которые мог бы ей сказать и не находил. Неудивительно, потому что их там не было. Возможно, Анжелика не захочет говорить с ним, захлопнет дверь перед носом, или даже не откроет. Или еще хуже – расплачется. А ему как-то придется объяснить свое поведение.
Макс не собирался ничего объяснять. Был порыв, и он закончился. Психанул, остыл. С кем не бывает? Не в чем оправдываться. Сама виновата. Нечего было флиртовать с тощим выродком Старостова.
Отель, если его можно так обозвать, вызвал в Максе омерзение. Люди на рессепшне выглядели так, словно собирались ограбить соседний магазин, или только что сделали это. За пять баксов Эвансу спокойно и без лишних вопросов выдали второй ключ от номера Анжелики. Максу почему-то стало жутко от осознания, что все это время ключ был у двух подозрительных типов, регистрирующих постояльцев. Они могли войти к ней… в любое время, сделать, что угодно.
Лифт, конечно, не работал. Пришлось подниматься по грязной лестнице на третий этаж. Воняло. Скрипело под подошвами его стильных дорогих ботинок за тысячу фунтов. Макс зажал платком нос.
Интересно, чем руководствовалась Анжелика, выбрав именно это место? Ее так тянет на помойку? Гены берут свое? Уж кто-кто, а Макс Эванс прочувствовал на своей шкуре силу и неоспоримость генетики. Как ни странно, но дверь ее номера была чище других. Макс запустил пятерню в волосы, растрепав их. Достал из кармана ключ, покрутил в руке.
Может, постучать?
Она спит? Или просто смотрит в окно, жалеет себя, считает звезды, ненавидит воздух, которым он дышит?
Назвать ее шлюхой… это было ужасно. Неоправданно. Незаслуженно. У нее есть повод злиться. Сравнить с шлюхой вчерашнюю девственницу. Девочку, которая превратилась в девушку на его глазах, а потом в женщину в его постели. Грубая ошибка.
– Черт, я просто извращенец, – пробормотал под нос Эванс.
Наверно, стоит уйти, дать ей время остыть, обдумать ситуацию, осознать, что он ей не нужен. Совсем не нужен. Жизнь рядом с ним невозможна и опасна. Макс знал, что должен объяснить все, с самого начала, должен разделить правду с кем-то еще, чтобы не чувствовать себя так паршиво. И почему-то был уверен, что Анжелика – единственная, кто способен понять. Но как быть с жалостью, которая для него хуже ненависти и презрения? А она будет его жалеть. Слишком доброе сердце.
Тяжело вздохнув, Макс поднял руку, постучал в дверь. Почти сразу услышал шаги, шаркающие, тяжелые, как у старого или страдающего человека. Она открыла дверь. Какая дура! Даже не спросила, кто пришел. Ее взгляд сначала остановился на кожаных дорогих ботинках. Лика не могла не узнать их.
Ни говоря ни слова, девушка попыталась захлопнуть дверь, но было слишком поздно. Макс успел просунуть плечо в проем и с силой оттолкнул дверь, чуть не сорвав ее с петель. Анжелика попятилась назад. Испуганная, ошеломленная.
Макс запер дверь, и повернулся к девушке, успев заметить, что она даже не успела расправить кровать. Правильное решение. Спать в подобном месте опасно для здоровья. Сумка с вещами брошена на тумбочку. В комнате царит полумрак, из-за тусклого освещения. Эванс взглянул на нее ясными пронзительными синими глазами. Она отвела глаза в сторону. Плакала. Много часов. Это видно. Глаза опухли и покраснели, губы искусаны в кровь. Анжелика ранимее, чем он думал. Нужно что-то сказать.
– Энжи, – мягко позвал он, шагнув вперед. Лика дернулась, тряхнув головой и выставив руку ладонью вперед. Стоп – говорила ее поза, – Эй, я пришел с миром.
– Пошел к черту, – прошипела она сквозь зубы, по-прежнему не глядя на него.
– Послушай, я погорячился. Признаю. Мне очень жаль. Я … Ты же знаешь, что я так не думаю. Что все, что я наговорил, неправда, – он пытался говорить мягко и убедительно, но выражение лица девушки оставалось непробиваемым.
– Откуда мне знать, что ты думаешь? И думаешь ли, вообще. Ты просто моральный урод. Псих. И я повторяю, иди к черту, – по-прежнему не расцепляя зубов, хрипло проговорила девушка.
Макс выдохнул, засунул руки в карманы. Конечно, он не собирался никуда уходить. Без нее.
– Ты не можешь остаться здесь. Столько гостиниц вокруг, а ты выбрала самую отвратную и дешевую. Пусть ты зла на меня, но зачем заселяться в подобную дыру? – Макс решил зайти с другой, бытовой стороны вопроса. Лика очнулась. О, чудо. Она взглянула на него своими сверкающими серебряными глазами, холодными и острыми, как сталь. У него сердце упало. Сколько в них было боли и ярости.
– А чем плох отель? Не дотягивает до твоего уровня? Ты же у нас избалованный мажор. Хорошо купаться в деньгах и задирать брезгливо нос, если папа миллионер. А мне так самое место. Для шлюхи здесь просто рай. Дешево и клиентов долго искать не придется.
– Я же сказал, что так не думаю, – краска отхлынула от сдержанного лица Эванса. Он начал терять самообладание. Ее боль заражала его. Он не мог дышать и не знал, как исправить содеянное.
Лика печально улыбнулась, скрестив руки на груди. В глазах ее заблестели слезы.
– Знаешь, что самое ужасное? – тихо спросила она. Голос дрожал, как и губы.
– Энжи… – Макс покачал головой, потянувшись к ней.
– Нет, не подходи. Самое ужасное, что ты говорил правду. Ты так думал в тот момент. Я видела твои глаза. Дело не в выпитом виски. Ты просто использовал меня, и я стала тебе не нужна. Признайся, что ты думал об этом. Кто я? Сирота и голодранка, я живу у тебя на содержании, сплю с тобой. Знаешь, как это называется? Так, что ты не лгал. Я одного не пойму, зачем были нужны эти бурные представления, мог просто сказать, я понятливая. Зачем ты сюда приехал? Я бы сама позвонила. Мне все равно деваться некуда.
– Ты ошибаешься. Во всем. Ты обижена. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?
Анжелика вздрогнула, вопросительно посмотрев на него. Нельзя верить синим глазам. Затянут в омут и все сначала. Они уже это проходили.
– Отпустить меня. Я попробую договориться с общежитием, – тихо проговорила Лика, – а если не выйдет, я буду вынуждена попросить у тебя материальной помощи. На первое время. Потом устроюсь на работу в вечернее время. Не обещаю, что все отдам. Знаю, что не возьмешь.
– Я не могу, – Макс покачал головой, привалившись спиной к двери.
– Что не можешь? Ладно, я одолжу у Эдварда.
– Ты не поняла. Я не отпущу тебя, – произнес Эванс.
Лика задрожала. И это был не избыток чувств, а настоящая ярость, от которой колотит. Он сам не понял, что такого сказал, что девушка так рассвирепела. И опомниться не успел, как она подлетела к нему и набросилась с кулаками. Так растерялся, что пропустил несколько чувствительных ударов. Лика била от души.
– Ты, ублюдок, сволочь, я не позволю тебе так с собой обращаться, – вопила она, вцепившись ногтями в его щеку. И прежде, чем повреждения стали катастрофическими, Макс поймал ее запястья и выгнул руки за спину.
– Уберись, отвали. Ненавижу, – кричала Энжи. Робкая и покорная Энжи материлась, на чем свет стоит. У нее была истерика. Макс держал ее, пока она билась как фурия, ничего не отвечая, чтобы не вызвать новый приступ агрессии. А когда она затихла, время от времени душераздирающе всхлипывая, Макс осторожно придерживая за локоть, отвел ее к кровати и усадил на край. Сам присел перед ней на корточки, держа в руках ледяные ладошки.
– Поехали домой. Я не могу там без тебя, – сказал он, глядя в зареванное лицо. Лика вырвала ладони, обхватив себя за плечи, закрываясь от него.
– Скажи мне правду…, – она неуверенно взглянула на него. Их лица оказались на одном уровне. Макс уверенно кивнул.
– Все, что хочешь.
– Ты с ней спал?
А вот этого он не ожидал. Мускул нервно дернулся на щеке. Она заметит.
– С кем? – попытаться стоило.
– Ты понял, о чем я спрашиваю. Я видела вас. В баре, – ее глаза уже сто раз признали его виновным. Лгать не имело смысла.
– Да, – ответил Макс, поднимаясь на ноги. Он отвернулся, запустив руку в волосы. Бред какой-то. Ни новых вспышек, ни проклятий не было. Лика сидела тихо. Несколько минут. Макс тоже молчал. Давящая на нервы, кладбищенская тишина.
– Я не вернусь, – произнесла Лика спокойным голосом. Все это время она думала, – спасибо, что сказал правду.
– Я ничего не могу сделать? – он взглянул на нее с мольбой. Сердце девушки болезненно сжалось. Невозможно поверить, что мысли о разлуке с ней заставляет его страдать. Если это притворство, то какой в нем смысл? – Прости меня. Что угодно. Я сделаю, все, что ты попросишь.
– Представь себе, я больше ничего не хочу, – она горько улыбнулась, – Я не могу быть рядом с человеком, которого не понимаю, который унижает и предает меня.
– Я прочитал то, что ты написала в блокноте. Ты больше так не думаешь? – Макс посмотрел ей в глаза. Так, как он умел. Пронзительно и глубоко, дотрагиваясь до души и сердца.
– Нет.
– А, если я хочу того же? Если я хочу жениться на тебе. Без шуток. По-настоящему. Поджечь дома наших врагов, взорвать Америку, завести десять собак… так много пунктов, которые нам еще предстоит осуществить. Что скажешь?
– Перестань, – Лика закрыла ладонями уши, чтобы не слушать бред, который он нес, – Ты себя слышишь? Сегодня я шлюха, завтра ты уже берешь меня в жены.
– Я серьезно, Энжи.
Анжелика нахмурилась, всматриваясь в его лицо.
– Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда. Прости меня.
Конец первой части.
Часть 2
«С тобой я мир обрел среди войны».
Из к/ф «Троя».
Глава 1
«….жаль, что нельзя жить во снах; сны она любила: некоторые записывала, многие помнила; места и люди в них постоянно повторялись…»
Никки Каллен «Арена»
Месяц спустя.
Анжелика
Вчера я обманула Милу. Единственную подругу. Отвратительно – ненавижу обманывать близких. Но как я могу рассказать ей всю правду? Наверно, я лицемерка. И знаю, что она скажет, если я решусь открыться. Я простила измену Максу, а с Ником даже говорить больше не захотела. Мила решит, что я несправедлива. Она не понимает. Не поймет, пока сама не испытает. Когда я смотрю на Макса, просто смотрю на него… у меня внутри все сжимается, я, словно умираю и рождаюсь снова. Это не просто любовь. Я не могу без него, не хочу без него. Может быть, я слаба и бесхарактерна. Но я пыталась. От него не уйти. Я думаю, что он тоже чувствует. Мы созданы друг для друга. Для счастья или мучения. Еще не поняла. Врозь никак. Невозможно. Внутри меня всегда живут страх и нежность. Возможно, я в шаге от пропасти. Любовь – болезнь. Я знаю…