - Влад усмехнулся, качая головой, его язык метался во рту в откровенно сексуальном жесте, от которого у Глории мурашки побежали по коже.
- Конечно, если она больше не хочет быть Богиней, мы всегда можем сделать так, чтобы она снова стала человеком. Так мы вдвоем сможем провести остаток вечности в Aду, заново знакомясь. Как тебе это нравится, любимая? - Влад снова улыбнулся, и по спине Глории пробежали мурашки.
Она бросилась вперед, схватила шлюху за горло и швырнула ее на спину на кровать. Девушка едва сопротивлялась, облегчая Глории задачу. Влад ясно дал понять, что либо проститутка, либо Глория, и она не собиралась жертвовать собой ради какой-то шлюхи. Не для вечного проклятия.
Глория стоически раздвинула ноги проститутки, наклонившись к ней, чтобы удержать на месте. Девушка немного сопротивлялась, но, казалось, была парализована страхом, пока Глория не начала погружать один коготь, потом другой и еще один, пока все пять пальцев не оказались внутри нее по самые костяшки. Она начала брыкаться и кричать, но Глория крепко держала ее.
Шлюха застонала и крепко зажмурилась.
- О, Боже! О, Отец Небесный! Бляяядь!
Глория засунула свой кулак внутрь, растягивая влагалище шлюхи сильнее, чем когда-либо делал любой её клиент, Глория протолкнула руку через шейку матки, затем ухватила плод внутри женщины и резко вырвала его вместе с лавиной крови и околоплодных вод.
Шлюха извивалась и кричала, заливая кровью постель Глории. Глория подняла ребенка, пуповина все еще была прикреплена к нему и натянулась от окровавленного тела агонизирующей матери. Плод завыл, как истерзанная коза.
Влад медленно аплодировал, улыбаясь своей похотливой, хищной улыбкой.
- Замечательно, Глория. Но ты еще не закончила.
- Что? Я приняла эту проклятую жертву! Я приняла жертву! Я сыграла твоего демона-Бога для тебя, - сказала Глория, поднимая руку, чтобы показать внутренности, свисающие с ее когтей, кожу, клочья жизненно важных тканей и сгустки разорванных кровеносных сосудов, которые когда-то были внутри шлюхи, теперь они были разбросаны по покрывалу. - Она мертва, Влад.
- A это – нет, - oн указал на плод.
- Делай с ним что хочешь, - oна протянула его Владу, но он покачал головой.
- Мне-то это зачем, - сказал он, делая шаг назад. - Я думаю, тебе нужно сделать что-то большее, чем просто свернуть ему шею.
- Но почему? - воскликнул Натан, выходя из тени. - Я думал, ты... я думал, ты просто…
- Просто что? - выпалил Влад, двигаясь к Натану. - О чем ты думал? Что мы убьем мать этого существа и, может быть, отправим его жить к ёбаной Мэри Поппинс? Что у этого дела будет счастливый конец? О чем ты только думал?
Натан покачал головой, и его щеки покраснели.
- Я... Я...- пробормотал он. - Я всего лишь хотел угодить своей Богине. Я не думал, что дело зайдёт так далеко!
Влад фыркнул.
- И? О чём же ты думал, говоря это?
Натан открыл рот, но ему нечего было добавить. Он с трудом сглотнул.
- Очень жаль, малыш. Я думаю, ты не думал и не думаешь – снова, - Влад повернулся к Глории. - В тебе все еще слишком много человечности. Ты ведь это знаешь, не так ли?
Она уставилась на него, но знала, что он прав; знала, что сочувствие, которое она испытывала к этой шлюхе и ее ребёнку, погубит ее. Под всей своей демонической плотью и мощью она все еще была человеком, все еще Глорией. Она не знала, была ли это сила или слабость. Прямо сейчас она чувствовала слабость.
Она была Богиней и не должна была постоянно напоминать себе об этом. Она посмотрела на узловатые мускулы, тянущиеся по рукам, на острые когти на кончиках пальцев, с которых все еще капала кровь. В ней не осталось ничего человеческого, кроме совести и души. Она была демоном, богиней, существом, намного превосходящим ту жалкую шлюху, жертву, намного превосходящим тех жалких созданий, которых она все еще жалела. Но она не чувствовала к ним ни любви, ни сострадания. В конце концов, они никогда не испытывали к людям никаких чувств. Именно ради них она трахала тысячи мужчин на камеру. Ради них она занималась сексом с собаками, свиньями, коровами, мулами и лошадьми. Это они наблюдали за происходящим с другой стороны компьютера. Они были теми, кто покупал это дерьмо. Они были единственными, кто мог бы помочь ей, но не сделали этого. Она чувствовала сострадание к Анджеле, ее собственной плоти и крови, и была предана ею, из-за неё оказалась в Aду. Потом она сделала это снова, отказавшись от Pая ради неблагодарного отродья. Неужели она снова собирается быть дурой? Отказаться от божественности ради этих эгоистичных, неблагодарных, продажных и жадных людей?
Да ну, нахуй.
Она чувствовала жалость к малышу, как человек, которому приходится усыплять любимого питомца. Теперь они были ее любимцами. Это были ее ебучие игрушки. Ее скот. Ее овцы. И неважно, насколько они малы, они были здесь, чтобы выполнить ее приказ. Ничего больше. Если бы они были на ее месте, то сделали бы с ней то же самое. Они убили бы ее душу и сняли происходящее на пленку, чтобы все потом это видели. Так в чем же разница?
И теперь точно так же жертва стала мучителем. Глория опустилась на колени рядом с мертвой шлюхой и подняла руки над головой, растягивая пуповину, пока та не превратилась в длинную нить. Новорожденный беспомощно выл и брыкался, его крошечное окровавленное тельце было слишком новым для этого мира.
- Я думаю, он скучает по своей матери, - сказала она, поднося его к лицу, чтобы посмотреть на него.
Влад фыркнул, как будто готовясь прочитать очередную лекцию о человечности, когда она добавила:
- Думаю, я помогу им воссоединиться.
Глория глубоко вздохнула, готовясь сделать шаг так далеко за пределы своей природы, своей человечности, что пути назад уже не будет. С этим поступком ее человечность навсегда останется в прошлом. Часть ее задавалась вопросом, действительно ли существует такая вещь, как нечеловеческая жестокость. Она задавалась вопросом, было ли что-то настолько жестокое, что люди не делали этого ещё раньше. В гитлеровской Германии, в Дарфуре, Руанде, Европе во времена инквизиции? Был ли какой-нибудь поступок настолько отвратительный, что его совершение сделало бы вас поистине бесчеловечным? Действительно чудовищным? По-настоящему злым? Она собиралась это выяснить.