Экран потемнел, а я еще минуту, не моргая, тупо смотрела на него.
Они едут втроем? В командировку?
Последняя мысль была вопиюще неправдоподобной. Макс и Фрея – понятно, если взять в расчет первое видео. Но причем тут моя подруга?
Я попыталась набрать номер Милы, потребовать объяснений, но она была недоступна. Видимо, уже в небе. Я просто выслала ей оба видео. Если Миле есть что сказать, то она сама позвонит. Следующим я набрала Эдварда Эванса.
– Энжи? – с мягким удивлением спросил он.
– Простите, что второй раз отвлекаю вас от работы, Эдвард, – я решила пойти на хитрость. И хоть отец Макса не знал, об истории с Фреей, Ником и Максом, он мог заподозрить что-то и прикрыть сына, – тут просто такое дело. Мне позвонила женщина, представилась Сарой Филипс и сказала, что ее дочь работает в вашей компании. Она ее ищет. Я пыталась дозвониться Максу, но он не берет трубку, в офисе тоже тишина. Сара перезвонит позже, что мне ей сказать?
– Ну да, в филиале Макса. Девушка его личный помощник. Скажи ее матери, что она улетела в командировку, вместе с директором компании. Странно, что Фрея не предупредила мать, – В голосе Эдварда появилась озабоченность, – Ну, так я жду тебя в понедельник?
– Конечно, – убитым голосом произнесла я, – Спасибо.
– Энжи, с тобой все хорошо?
– Да, Эдвард, – я отключилась. Еще слово и он услышал бы мои рыдания.
Но слез не было. Как ни странно, я совершенно не могла плакать, мое сердце не разрывалось. Все что я чувствовала – полное опустошение. И ни одного вопроса. Ни одного. Мне просто некому их задать. И не интересно узнать ответ.
Я вышла из дома позже, чем обычно, и впервые опоздала на лекции.
***
Макс
Перелет вымотал меня, и едва оказавшись в номере, я завалился в кровать, даже не приняв душ. Бессонная ночь и насыщенным событиями вчерашний день сказались на мне не лучшим образом. Я отрубился мгновенно. Проспал часа три, мог бы больше, но меня разбудил стук в дверь. Открыв глаза, я сел, опустив ноги на пол. Голова гудела. Я не отдохнул.
– Войди, – раздраженно крикнул я, ожидая кого-то из обслуги отеля. Но передо мной предстала Мила Кравченко. Вид у нее был, мягко говоря, взбешенный.
– Как ты это объяснишь? – с порога завопила она, запустив в меня своим телефоном. Я ошарашено уставился на рыжую бестию. Мда, цвет волос оправдывает темперамент.
– Какого черта? – я встал на ноги, порядком рассердившись на нежданную наглую гостью. – Я просил меня не будить!
– Посмотри, – сверкая бирюзовыми глазами, Мила указала на брошенный мобильник.
– Новую игру скачала? – усмехнулся я, нехотя поднимая телефон с кровати. – Ты чудом в меня не попала.
– Я бы избила тебя до потери пульса, если бы была мужиком, – заявила Мила. Я удивленно вскинул брови, чувствуя, что невольно улыбаюсь.
– Хотел бы я на это посмотреть.
– А ты посмотри. Только на другое! – повысив тон до раздражающего нервы крика, завопила Мила.
– Видео? Что за фигня? Кино посмотреть решила? – раздраженно пробормотал я, запуская ролик.
Меня ждал сюрприз. Хотя не могу сказать, что не ожидал подлянки от мисс Филипс. Фрея не блефовала. Странно, что она именно сейчас решила выложить свой козырь. Идиотка. Хотя в отдельных ракурсах она выглядела весьма эффектно. Мила ждала ровно две минуты. На большее ее терпения не хватило.
– И что ты скажешь? – требовательно спросила Кравченко тоном инквизитора.
– Ну, ты сама все видела. Что я могу добавить? Было неплохо, и это тоже заметно.
– Что!? – округлив глаза, осипшим голосом выдохнула Мила.
– Угомонись, нет никакой трагедии. Видео старое. Еще до того, как Фрея замутила с твоим братом. И запись не с камер в кабинете. Наверно, Фрея умудрилась снять наш обеденный перерыв на телефон. Только зачем? И почему она послала его тебе? Вроде, она выглядела всем довольной, перед посадкой в самолет на Багамы, – я протянул сотовый телефон Миле, но она не торопилась его брать. Взгляд ее выражал крайнюю степень недоверия и презрения.
– А она не мне послала, – склонив голову на бок, произнесла Мила.
– Откуда тогда видео в твоем телефоне? – девчонка сбила меня с толку. Весь ее вид невольно заставлял нервничать. Я снова взглянул на экран мобильника, зашел в папку полученные сообщения. Увидев, адресат отправителя, я перестал дышать. Физически ощутил, как краска отлила от лица. Сообщений было два. Я открыл второе….
– Какая сука. Я ее убью, – от ярости, в глазах снова поплыл розовый туман. Замахнувшись, я собрался запустить телефон в стену, но Мила схватила мою руку, вырвав свой мобильник. Не знаю, как мне удалось сдержаться, чтобы не сорваться. Я довольно сильно оттолкнул Милу, и мгновенно пришел в себя.
– Извини, – бросил я, запустив руку в волосы и поворачиваясь к ней спиной.
– Ничего, – тихо ответила Мила, – Тебе нужно все объяснить Анжелике, – добавила она.
Я тряхнул головой. Объяснить? Я на мгновение встал на место Энжи, увидел ее глазами то, что видела она. Захотел бы я объяснений? К черту. Она уже меня приговорила. На меня накатила дикая усталость. Не хотелось ни говорить, ни думать. Я возненавидел весь этот мир и людей в нем. Но в этом не было ничего нового. Я ненавидел их всегда. Иногда больше, иногда меньше. И только Энжи всегда понимала меня лучше, чем я сам, но не разумом, а на уровне подсознания. Ощущала, как я далек от мира и пыталась вернуть или остаться там, где я. Только я уже и сам не понимаю, куда несет меня следующий день. Иногда я жажду одиночества, иногда боюсь и убегаю. А сейчас ничего не хочу. Мне нравится ощущение пустоты, заполняющее сердце. Оно так похоже на покой, которого я никогда не знал.
– Боже, ты опять в спячку впал? – тряхнув меня за плечо, Мила обратила на себя внимание, – Да, что с тобой такое? – взгляд ее с напряжением и тревогой блуждал по его лицу, – Макс, позвони ей, объясни. Я верю, что ты говоришь правду. И она поверит. Ты только представь, каково ей сейчас! – голос Милы задрожал. Я отвернулся, не в силах смотреть на нее. Лучше бы ей уйти и оставить меня. Прислонившись к стене, я смотрел в окно, в небо. Ярче, выше и светлее, чем в Лондоне.
– Ты хорошая подруга, Мила, – произнес я, наблюдая за крошечным черным пятном на голубом фоне. Птицы одинаково-черные везде. Но в Лондоне их больше, потому что небо ниже, и мы чаще смотрим на него, в ожидании дождя. Хотя нет, никто не ждет дождя. Наоборот, мы смотрим верх, надеясь увидеть солнце. – Но боюсь, что Анжелика вряд ли станет меня слушать, – Я покачал головой. Мила подошла ближе.
– Почему ты так решил? – спросила она.
– Мы уже проходили через нечто подобное, – ответил я, повернув голову и взглянув на девушку. Ей непременно нужно все знать. Я знаю такой тип людей. Неугомонные, любопытные, общительные, склонные к авантюрным поступкам, влюбчивые, но искренне преданные каждому новому увлечению, обаятельные и смышленые, смелые. Энжи потому любила ее, потому что Мила олицетворяла собой все то, чего не хватало Анжелике. Они притягивались, как минус и плюс. Энжи необходимо находиться рядом с сильными и смелыми, ощущать себя под покровительством и заботой. Если я провялю слабость, она оставит меня в тот же день и час.
– О чем ты говоришь? – надоевший до чертиков голос снова и снова возвращал меня в реальность, – Что вы проходили?
– У меня была случайная связь. Энжи простила, потому что я пообещал жениться на ней, – сообщил я, будучи уверенным, что Мила, как лучшая подруга, наверняка, все знает.
– Но это же глупо! – возмутилась Кравченко, удивив меня, – Ты, правда, думаешь, что Лика простила тебя, потому, что ты на ней женился? Полный идиотизм. Ты хоть понимаешь, что сейчас и меня тоже подставил?
– А ты причем? – равнодушно спросил я.
– Второе видео. Там я, ты и Фрея. Лика решит, что я тебя прикрываю. Что скрываю от нее правду, – пояснила Мила.
– Скажи, как было на самом деле. Фрея поехала не с нами, а отдыхать.
– Но я знала, что она работает у тебя и Лике не успела сказать.
– Твои проблемы, – равнодушно бросил я. – Так и объясни – не успела. Вам, девочкам, точно делить нечего.
– А мне сказать, кто оплатил Фрее Филипс путевку? – раздосадованная моим безразличием, едко спросил Мила, – И кто дрался из-за этой шлюхи с Ирвингом? Уверена, что Лика будет тронута моим рассказом до глубины души.
– Это угроза? – прищурившись, осведомился я.
– Нет, вопрос. Ты запутал меня, Макс. Это можно сказать, то нет. Почему я, вообще, должна молчать?
– Ты мне ответь. Я тебя не принуждаю.
– Ты невыносим. Как она с тобой живет? – тяжело выдохнула девушка, направляясь к двери. – Я буду рада, если она тебя бросит. И не считаю нужным скрывать, но я не уверена, что Лика станет счастливее без тебя. Так что, не будь дураком, позвони и объяснись с ней.
Мила вышла, хлопнув дверью, и я облегченно вздохнул. Виски сдавила боль, я инстинктивно потер их пальцами. Закрыл глаза, откидывая голову назад. Стена, которой я прислонился, была прохладной и твердой. Это стало последним ощущением. Следующие четыре часа исчезли из моей памяти. Очнулся в своем номере, в той же позе. Тело затекло, но морально я чувствовал себя отдохнувшим. Мог ли я уснуть? Если да, то, как мне удалось спать, стоя на ногах, и не упасть?
Стараясь гнать тревожные мысли прочь, я принял душ, переоделся, просмотрел электронную почту, сделал пару важных звонков. День был потерян, и я решил не занимать вечер делами, отправился гулять по городу. Сливаясь с толпой, легче думать. Потом я поужинал в небольшом, но безумно пафосном кафе, познакомился с очаровательной американкой Селин, настаивающей на продолжении вечера в другом месте, но я не поддался на провокации. Селин не вызывала во мне желания. Просто еще одна смазливая мордашка. Я вернулся поздно. Около полуночи. В дверях номера торчала записка. Я знал от кого. Мила звонила мне пару раз, пока я гулял, но мне не хотелось с ней разговаривать. Уверен, что она хотела узнать, звонил ли я Энжи и чем кончился наш разговор. Глупая девчонка! Я должен обрести почву под ногами, полную уверенность и твердость мысли и слова, прежде чем поговорить с женой. Для них все просто. Им не нужно время, чтобы определиться и понять, каких именно эмоций и слов ждут от меня. Я ушел гулять, потому что стены давили на меня, мешали работе мысли, угнетали. В толпе я умело считывал настроения и чувства людей, вглядываясь в их лица. Черпал силу, а они ни о чем не подозревали. Пробегали мимо, по воле случая став моими вдохновителя. Я своего рода художник. Но пишу не кистью, не карандашом и акварелью. Я сам и есть холст. Я ворую чувства у своих неизвестных натурщиков, и передаю их так, что мне верят. Но если бы меня попросили изобразить себя, Максимилиана Эванса… я бы растерялся. Только один человек знал, кто я, кто мы…. Эмили. Но она унесла наш секрет в могилу. Я оставил ее одну. Предал ее в последний момент. Она смотрела мне в глаза, протягивая руку. Улыбалась. Все было решено. Вместе. Как два отражения одного человека. Мы ждали. Смотрели, как приближается черная машина. Красивая и блестящая. Эмили именно такой ее нарисовала. Точь-в-точь. Она шагнула вперед… на дорогу. А я остался на тротуаре. Ее короткое белое платье в черный горошек и бантики, наспех завязанные мамой. Мы оба чистюли. И я Эмили. Странные дети. Я впервые видел ее платье грязным. Пыль и кровь. Она была похожа на куклу, сломанную и выброшенную капризной хозяйкой. Красивая. Даже тогда. Я не запомнил удар, не услышал ни звука. Или просто з