Я посмотрела на него снова. И полюбила еще сильнее.
Как мой опекун он имел все права на распоряжение моим счетом, но Макс не взял ни доллара. Он содержал меня исключительно на свои средства. Я не возьму этих денег. Они мне не принадлежат. София сделала мне подарок. Теперь я могу рассчитаться с Максом и Эдвардом за их щедрость. Конечно, нужно все обдумать и не принимать решение впопыхах.
Я смотрю на Макса, а он на меня. Он ждет моей реакции. А я просто любуюсь им. Мне грустно и обидно за него. Я так любила Софию, как родную мать, сильнее, чем отца. Неужели она могла не любить своего сына? Почему?
За что?
Женщины встают, вежливо пожимают руку Макса. Прикасаются к нему…. Холеные сучки. Уходят. Макс нажимает какую-то чудесную кнопку, и стены офиса становятся матовыми, непрозрачными. Я вздохнула с облегчением. Наконец-то одни. Без лишних глаз, подальше от шикарных женщин.
– Что скажешь? – Макс отвел взгляд, вышел из-за стола и медленно направился к двери. Я наблюдала за ним с удовольствием и томлением. Он запер дверь изнутри. Томление сменилось ожиданием, нетерпением. Эванс встал у края стола, небрежно упираясь левой рукой на полированную поверхность стола. Высокий, стройный, стильный. Невозможно отвести взгляд. Синие океаны глаз поглотили меня. Я туманно улыбнулась, забыв о сути вопроса. Забыв обо всем на свете.
– Ты не выглядишь удивленной, – заметил Макс, не дождавшись ответа, – Разве ты не должна злиться?
– Я рада, что могу расплатиться по счетам. Причем тут злость? К тому же я не заслужила этих денег, – я с трудом заставила себя включиться в разговор. Мне нужно сказать ему правду. То, что я чувствую. Никой больше лжи. Надеюсь, что мы оба открылись друг другу.
– Ты удивительная, Энжи, – он смотрит мне прямо в глаза, глубоко, мощно, забираясь под кожу в самые тайники души, туда, где я сама бываю редко. И начинаю понимать, что никогда, никогда моя жизнь не станет прежней. Хорошо это или плохо? Честно, не знаю. Я боюсь его, я люблю его. Я не могу без него. Если он передумает, мои чувства не изменяться. И в этом мой самый главный страх. Из самого великого счастья моя любовь способна превратиться во вселенскую боль. Я зависима. Обречена. Мне хочется петь и плакать. Я сумасшедшая.
– Что с тобой? – Макс тонко чувствует мои эмоции. Я знала, что он волшебник, читает по моим глазам. Инопланетянин. Я всегда знала – Макс Эванс – особенный. Другого такого нет.
– Ничего. Ты все еще так далеко, – шепчу я, чувствуя, как улыбка зарождается в глубине сердца. Он двигается мне навстречу. Я просто стою и жду. И только воздух между нами сгущается, искрится. Мы два магнита, готовые вот-вот сомкнуться.
Теперь, когда он близко, я улыбаюсь шире. Мое лицо алеет, как у ребенка, а тело горит, напоминая, что я женщина. Он прижимается ко мне, наши губы соединяются в страстном поцелуе. Мне так хорошо, что больно. Я забыла про бежевое платье и отсутствие косметики. Я снова прекрасна, желанна и любима. Да что там – я единственная красивая женщина на планете.
И меня ждет умопомрачительный секс с любимым мужчиной на столе в конференц-зале.
–Уволю любого, кто нам помешает, – хрипло шепчет Макс, усаживая меня на край стола. Наши губы отрываются друг от друга на пару секунд и снова сливаются в поцелуе. Он лихорадочно задирает мое платье, стаскивает трусики, раздвигает колени, устраиваясь между ними. Я теряю контроль над реальностью. Просто цепляюсь за него. Сильно и крепко, словно от этого зависит моя жизнь.
– Ты мне не помогаешь, – усмехается он, расстегивая ремень брюк.
– Ты снова упрекнешь меня в распущенности.
Он смеется, хрипло, чувственно. А я чувствую только его. Внутри и снаружи. Кожей, сердцем, душой. Как единое целое.
Макс не упрекнул, он доказал…. Насколько распущенной я могу быть.
Если вы не были распущенны, значит, никогда не любили.
Глава 2
Макс
Ужасный день! Я едва дышу в тесном костюме, удавленный собственным галстуком, с нелепой улыбкой, выражающей вселенское счастье. Бред. И почему женщины не понимают, что свадьба заставляет мужчин нервничать, не потому что мы не хотим жениться на них или боимся за свою драгоценную свободу, а совсем-совсем по другим причинам.
На что похож день бракосочетания?
Если смотреть глазами женщины – лучший момент в жизни, когда она самая прекрасная, самая счастливая, самая-пресамая, в окружении цветов и подарков, но и, да… где-то есть жених, но он – так, приложение к сказочной принцессе.
Я вижу свадьбу и остальные события, с ней связанные в несколько другом ракурсе. Нас обделили. Реально. Может, за то, что рожать приходится женщинам, и за то, что у нас нет критических дней.
Свадьба, это третье 8 марта. Именно третье. Считаем. Первое – это официальное 8 марта. Второе – 14 февраля, всем известный день Святого Валентина. Ну, и третье, самое главное – свадебное торжество.
Никому не интересно, как чувствует себя жених, все смотрят на невесту.
И я… я тоже смотрю на нее. И начинаю понимать других. Тех, кто не заметил или забыл обо мне.
Я никогда не увижу ее такой сверкающей, сияющей и цветущей. Она, несомненно, счастлива, и мне приятно осознавать, что я сделал ее такой.
Пусть этот день не кончается….
***
Анжелика
Самый счастливый день в моей жизни!
Хочется обнять весь мир и прокричать о своем счастье. Радость в душе мешается со страхом. Не хочу просыпаться, боюсь, что все это сон. Скорость, с которой меняется моя жизнь, не может не настораживать.
Я кружусь в своем белом платье, чувствуя себя владычицей мира.
Я смотрю на своего мужа, без пяти минут мужа, и изнутри поднимается удушливая волна жара. Максимилиан Эванс самый красивый мужчина в мире. И он мой муж. Почти.
Церемония проходит, как во сне. Мы смотрим друг на друга, не скрывая улыбок. Мне кажется, что я впервые вижу его по-настоящему живым. Конечно, он напряжен, как и все женихи на свадьбах. Но я вижу его глаза, и они не пустые, не холодные. В них мое отражение.
Сейчас я верю – он любит меня.
И вот самые главные слова произнесены.
Свершилось!
Я встречаю его губы, ловлю улыбку, прячу в тайниках души. Этот миг навсегда останется с нами, даже, если все остальное умрет, растворится, рассеется, как сон. Слезы наворачиваются на глаза, я смаргиваю их, но не стыжусь. Пусть видят – я счастлива. Пусть завидуют.
Одного беглого взгляда, брошенного на гостей, хватает, чтобы понять – Макс пригласил весь свой офисный цветник. И эти шикарные блондинки переминаются с ноги на ногу, опираясь на невзрачных спутников, смотрят на меня с недоумением и толикой злорадства, недоумевая, как мне удалось то, что не смогла ни одна из них.
Я вижу бледное, но искреннее и любящее лицо Милы. Она не одобряет мой выбор, но никогда не выскажет вслух, чтобы не обидеть и не уменьшить моей радости. Мила – лучшая подруга в мире.
Больше всех удивляет Эдвард Эванс. Он напряжен и расстроен. Я знаю, что Эдвард любит нас обоих, но почему-то недоволен нашим решением. Когда-нибудь я выпытаю правду. Сейчас ничего не хочу знать.
Мы принимаем поздравления, играет музыка, светит солнце, хрусталь на столах под шатрами сверкает и ждет гостей. Никогда не видела столько цветов. Неужели люди могут думать о еде в такой день?
Мы занимаем почетные места за столами, и начинается самая скучная часть. Тосты и конкурсы. Гостям натерпится напиться. Макс сжимает мою руку, я смотрю только на него, не обращая внимания на окружающее меня веселье.
– Помнишь свой день рождения? – спрашивает муж. Мой муж. Я расплываюсь в улыбке, его взгляд скользит по моим обнаженным плечам. Мы думаем об одном и том же. Я уверена.
– Да, конечно, – я забыла, на самом деле давно забыла про все на свете. И когда это было? В прошлой жизни.
– Сейчас ты намного свободнее себя чувствуешь, – заметил Макс. Боже, о чем он? Я пью шампанское, в недоумении хмуря брови. – Тебе нравится внимание?
– Мне нравишься ты, – отвечаю я. Кончиками пальцев провожу по его щеке, быстро целую в губы, замечая, как темнеет синева его глаз. Продолжаю нашептывать. – Хочу признаться, что с утра уже мечтаю о брачной ночи. Кстати, ты так и не сказал, куда мы поедем после праздника.
– Ты будешь довольна, – Макс туманно улыбнулся, – тебя ждет самая волшебная брачная ночь.
– Еще волшебнее, чем обычно? – тихо спросила я. Макс сжал мою ладошку, подушечкой большого пальца провел по внутренней стороне запястья. У меня аж волоски на затылке встали дыбом. Мы улыбнулись друг другу интимно, как сговорившиеся любовники.
Я, наконец, обратила внимание на гостей и ведущего. Многие уже чуток захмелели, кто-то танцевал. Мила болтала с высоким стильным парнем. Совершенно случайно мой взгляд остановился на высокой фигуре под деревом, в отдалении от свадебных шатров.
– Ник, – удивленно вырвалось у меня.
Это был он – Никита Кравченко. В строгом костюме стального цвета и с букетом белых орхидей. Смотрел на меня. Может быть, уже давно. Пришел поздравить, но не осмелился подойти. Макс рядом со мной заметно напрягся. Я не хотела сцен. Не время и не место. И повода нет.
– Я должна поздороваться, – прошептала я мужу. Он смотрел мне в глаза, не моргая.
– Ничего ты не должна, – бросил Макс, не скрывая раздражения.
– Как вежливая хозяйка праздника я….
– Иди, – не дал мне договорить.
– Ты не обидишься?
– Иди, я сказал, – в глазах не отразилось ровным счетом ничего. Он снова закрылся. Я боялась, когда видела подобный пустой взгляд.
Я колебалась, не забыв последнего завихрения Макса, после моего случайного разговора с Константином Старостовым. Взглянув на одинокую фигуру Никиты Кравченко, я нервно повела плечами, нельзя сделать вид, что его нет, что я не заметила.
– Извини, – прошептала, коснувшись губами щеки Макса. Он повернул голову, встретив мои губы, и успокоил сердце, прошептав ласково: